- С нами не будет того же, - сообщил я ей, про себя думая, что этот нелепый спор нужно каким-то образом заканчивать, и принимать решениелибо я, игнорируя нравоучения Тадеуша, иду на улицу, и пытаюсь проникнуть внутрь кафе с её стороны, либо решаю склониться к верности его мнения, либо и вовсепризываю всех вернуться в «наши» с Тадеушем две комнаты, и сидеть там, сложа руки, пока не наступят теоретические спокойные временаМы уже приняли тот препарати это, во-первых, а, во-вторых... Нас тут слишком мало, и мы мало напуганы.
Нэнси, наконец, кое-как подошла к нам, и, за это время дослушав мои слова до конца, уставилась на меня круглыми глазами.
- Ты, что, думаешь, что все они, - она сглотнула ком в горле, и мельком огляделась вокругЧто это они с друг-другом всё это сделали?
- Не вижу другого объяснения этому, - пожал я плечамиМы тут хотим... В общем, нам нужно пробраться в кафе...
- В какое-такое кафе? - вымолвила Нэнси, скривив рот, как древнегреческая трагическая маскаЧто вы там забыли? Вы не видите, что ли, что здесь происходит? Здесь же целая гора трупов!
- Ну, Нэнси, это было вчера, сегодня...
- Сегодня всё может быть ещё хуже, чем вчера, - оборвала меня Нэнси, не дослушав до концаНет... Я, конечно, не знаю, какие взгляды на всё это лично у вас, но я не желаю стоять тут, и ожидать, пока со мной произойдёт здесь что-нибудь страшное. От голода... От голода, в любом случае, я не намерена умирать настолько же быстро, насколько от того... Того, что произошло с этими ребятами...
- Тебе же сказалистой в том коридоре, и жди меня... То есть нас, - отозвался Тадеуш ворчливо, и как-то по-хозяйски, словно отец на непутёвую и капризную маленькую дочь, которая делает всё наперекор ему, так, чтобы у него с ней были одни неприятностиПочему тебя вообще понесло сюда, к нам?
- То есть как этопочему?! - в голосе Нэнси слышалось возмущение, ей явно не понравилось то, как Тадеуш с ней разговариваетДумаете, это приятностоять там, в темноте, и не знать, о том, что происходит с вами... И вообще вокруг! Там целых две двери, вы понимаете? А вдруг там кто-нибудь прячется? Вдруг он выскочит и кинется на меня?
- Тогда возвращайся в комнаты, мы скоро придём, - принял решение Тадеуш, и сделал это ещё более резким тоном, чем преждеНе надо болтаться тут, если тебе страшно и неприятно. Возвращайся обратно, тем же безопасным путём, которым шли мы оба...
- Я бы вообще предпочла быть в своей комнате, - сказала Нэнси обиженно в ответ, уж не знаю, какой тайный смысл под этим пряча. Её новый знакомый, судя по всему, всё меньше и меньше нравился ей, слишком ворчливый, слишком раздражительный, и слишком мало умевший в этой ситуации, чтобы быть одновременно и ворчливым, и раздражительным, и одновременно заслуживающим доверия человеком, хотя, наверное, на это сейчас и претендовавший.
- Если ты сможешь добраться до своей комнаты, то - пожалуйста, - бросил Тадеуш ей, а потом повернулся обратно, ко мнеНам тоже стоит уходить, я думаю. Это третий вариант, самый бестолковый из всех, но он самый безопасный, а заодно мы можем получить возможность подумать над этим вопросом, как следует... И сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы... Может быть...
- Слушай, - меня уже начали раздражать все эти их попытки остановить меня, и, отдёрнув от этих самых дверей, уволочь куда-то в более или менее безопасное место вместе с собой. В конце-концов, думалось мне, если у них не хватает смелости на то, что планирую совершить я, то пусть не пытаются навязать свою нерешительность и другим тожеЗабирай с собой Нэнси, и идите обратно вместе. Я не намерен сдаваться перед этим так просто.
- Но тебе, наверное, хочется есть меньше всего, так почему же...
