Старушка аккуратно взяла из его рук снимок, удалила его на расстояние вытянутой руки и, прищурившись, с минуту рассматривала. Потом вернула Михайлову.
Да нет, нет, что вы, не эта. Та и полнее была, и лицом потемнее.
Но может, разглядеть её как следует вам не позволяло освещение? спросил Михайлов.
Да куда там не позволяло, обиделась старушка. Это я, наоборот, в тени стояла, а она на свету.
Михайлов все же опять протянул ей фотографию.
Посмотрите еще раз, пожалуйста, Елена Юрьевна, еще раз, попросил он.
Старушка снова взглянула на фото, выпятила узкие губы. На лбу её собрались складки.
Нет, не эта, точно.
А как же быть с тем фактом, что Лайма умерла больше месяца назад? повторяя слова Алены Дмитриевны, сказал Михайлов.
Я и сама удивлялась и никому до сих пор об этом не рассказывала: еще за дурочку примут. Ну а вы как-никак милиция, наверное, должны знать, иначе как вам расследовать?
Вы правы, сказал, поднимаясь, Михайлов.
Вы что-то еще хотели узнать? спросила Алена Дмитриевна.
Да. Как жили супруги Кравченко? Вы не замечали между ними каких-нибудь ссор или распрей?
Алена Дмитриевна немного подумала.
Нет, нет. Знаете, чтобы так, как другиес криками, с грохотомтакого никогда не было. Да и жили-то они у нас всего несколько месяцевчто там увидишь? Ну, встретишь иногда на лестнице, поздороваешься. Нет, нормально жили. Как все. Еще что-то?
Видно было, что она всей душой хотела помочь Михайлову.
Да нет, кажется, больше ничего, направился к дверям Михайлов. Я, пожалуй, пойду.
Алена Дмитриевна закрыла за ним дверь и вернулась назад.
Странная эта милиция, сказала Елена Юрьевна. Им правду говоришь, а они не верят.
Да как же поверишь в то, что ты покойницу встретила?
А что мне покойница! Я ведь рассказываю то, что видела, возмущенно ответила Елена Юрьевна, а не выдумываю!
* * *
Михайлов еще с минуту постоял на лестничной площадке.
Старуха, видно, совсем тронулась. Смерть Лаймы Кравченко официально зафиксирована. Её похоронили. Цветы на могиле давно, наверное, проросли. Но и просто так, ради красного словца, вряд ли старуха болтала бы. Выходит, она все-таки кого-то видела? Кого? Переодетую Ракитину? Но Лайма и Ракитина даже отдаленно не похожи ни ростом, ни комплекцией. Тогда кто приходил в квартиру Кравченко накануне убийства?
Михайлов вошел в квартиру потерпевшего и набрал по телефону дежурную часть.
Это майор Михайлов. Горюнов еще не вернулся?
Нет, товарищ майор. Тут одна женщина пришла, говорит, что она мать того, убитого, что без головы.
Кравченко?
Наверное.
А Семенов у себя?
Сейчас узнаю.
Через минуту в трубке снова раздался голос дежурного:
У себя, товарищ майор.
Тогда скажи ему, пусть свозит мать Кравченко на опознание и обратно с ней в горотдел. Я к тому времени подъеду.
Передам, товарищ майор. Если объявится Горюнов, что ему сообщить?
Пусть тоже срочно едет к себе, нам надо встретиться.
Михайлов положил трубку. Кажется, лед тронулся. Он еще раз посмотрел на фотографию Лаймы на стене. Все-таки что-то знакомое проступало в четких чертах её лица. Глаза у Лаймы почти, как у Ракитиной. И если подбородок Ракитиной приделать вместо подбородка Лаймы, они, кажется, буду неразличимы. Неужели они в жизни были похожи?
«Черт его знает», чертыхнулся Михайлов и, выйдя из квартиры Кравченко, закрыл на замок дверь.
7
Всю дорогу Бряка был не в себе. Он сидел на заднем сиденье, и его то и дело пробирала дрожь.
Ребята, может, домой поедем, вдруг там менты?
Его старшие товарищи Санька Прыщ и Толик, которым давно перевалило за четырнадцать, не выказывали никакого волнения.
Что ты все хнычешь, не отрываясь от дороги и умело манипулируя рулем, говорил Сенька, самый старший, высокий для своих лет, крепкий и кучерявый. Какие там в районе менты? Их там никогда днем с огнем не сыщешь. Да мы и не будем там разъезжать, купим по бутылочке пиваи обратно.
Они катались уже минут двадцать. Поначалу вдоль посадок по грунтовке, но это было неинтересносильно не разгонишься, не успел набрать скоростьпосадка закончилась, дальше колхозные поля, пашня, там их могли увидеть. Сенька и предложить мотнуться в район за пивом, показав несколько червонцев.
Где взял? спросил Толик.
Заначка, ответил Прыщ.
Толика не нужно было долго уговаривать. А вот Бряка, самый младший из всех, вдруг запротестовал: а если поймают?
Да кому ты нужен, сопля зеленая! глянул на него с презрением Прыщ. Мы же её не угоняем, только прокатимся немного. Ничего тебе не будет, ты еще несовершеннолетний, закончил Прыщ.
Бряка и верил ему, и не верил. Тот все-таки был старше, знал больше. Может, и вправду им ничего не сделают?
Поехали, опять сказал Прыщ и вырулил на дорогу, ведущую в район.
Но Бряке было боязно. И хотя он знал, что отец в крайнем случае только накричит на него, не находил себе места. Доводы Прыща казались ему малоубедительными, поэтому он всю дорогу умолял приятелей вернуться домой. Однако скорость и бодрая музыка только подхлестывали неуемных сорванцов.
Гляди, как по трассе классно гнать, сказал Толик, сидевший на переднем сиденье вполоборота, закинув ногу на ногу.
Они уже мчались к переезду, и Сенька, как заправский водитель, стал сбавлять скорость. Машина неуклюже перебралась через железнодорожные рельсы. За переездом Сенька снова добавил газа, и они стрелой вылетели из посадки, заслоняющей железнодорожную ветку.
На повороте, ведущем в район, ребята неожиданно увидели гаишника. Тот сидел на черном «МТ» с коляской и пил воду из бутылки.
Теперь уже испугались все. Сенька вывернул руль вправо и, не снижая скорости, попытался проскочить мимо милиционера незамеченным, но тот обратил внимание на сидящих в «Жигулях» малолеток и, отшвырнув бутылку, вскочил на сиденье, мигом завел мотоцикл и рванул за машиной.
Ну что, что я говорил? захныкал опять Бряка.
Да заткнись ты! бросил ему Прыщ, решая, что делать. Он и сам растерялся при виде мента. Они ведь здесь никогда не стояли. Конечно, не ему бежать от милиционера. «Лучше, наверное, остановиться», подумал Сенька, переключил на нейтралку и сбросил газ.
Машина, прокатившись еще несколько метров, приткнулась у обочины. Гаишник притормозил рядом, громко зашуршав гравием, рассыпанным вдоль асфальта, слез с мотоцикла и подошел к ним.
Так, так, ребятки, покататься, значит, надумали? спросил он, заглядывая в салон. Нет, нет, сидите, сидите, сказал, заметив движение озорников. Хотя нет. Ну-ка перебирайтесь все на заднее сиденье, живо!
Сеньке и Толику ничего не оставалось, как выполнить команду.
Дяденька, дяденька, мы не хотели, заныл сразу же Бряка, но милиционер пропустил его рев мимо ушей. Сенька и Толик повесили носы.
Милиционер связался с райотделом и сообщил о случившемся.
Требуется помощь для транспортировки автомобиля. Как поняли?
Понял вас хорошо. Скоро будем, прошипело из рации.
Ребята сидели не шелохнувшись. Даже Бряка перестал ныть. Гаишник стал осматривать машину, глянул на номера. Что-то знакомое показалось ему в комбинации цифр. Он достал из бокового кармана блокнот и, полистав его, нашел нужную страницу. Еще раз взглянув на номерной знак, присвистнул от удивления и спрятал блокнот обратно. Затем подошел к задней дверце машины, открыл её, посмотрел внимательно на ребят и спросил:
Ну, признавайтесь, у кого вы ее угнали?
На мальчуганов жалко было смотреть. У каждого была каша в голове. Прыща конечно же отец исполосует, как он это часто делает. Бряку с неделю не будут выпускать на улицу. Толику запретят играть на приставке.
Что молчите? опять спросил гаишник.
Мы её не угоняли, пробурчал едва слышно Сенька. Мы её нашли.
Так, так, произнес милиционер, рассматривая ребят. Мороки кому-то прибавится. А вот хозяину радости: машина в целости и сохранности, ничего не снято, не скручено. Иные находят вообще без запчастей, а то и сгоревшими.
Вы местные? спросил гаишник, не сводя с парней глаз.