Мальчишка, невозмутимо устроившийся у разведённого в помещении костра, поправил замотанные изолентой наушники на шее, из которых непрерывно доносилась какая-то музыка, отставил одну руку в сторону, откинулся и усмехнулся:
Шёл.
Почему за бойцами?
Потому что не видел я их. А там, кивок в темноту загороженного окна, есть залаз. Я под землю возвращался.
Зачем?
Я в одном коллекторе живу, в углу, снова странная усмешка. Там сухо.
Лейтенант Рубцов закатил глаза. С этим мальчишкой, похоже, можно битый час разговариватьи ничего не добиться, кроме этой вот усмешки. Шёл к залазу. Живёт он под землёй, видите ли. А то, что тут войска стоят давноон почему-то не знает, будто с Луны свалился.
Выпороть бы!.. Да рука не поднимается.
Вот бы старлей заглянул, может, ему удастся разговорить этого это бледное как смерть недоразумение?
А то даже глядеть на мальца жалкосидит скелет в штопанной-перештопанной водолазке, брюки держатся только благодаря ремню, ботинки через пару шагов каши запросята за стеной метёт снег. До Нового Года три дня всего осталось.
Старший лейтенант Николаев появился через полчаса. Выслушал доклад, поглядел на парня жалостливо и спросил вдруг дрогнувшим голосом:
А Олег Огарёв, ну, который в Дагестане былне батя тебе часом?
Отец, просто согласился пацан, и отчего-то Николаев сразу ему поверил. Словно глазами мальчишки сам Огарёв и глянул, прям как тогда, в горах
А пацан всё вглядывался в лицо Николаева, словно спрашивая: «Почему я здесьи сейчас?». Старлей отчего-то не выдержал этого взгляда, отвёл глаза:
Я ему там жизнь задолжал. И отплатить не сумел
Мальчик вздрогнул, словно что-то только сейчас понял, и не по возрасту понимающе кивнул.
Вот оно чтопрошептал он, на секунду прикрывая глаза. И усмехнулся, выпрямившись.
Руслан тебе помощь нужна? Из города выбраться? сыну своего спасителя Николаев готов был сделать всё, что в его силах было.
О подозрениях Рубцова («Да ты чего, Рубик, в чём этого тощего, как смерть, пацана подозревать?!») забыто, даже самим Рубцовым. Было что-то в голосе пацана такоечто верилось.
Этим пацаном был я.
И удержаться, ничего не рассказать Николаеву было трудно. Но нельзяи всё тут.
Поэтому я покачал головойне нужна помощь. Я в городе останусь.
Теперь и выбора-то у меня нет.
Ну, смотри, здесь будет жарко. А родственники-то твои где?
Нена-да Деда с роднёй я потерял, когда они из города пытались уехать, мать умерла, невеста с семьёй в Ставрополе.
В пятнадцать лет невеста?! Ну и нравы тутфыркнул старлей. А ей сколько же?
Тринадцать, я пожал плечами и заставил себя добавить, будто ничего и не было: Вырастет. Я подожду.
В собственные слова я больше не верил. А Николаевверил. Интересное ощущение.
Он забрал меня во временный штаб роты, накормилмельком подивившись отсутствию аппетита, повспоминал отца моего Хотел что-то сказать про тот его последний бойно помедлил и вместо этого снова предложил из города помочь выбраться.
И снова отказ. Никуда не пойду, а бои под землёй, мол, пересижу.
Глупость? Да.
Веришь, Николаев? Тоже да.
А янет.
А утром проснулисьглядь, а меня-то и нету. То ли привиделся, то ли ушмыгнул незаметно. Искать некогдаприказ двигаться.
Прости, старлей.
Штурмовая группа пошла, следом ещё. Бодренько. Боевики лупят-огрызаются, но близко не подходятвидят, что стоит им показаться, будет им хана.
Два квартала прошликак по маслу. Николаев хмурится: даже подозрительно.
Третий квартали всё по-прежнему, только вторая группа поотстала.
На четвёртом бойцы расслабились немного, думали, проскочат так же легко
Сначала ещё ничего было, гранатомётчик, Гриха, грамотно обработал все подозрительные места. Но вот стоило сунуться вглубь кварталапревратились улицы в отрезок геенны огненной не земле. «Чехов» кругомтьма, со всех сторон, как волков обложили. Только вот не красные флажки, а мины по бокам падают.
«Вот вам и Новый Год послезавтра. Успеет наступить хоть?» с тоской подумал Николаев, знаком веля своей штурмовой группе закрепиться во дворах. Без подкрепления двигаться вперёд бессмысленно, личный состав на глазах тает.
Вызвал по рации полковника, доложил. У того голос усталый, помертвевший:
Подожди, говорит, триста пятый. Коробочку пришлю, подмогу.
Старлей заверил, что подождёт, сплюнул на землю. Не дождутся они, коли чуда какого не случится Боевики просто числом задавяткак только на штурм поднимутся. Это пока не решаются, ждут, боеприпасы тратить заставляют, а как патроны будут заканчиватьсявот тогда и пойдут они, «акбар» свой крича
Но бойцов Николаев приободрил, передал слова полкана, велел стрелять пореже, экономить патроны.
Как он и предсказывал, «чехи» на штурм пошли аккурат через час. «Коробочки» БМДвсё не было. Видать, плотно боевики группу отрезали, не пробиться.
Зачастили пулемёты И не высунешьсянеподалёку залёг снайпер, один из бойцов уже поплатился.
Гриха, машу-вашу, сними его нахрен! Проверь, вроде на соседнем доме он!
Гриха проверилкрыша дома сложился, как картонная. Туча пыли вместо стаявшего снега.
Вот и нету снайпера, можно вздохнуть свободнее.
Сколько там этих вздохов группе отмеряно?..
И тутгром гремит, земля трясётсядесант в БМД несётся. На броне сидят, палят из всех стволов. Неужто жизнь на лад пошла?!
Пару метров не доехали, замешкалисьи влетел заряд точно в башню.
Бойцы с брони посыпались спелыми ягодами, кто успелдобежал до группы Николаева, на ходу раненых-«трёхсотых» подбирая
Была «бэха» вот и нету «бэхи».
Хорошо ещё, люди свежие, да патроны прихватили с собой. Жить ещё группе Николаеваровно столько времени, сколько патронов этих осталось.
Рассердившись на бесцеремонный прорыв, боевики запалили пуще прежнего. Гарин, сержант-контрактник с БМД, что-то своим пацанам рыкнул, они подменили уставших николаевских бойцов, отбросили боевиков.
Пока время есть, кто-то костёр развёл, сухпаи готовита что, война-войной, а на голодный желудок помирать не хочется!
Свободные бойцы кругом сгрудились, сглатываютголодные.
Первый, первый, я триста пятый, доложил по рации Николаев. Коробочка дошла, коробочка дошла, да «чехи» её подбили нах Парни, кто остался, с нами.
Держитесь, пацаны. Прорвёмся мы к вам. Прорвёмся.
Осталось только дожить до этого светлого часа.
Время идёт. Огрызаются солдаты и боевики огнём друг на друга, проверяют на прочность. Хрупкое равновесие, перерыв, возможность вздохнуть.
Выпить бы, да на трезвую голову воевать лучше будет.
А вода во фляге кончается, пришлось снег топить.
Зато тушняк вкусный.
А боевики тем временем передохнули, новой волной на штурм попёрли, Николаев сам уже в ногу словил. Слабо, осколок на излёте заделно теперь уж не побегаешь.
Вот и хана нам. Уже не выйдем, выдохнул старлей, когда очередным взрывом разворотило землю метрах в пяти. Воронка получилась знатнаятам неглубоко трубы какие-то проходили, канализационные, наверное.
Вызвал полкан, спросил, как обстоят дела. Получил матерный ответ, заверил, что постарается прислать ребят, и посоветовал, как появится возможность, уходить.
Николаев пообещал прилететь на ангельских крылышкахкак только «чехи» тут окончательно всех перестреляют. Снова приободрил ребят и с тоской подумал, что Иринка его уже не дождётся. И сын, что со дня на день родиться должен по срокам, никогда отца не увидит.
Давно надо было им с Иринкой имя ему выбрать, да кто ж знал.
Загнали боевики всех бойцова осталось их десять человек со старлеем Николаевым и Гаринымво двор одного из домов, соседние позанимали. «Чехи» палят, бойцы огрызаются короткими очередямичто ещё остаётся? Обложили их черти чеченские плотно, видать, так и полечь им предстоит здесь, среди осколков, грязного снега и воронок от взрывов.
Вылезший из-под земли я был, верно, похож на призрака. Бледныйсколько уж под землёй провёли тощий, одни глазищи, поди, сверкают. А ещё мокрый и в грязи по уши. Воззрился на меня Николаев, как на видение с того света. Уж меня-то точно здесь ждать никто не ждал.