Откинувшись на подушки, Колин закрыл глаза.
Ему плевать на меня.
Это не так. Ты сам знаешь.
А ты не знаешь ничего. Он не хочет, чтобы я был здоров и счастлив. Он хочет, чтобы я оставался больным и послушным, привыкшим во всем зависеть от него.
Я молчала. Слова Колина звучали неразумно, но именно сегодня я была не в том настроении, чтобы защищать Леонарда. Сон еще довлел надо мной, накрывал меня, как черная занавесь.
Если бы я не был ему нужен, он бы убил меня, свистяще прошипел Колин.
Серьезное обвинение. Слишком серьезное, чтобы быть правдой. Мне почему-то представились белые манжеты Леонарда и его длинные, хрупкие пальцы. Мне хотелось бы прервать поток откровений, но Колин продолжал со всевозрастающей горечью:
А как он разговаривает со мной. Стоит возле самой двери, как можно дальше от меня. Никогда не прикасается ко мне, будто моя кожа ядовита.
Я молчала. Что я могла сказать на это? Любые слова утешения прозвучали бы слащаво и лживо.
Я ему противен, как и всем. Все были бы рады оставить меня в моей комнате и забыть навсегда. Все ненавидят меня.
Он закрыл лицо краем одеяла, но по голосу я поняла, что Колин плачет.
Колин, тихо позвала я.
Он плакал совершенно беззвучнокакой контраст с его обычными воплями, сотрясающими весь дом. Но одна тихая слезинка стоила потоков, проливаемых ранее, и мое сердце сжалось в болезненной судороге. Едва ли Колин мог представить, какую жалость способен вызывать. Он, с его господскими замашками, живущий в надменной уверенности, что однажды весь мир покорно устремится за его прихотями. С его невыносимым эгоизмом. Все его черты, отталкивающие и вызывающие страх, были камнями в стенах крепости его одиночества, где он был заточен с самого его рождения. Он жил, сдавленный между своей отвратностью и своей неутихающей потребностью в симпатии, но, осведомленный о первом, не догадывался о втором.
Я попыталась представить его повзрослевшим, лет двадцати трех: странный, угрюмый, замкнутый, истощенный молодой человек, вечно в компании своей нелюдимости. Если только его здоровье позволит ему дожить до такого возраста.
Я тебя не ненавижу, сказала я и, потянувшись к нему, обняла. Удивительно, каким Колин был маленьким: хрупкий скелетик, обтянутый прохладной бледной кожей. Так откуда же это чувство, будто я обнимаю тигра, равно способного мурлыкнуть или сорвать с меня лицо одним укусом? Усилием воли я заставила свою тревогу умолкнуть, ведь это так глупобояться невесть чего.
Тихий скрип двери заставил меня отпрянуть от Колина. Леонард вошел беззвучной поступью, следом за ним простучал когтями Бист, а Колин все смотрел на меня удивленными расширенными глазами.
Вы здесь, констатировал Леонард. Здравствуйте.
Он был самый обычный. Совсем не походил на ужасного человека из моего сна. Я беззвучно выдохнула. Все в порядке. И нет у него никаких татуировок по всему телу.
Здравствуйте.
Я слышал, вы приболели?
Да, немного, я заставила себя посмотреть прямо в глаза Леонарду. Мигрень. Но сейчас мне гораздо лучше.
Рад слышать. Мне нужно кое-что обсудить с вами. Пожалуйста, поднимитесь в мой кабинет сразу, как закончите здесь, на еще мокрое лицо Колина Леонард даже не взглянул.
Хорошо.
Колин, свет тебе не мешает? спросил Леонард. Сдвинуть шторы?
Пусть будут как есть, ответил Колин замороженным голосом.
Бесстрастно кивнув, Леонард вышел, оставив меня напуганной. О чем он собирается со мной поговорить?
Когда придешь к нему, не отпирайся, если он начнет задавать вопросы, посоветовал Колин шепотом. Но сама ему ничего не рассказывай. И не бойсяя не позволю ему избавиться от тебя. Помоги мне сесть.
Я помогла ему приподняться. Расположившись удобнее, Колин вперился в пространство перед собой рассеянным, но холодным и ясным взглядом.
В случае, если он решит меня ослушаться, я избавлюсь от него самого, эти слова Колин произнес громко, как будто Леонард все еще стоял за дверью. Советую ему запомнить это раз и навсегда.
Сила едва проступила в Колине, как сразу исчезла. Он утомленно опустил затылок на подушки.
Почитай мне немного про пиратов и можешь идти. Но с завтрашнего дня ты будешь оставаться со мной на два часа дольше. Мне нужен компаньон.
«Просто друг», подумала я, уходя. Как сказала бы Натали, «называй уже вещи своими именами, трусливый хвост».
В коридоре третьего этажа я потратила несколько минут, собираясь с духомкак и во сне, все двери были закрыты, и только одна, приоткрытая, звала меня светом. Та самая. Я вспомнила слова Колина и, как ни странно, они приободрили меня. Широкими шагами я приблизилась к кабинету Леонарда, коротко стукнув в дверь, вошла, и на меня нахлынуло облегчение: ничего общего. Заставленный высокими, до потолка, стеллажами с книгами, кабинет Леонарда был много меньше помещения, увиденного мною в кошмаре. Вместо чадящих свечей его освещали лампы с голубыми абажурами, распространяющие чистый, холодный свет. Сам Леонард сидел за широким столом, заставленным стопками книг. Некоторые из этих книг были мне знакомыя сама же принесла их Колину.
Садитесь, предложил он.
Я села, догадываясь, что хвалить меня не собираются. Но Леонард начал мягко:
Вчера я увидел в комнате Колина несколько книг, содержание которых показалось мне неподобающим. Например, вот эти, он протянул мне книги.
«Интересно, чем Леонарду не угодил Том Сойер? растерялась я. А Оливер Твист?»
Кроме того, я обнаружил, что у него сформировались некоторые сомнительные и потенциально вредные идеи, которые не могли возникнуть иначе, как под вашим влиянием, вздохнув, Леонард положил на стол руки, ладонями вверх. Я уже говорил вам, что Колин очень болен.
«Менее, чем вы думаете», вдруг услышала я в своей голове ехидный голос Натали.
Когда он родился, то был так слаб, что никто не верил, что его удастся сохранить. Но мы берегли его, как самую хрупкую драгоценность, и он выжил. Сейчас может сложиться впечатление, что жизнь Колина вне опасности. Но не стоит заблуждаться. Он все еще очень хрупок. И, как необычный ребенок, нуждается в необычном к нему отношении.
«Конечно-конечно, продолжила Натали озвучивать мои мысли, он необычный ребенок. Но все, что ему требуетсяэто самые обычные вещи. Такие простые, что вы, Леонард, о них и не подумали!»
Он никогда не станет таким, как другие дети. Он никогда не будет вести нормальную жизнь. Пытаясь приободрить его, вы только делаете ему хуже, внушая ложные надежды. Он дажеЛеонард наморщил лоб, заявил, что однажды сможет снова ходить. Никогда, слышите, никогда прежде я не слышал от него подобной чуши.
Я втянула воздух.
Но если его ноги не повреждены
Оставьте эти доводы. Они сгодятся только для наивных книжонок вроде этой, Леонард постучал пальцем по обложке «Заповедного сада». Как могли вы предложить ему такое чтение?
Это добрая, оптимистичная книга, и я подумала
Избыток как физической, так и умственной нагрузки усугубляет его болезнь! прервал меня Леонард.
Мне хотелось начать кричать. Слова жгли язык. Утомление! Все в своей жизни испытывают утомление, и это нормально. Колин не умрет, если научится держаться на собственных ногах. Я же не заставляю его пересечь Сахару! А что касается книг
Он плохо спит после чтения, еще бы, так измотав себя днем! возразил Леонард прямиком моим мыслям.
Я заерзала на стуле и крепко сцепила пальцыменя так и тянуло стукнуть кулаком по столу. Надо же, от чтения Колин рассыпается прямо на глазах. А раньше, по словам миссис Пибоди, он у вас со скуки орал, будто раненый вепрь. Считаете, это его не утомляло, Леонард?
Игнорирование вызванных его нездоровьем ограничений непрофессионально и совершенно недопустимо, Леонард вонзился в меня колким взглядом, и я, хотя была с ним не согласна, малодушно кивнула.
«Просто выскажи ему все, посоветовал голос Натали (ему хорошо было советовать, ему ничего не угрожало, ни потеря крыши над головой, ни нищета, ни голод). Он рассуждает как глупец. Или как плохой человек».
С этого дня все списки заказов, которые вы составляете для Немого, будут проходить через мой контроль, объявил Леонард, Все, что я сочту неподобающим, будет вычеркнуто. Да, это жесткая мера, но, ради Колина, я должен ее принять. Часть книг из тех, что вы успели приобрести, я изымаю. Они уже причинили достаточно неприятностей. На первый раз я прощаю вам вашу безответственность. Но если после нашего разговора вы не сделаете правильные выводы, я буду вынужден с вами распрощаться.