Нам выше никак нельзя, понурился Иустин, посмешищем окрестным станешь. Да и я битую жену еще больше жалею.
Тернов досадливо махнул рукой и встал. Поднялся и посетитель.
Я могу идти?
Ступайте, голубчик, ступайте, Тернов потерял интерес к свидетелю, если что интересное вспомните, увидите или услышите, не сочтите за труд оповестить.
Всенепременно, ваше высокоблагородие, не извольте сомневаться. Пятясь задом к дверям, Иустин мелко дергался склоненным корпусом вниз, в голосе его звучало ликование.
Когда дверь за посетителем закрылась, следователь исподлобья взглянул на Лапочкина.
Что скажете, Лев Милеевич?
Лапочкин потер ладони и тихонько засмеялся:
Очень интересное дельце вырисовывается, ваше высокоблагородие. Чую, прославимся, если поймаем преступника.
Как же его вычислить, преступника-то?
Только через невесточку покойного, только через невесточку. Я, как услышал, что она в меблирашках обитает, сразу шуганул, к канцелярскому телефону. Позвонил в адресный стол, кто такая, спрашиваю? Мне отвечаютдочь помещика из Саратовской губернии. Девица достойная. А потом и в меблирашки.
Не хочу я к ней сейчас ехать, занервничал Тернов, она небось в истерике лежит, а я женских слез не выношу.
Не извольте беспокоиться, поспешил утешить начальника Лапочкин, девица ныне отсутствует дома.
Как отсутствует? удивился следователь. Куда же она девалась? Ее же этот Иустин прямо по адресу доставил!
Ну так то с час назад, а может, и более, мягко подчеркнул Лапочкин. Так мадемуазель Толмазова изволила переодеться и отправилась на выставку гигиенических средств в сопровождении двух отроков.
Что за черт? Глаза Тернова полезли на лоб. А отроки-то откуда взялись?
Видимо, и на венчании неудачном были, а потом из жалости девушку решили сопроводить. Да вы не подумайте ничего плохого, может, родня, ее земляки, видимо, еще до приезда списались.
И все-таки, Милеич, как хочешь, но что-то здесь не то! воскликнул Тернов. У меня в голове не укладывается! Как в таких обстоятельствах можно ехать с мальчишкамипусть и землякамиразвлекаться?
Вы, дорогой Павел Мироныч, не принимаете во внимание один простой факт: девица-то еще ничего не знает о смерти своего Ардалиона! Считает, что жених передумал. Эка невидаль! Да в Петербурге еще миллион женихов!
Да, поник Тернов, если девица Толмазова хороша собой, как говорят, то, может, и Ардалиона занудного с радостью не дождалась. Не о таком мечтала в своей глуши! Но все-таки сразу да с двумя молокососамина выставку?
Лапочкин тяжело вздохнул:
Эх, Павел Мироныч, не знаете вы женской души! