Но с появлением Оле все изменилось, я стал часто задерживаться, сначала все никак не мог рассказатьне хотелось, говорил, что много работы, врачей не хватает, приходится работать больше. Но жена, как и все остальные, видела, что со мной что-то не так, пришлось рассказать, мол, девочка лежит, ухаживаю за нейжалко очень. Жена сначала меня поняла, пришла в больницу, навестила. У меня будто камень с души упал, а потом, дома, говорит: «Жалко ее, поскорее бы забрали обратно». Эти слова, словно морфий, прокатились по венам, попали в каждый уголок моего тела и разом перечеркнули все, что связывало нас вместе. Я очень не хотел, чтобы Оле забирали, более того, я бы не отдал. Да и забирать ее было некому, я думал об этом всю ночь, а утром решил, что надо просто отмолчатьсяи все, всегда это помогалои сейчас поможет.
Прошло еще какое-то время, наступила зима. Однажды утром я проснулся, налил чашку кофе и подошел к окну, люблю такие дни. Смотришь в окновсе белое, снега навалило столько, что даже деревья прогнулись, жалко, что Оле не может увидеть этого.
Я поскорее оделся и поехал в больницу, чтобы рассказать ей, как красиво на улице. Открыл дверь и вижу, как она стоит у окна, вытянув обе руки вверх и прижав ладони к стеклу. Утренний свет бил в окно, Оле была одета в больничную ночнушку, ноги босые, на голове вырос белоснежный пушок. Глаза большие, немного слезятся, на звук открывающейся двери Оле повернула голову ко мне и улыбнулась, я тоже улыбнулся и сказал: «Привет», и она ответила мне: «Привет». Этот день хорошо запомнился, она заговорила со мной, немного, но это был большой шаг вперед.
Тут доктор заметил, что старик снова задремал, и замолчал.
«Может, все это ему и неинтересно вовсе, а я тут сижу распинаюсь, думал он, или старик просто устал, а заодно и мне дал время передохнуть и еще раз осмыслить все, что я рассказал ему. А какая, собственно, разница, в конечном итоге весь этот рассказ в большей степени нужен мне, а не ему, он-то свою жизнь, наверное, уже сто раз разложил по полочкам».
Доктор почувствовал, как сильно устали его руки и ноги, ему захотелось сделать остановку и размяться. Остановившись на обочине, он вышел из машины и начал тянуться в разные стороны, крутя головой по часовой стрелке, так он обычно делал, выходя из операционной после сложной и долгой операции. Затем мужчина пару раз обошел вокруг машины, прислонился к ней спиной и, закрыв глаза, подставил лицо ярко светящему солнцу.
«Никогда не знаешь, что произойдет с тобой завтра, подумал доктор, я ведь и представить себе не мог, что буду стоять здесь, а в моей машине будет сидеть какой-то старик, которого я даже не знаю, как зовут».
Старик тут же дал о себе знать: закашлял и зашевелился, не увидев водителя рядом, стал растерянно оглядываться. Доктор открыл дверь:
Ну что? Тронем дальше?
Старик улыбнулся и сказал:
А я уж было подумал, что
Что я Вас бросил? засмеялся мужчина.
Убежал! пошутил тот.
Да куда же я убегу? поинтересовался доктор. Вокруг леса, и к тому же я Вас везу, а не Вы меня.
Попутчик улыбнулся и промолчал, водитель сел за руль, и зеленый фиат снова тронулся в путь.
Вы, наверное, устали? доктор снова начал разговор.
Старый я стал, засыпаю на ходу, ответил старик и продолжил: Был у меня как-то случай: вел я пацаненка в школу, иду себе потихоньку, насвистываю, а он сзади плетется. Не хотелось ему на занятия идтииду, иду, оборачиваюсьа его нет, так я полдня за ним по дворам гонялся. Он меня обхитрить решил, в другую сторону повел, ох и умотался я тогда.
Довели? поинтересовался мужчина.
А то! Конечно, довел! ответил старик и погладил бороду рукой, а потом добавил: С детьми сложно, не мое это.
Доктор ничего не понял из того, что произнес его попутчик. К чему это было? Но задумываться об этом он не стал, а все потому, что ему очень хотелось продолжить рассказ о себе. Старик будто бы прочел его мысли и спросил:
И что было дальше?
Дальше? Дальше мы продолжали жить, я был полностью поглощен Оле.
А жена? прозвучал вопрос.
Жена?
Жена Я не замечал ее, мне было все равно, есть она или нет, вечером я приходил домой, а утром уходил, и признаться, даже не всегда мог ответить на вопрос: «Была ли она? Видел ли я ее дома?». И у нее были похожие чувства ко мне, поэтому мы не доставали друг друга. В то время она уже работала сиделкой, у нее появились свои деньги и, как мне показалось, своя жизнь.
Снега этой зимой навалило по колено, Оле была окружена заботой и вниманием, поначалу в больнице стали ходить слухи о моем отношении к ней, меня ведь всегда знали как существо абсолютно безразличное, но это быстро прошло. У меня была безупречная репутация, никаких выговоров, промахов, я был безотказным в плане замены и дополнительного дежурства. Многие коллеги проявили полное содействие в усиленном лечении и дополнительном наблюдении за Оле.
Когда я приходил, часто заставал Оле стоящей около окна, это было ее единственным развлечением, как-то я спросил ее:
Ты хочешь погулять?
Да, ответила она и стала кивать головой.
В больнице для Оле собрали много одежды и игрушек, я одел ее, получилось нелепо: ярко-синяя куртка была немного великовата, красные рейтузы смотрелись странно в сочетании с зелеными сапогами, под тяжестью одежды Оле шатало в разные стороны. Шапки маленького размера не нашлось, пришлось надеть своюявно не по размеру, она то и дело слезала на глаза. Оле плюхнулась на кровать и рассмеялась. Я накинул куртку прямо на халат, взял ее на руки и пошел на улицу.
В коридоре встретил заведующую отделениемхорошая женщина, строгая, всего лет на пять старше меня, а знает гораздо больше, мне так кажется. Она улыбнулась.
Пойдем подышим свежим воздухом, сказал я.
Она кивнула головой и произнесла:
Зайди ко мне потом на пару слов.
Буду через часок! ответил я и в последний момент увидел ее взгляд: добрый, умный, немного усталый, исполненный глубокого сожаления. Он пронзил меня насквозь.
Именно в тот момент во мне зародился страх, похожий на вирус, попавший в организм, поражающий каждую клеточку нервной системы. Я продолжил идти и почувствовал, как в ногах появилась тяжесть, словно к ним привязали огромные камни, и это чувство было ново для меня. Я гнал его, настолько сильно, насколько можно было это сделать, и на какой-то момент мне это удалось.
Мы вышли на улицу, снег кружился в воздухе и падал на землю большими хлопьями. Я обошел здание больницы, сразу за ним начинался парк, я дошел до аллеи и поставил Оле на землю, одной рукой придерживая ее, а другой поправляя ей шапку.
Мы на улице, тебе не холодно?
Нет, сказала Оле и подняла руки вверх, а затем задрала голову, открыла рот и стала ловить языком снежинки, ей нравилось это.
Я взял ее за руку и повел вперед, признаться, я совсем не умел обращаться с детьми, не знал, что говорить и как правильно себя вести, Оле переваливалась с одной ноги на другую, как неваляшка. Шапка все время слезала на глаза, мы прошли еще немного вперед до стоявшей в парке лавочки. Я смахнул снег рукой и сел, Оле посадил на колено, она взяла снег в руку и сжала его в кулаке.
Это место хорошо видно из моего окна, летом я часто стою в своем кабинете и смотрю на больных, прогуливающихся по аллее, старые сосны возвышаются до самого неба, а под ними пробивается поросль, когда я только пришел работать в клинику, тут все выглядело совершенно по-другому: парка не было, был просто лес.
Комок снега в руке Оле начал таять, и из ее кулака стали выпадать крупные капли воды, похожие на слезы, глаза ее в этот момент были закрыты, я наблюдал, как непроизвольно и неосознанно она начинает учиться «заново жить», ощущать вещи на ощупь. «Удивительно, как приспосабливаются люди к ситуации, в которой находятся», размышлял я. Снег в руке исчез, Оле распахнула ладонь и подняла вверх. Я рассказывал ей о трех состояниях воды, старался попроще, она задрала голову и слушала меня не отрываясь, возможно, она ничего и не понимала, а просто наслаждалась моим голосом.
Я потрогал ее руки и носпора возвращаться, да и работы еще много, две сложных операции нужно подготовить и заключение написать, так что времени почти не осталось. Половину пути обратно Оле прошла сама, держа меня за руку, а потом ей стало тяжело: устала с непривычки, да и организм еще не совсем окреп. Я взял ее на руки и быстро донес до палаты, снял одежду, посадил на кровать и дал в руки старую куклу, которую ей принесла медсестра.