- Я не знаю, когда мне захочется есть, и какие преграды передо мной тогда встанут, - процедил яВсё, хватит, я пошёл!
С этим словами я повернулся в сторону развороченных дверей наружного выхода холла, и пошёл вперёд, слыша, как под моими ногами, словно болотная слякоть, отвратительно чавкает кроваво-мясная жижа, некогда бывшая живыми, разумными людьми, среди которых, вполне вероятно, мог быть и кто-то из моих знакомых.
- Куда это он? - удивлённо и испуганно поинтересовалась Нэнси у Тадеушаона даже и не подумала послушаться его совета удалиться отсюда, где ей было страшно и неприятно - Он, что, спятил? Жан?
- Жан! - воскликнул Тадеуш, поддерживая её, а затем я услышал шлепки и чавканье подошв его обуви, и негромкие ругательства, то на английском, то на чешскомон, судя по всему, следовал вслед за мнойНе будь чокнутым, стой... Ты... Ты должен принять хотя бы какие-то меры предосторожности, слышишь?
- Какие? - произнёс я, замедлив шаг, а потом и вовсе повернулся к нему обратноТы... У тебя созрели в голове какие-то идеи?
Дельные идеи, чуть было не сказал я, но подумав, удержался от этого, потому что подумалуж больно бы скарабезно это звучало.
- Если там, на выходекакие-то ловушки, то... Может быть, это стоило бы как-то проверить?
- Как?
- Ну... Э-э... Кинуть туда какой-нибудь предмет... Да послушай же! - он быстро, и едва ли не на цыпочках, приблизился ко мнеДа не будь же ты настолько сумасбродным! Давай, пойдём с нами! По пути мы, быть может, заглянем в какой-нибудь учебный кабинет, и я уверен почти что на сто процентов, что там можно будет запросто найти что-то такое, чем можно будет вскрыть эти двери. Какое-нибудь учебное пособие, или... А в химическом кабинете полно разных химикатов, кислот, взрывоопасных веществ...
- Предмет, - прервал я егоЧто за предмет для проверки ты имел ввиду?
Он замешкался.
- Э-э... Ну, я не знаю... Просто какой-нибудь предмет, который можно было бы кинуть вперёд себя, чтобы проверить, насколько это безопасно, - он похлопал себя по карманам, словно бы вдруг понял, что потерял какой-то важный документ, или мелочь, залез в один, потом в другой, в третий, ничего там не нашёл, прерывисто вздохнул, а затем вцепился зачем-то в воротник своей рубашки, и потянув его резко на себя, вдруг с треском оторвал от него пуговицуВот, хотя бы это. Просто подойдёшь к порогу, и кинешь её вперёд себя. Если там какие-нибудь мины, или что, просто невидимое нашему глазу, но реагирующее на движения.
Я принял пуговицу из его рук, взвесил на ладони, и покачал головойдля предмета, годящегося на такую проверку, эта штуковина была явно маловата, что по весу, что по размеру. Если там действительно были какие-то ловушкия всё ещё был слабо уверен в том, что они там были, но исключать такую вероятность было пока ещё рановатото они могли и не среагировать на неё, так как она вполне могла пролететь или упасть мимо нихв конце-концов, она была даже не металлической, а из чего-то вроде рога или кости, и это не давало ей никакого дополнительного веса, и если там, на улице был хотя бы сколько-то приличный ветер, то её бы сдуло в сторону, и она могла бы упасть одному Богу известно куда. Уж если что-то и бросать туда, в дверь, для проверки, то делать это нужно было при помощи чего-то явно более массивного, и крупного.
Я вернул пуговицу Тадеушу, и оглянулся по сторонам. Можно было бы вообще обойтись без всяких проверок, и просто идти вперёд, к двери, не слушая ни Тадеуша, ни Нэнси, ни тихий голос собственных сомнений, но Тадеуш, вновь полезший вслед за мной со своей пуговицей, подал мне неплохую идею насчёт того, как убедить и их двоих, и, отчасти, себя самого, в полной безопасности выхода из здания на улицу. Правда, предмет для этого, если можно так выразиться, «эксперимента», мне был явно нужен потяжелее.
На полу холла, среди множества раздавленных в, практически, суп-пюре тел, было и кое-что целое, хотя и с трудом опознаваемое, как нечто, некогда принадлежащее человеку. Кое-где были видны оборванные, выдернутые из суставов конечности, но до них было либо далеко идти, либо они всё ещё были соединены с довольно приличными кусками тел своих бывших хозяев, и возиться с ними не хотелось. Впрочем, уже через несколько мгновении с начала моих поисков я нашёл то, что мне было нужночью-то ногу, одетую в кусок джинсовой, пропитанной кровью штанины, некогда, вероятно, светло-серый, а теперь, скорее, буровато-вишнёвый, носок, и спортивную туфлю из мягкой, сероватой кожи, на толстой чёрной резиновой подошве. Гуччи, или Дутто, или Доджио, подумал я, и шагнул в сторону своей находки...
Потом молча склонился над ней, схватил за щиколотку, потянул вверх...
- Боже мой, что он делает?! - закричала сзади Нэнси жутким голосом, и я тут же подумал, как это должно было выглядеть со сторонысначала вытаращенные глаза, потом странные судорожные движения, сперва вперёд, потом назад, потом этот выкрик, взгляд теперь вытаращен на Тадеуша, на меня, попытка закрыть глаза, зажмурить их... Нижняя часть ноги (интересно, кому она принадлежала? знал ли я его?) увязла в отвратительном сиропе из человеческих соков и истолчённой в кисель плоти, и мне пришлось применить силу, чтобы вытащить её оттуда, но я помог себе обеими руками, одной продолжая держаться за щиколотку, а другойчуть подальше, уже за голень, чувствуя липкость пропитанной подсыхающей кровью ткани джинсов, и нога с хлюпаньем, и чавканьеми ещё в результате я чуть было не упалвытащилась наружу.
- Вот это подойдёт больше твоей пуговицы, я думаю, - сказал я, и направился к выходу из холла, волоча ногу мертвого, умершего страшной смертью человека за собой. Тадеуш и Нэнси продолжали стоять на своих местах, и таращиться на меня, с бледными лицами и открытыми ртами, в позах людей, которые явно утратили чувство реальности, или не желающих поверить в то, что за короткий срок она могла так сильно измениться, и явно не так, как могло бы понравиться любому другому нормальному (или, по крайней мере, считающему себя нормальным) человекуНу, кто-нибудь желает удостовериться в том, что там, за дверью, нет ничего опасного? У кого-нибудь есть ещё какие-то идеи по этому поводу?
- Мне, кажется, что нам надо отсюда уходить, - сказала Нэнси, судорожно и шумно сглотнувТа... Тадеуш, ты слышишь меня? Нечего нам тут делать, понимаешь?
Он оглянулся на неё, как испуганный ребёнок на мамочку, а потом опять посмотрел на меня.
- Ну, стало быть, вы не хотите, - сказал я, подводя под всем этим чертуТогда идите обратно... Чёрт, только зря возился с этой ногой.
- Жан... Жан, - Тадеуш обращался ко мне с каким-то странным придыханиемЭто... Ведь это когда-то было человеком, ты понимаешь?
Я некоторое время молчал, думая, чтобы ему такого сказать в ответ, но, подумав, решил, что лучше уж промолчать, и, продолжая волочь оторванную мёртвую ногу за собой, направился дальше, к выходу, до которого оставалось совсем уже немного.
Когда я подошёл к нему, вернее, решил, что такого расстояния между мной и им будет достаточно, ониТадеуш и Нэнсивсё ещё стояли на месте, он с нелепо напуганным видом таращился на меня, а онана него, не менее нелепо, и не менее испуганно. Я посмотрел на Тадеуша в ответ, вопросительно подняв брови, но он мне ничего не ответил. Тогда я взглянул на развороченный дверной проём, прицелился, поднял ногу мёртвого вверх, и, как метатель копья, толкнул её вперёд, и немного вверх.
Нэнси сдавленно пискнула, как будто эта нога полетела не на улицу, а в неё, но я сделал вид, что не обратил на неё никакого внимания. Нога же вылетела на улицу, нелепо, вертясь вокруг своей оси, и сгибаясь и разгибаясь в колене, как будто бы пыталась шагать в воздухе... А потом она шлёпнулась на землю, на заасфальтированную подъездную дорожку почти рядом со входом, вдоль и немного наискосок по отношению к направлению самой дорожки. Я подождал ещё где-то секунд пять, может, и все десятьдовольно большой период для человека, который ожидает внезапного взрыва мины, или щелчка капкана, или летящей в него отравленной стрелыа потом, опять посмотрев на Тадеуша, сказал:
- Там ничего нет. Как я тебе и говорил.
Его губы задрожали, как будто бы он хотел заплакать.
- Й... Й... - промямлил он еле-елеОни м-м-могли...
- Тадеуш, пойдём, - воскликнула Нэнси нетерпеливо, кажется, изнывая уже от страха и отвращения, и ко мне, и ко всему остальному, что происходило вокругЗачем ты стоишь тут?
Он беспомощно оглянулся на неё, а потом опять посмотрел на меня.
- Я тебе сразу сказал, чтобы вы уходили, - сказал я емуИ вообще не ходили за мной. Идите обратно, и отдохните...
- Нет, нет, ты просто не понимаешь, - рот Тадеуша открывался и закрывался, явно не попадая в такт к словам, которые он произносил, как будто бы умственно отсталый, как говорящая рыба, выброшенная на берег, слишком далеко от линии водыТы хотя бы сам-то осознал, что ты сейчас совершил? Хотя бы... Почувствовал это? Я... Я даже не знаю, иметь ли нам после этого с тобой какие-то...
- Ему, быть может, и не понять, - крикнула ему сзади НэнсиПросто... Давай пока уйдём отсюда!
Но он продолжал таращиться на меня, и его недоумённо-испуганное выражение лица стало сменяться на другое, возмущённое, злое, даже злобноехотя пока это не проявлялось слишком заметно.
- Это человек, - голос его, наконец, выровнялсяТо, что ты сейчас... Использовал... Это было человеком, понимаешь?
- Ну, разумеется. Так ты пойдёшь вместе со мной, или всё-таки уйдёшь обратно? На твоём месте, кстати, я бы предпочёл второй вариант, знаешь ли. У тебя неважный вид...
- Господи, да у тебя же просто крыша поехала! - рыкнул он в ответ, и на его физиономии, наконец, появилось что-то более или менее оформленное, а, если быть точнеезлоба и отвращениеДействительно - к чёрту тебя. Я пошёл.
- Ну, вот и ладно, - сказал я не без облегчения, а потом направился к выходу.
****
Сзади, за моей спиной, послышался звук плевка, и поспешные шлепки по кровавой грязи прочь. Я не обернулся, чтобы посмотреть на них. Они сейчас, безусловно, в шоке, думал я, но ведь что-то же надо было делать в этом случае, разве это не так? Рано или поздно, но нам пришлось бы применить какие-то крайние меры, наподобие того, что я сделал сейчас, думал я ещё, и рано или поздно что-то вроде этого придётся делать даже им... Пусть вернутся в те две комнаты, в которых мы повстречались, отдохнут и успокоятся, а потом я вернусь к ним с едой, и они поймут, почему я так сделал...
Я перешагнул разодранный на куски, по сути, практически отсутствующий порог входной двери, а потом, вдохнув полной грудью свежий, с некоторой примесьюиз-за того, что происходило за моей спиной - гниения воздух, а потом оглянулся по сторонам. Во дворе было пусто, совершенно пустоне было ни мёртвых, ни живых, хотя нет, один покойник всё-таки был, но он валялся довольно далеко, почти у самого КПП, и я не мог разобрать причин его смерти. Ещё была нога на асфальтовой дорожке, но уж её-то за целого человека, живого, или лишённого жизни, считать, наверное, было нельзя.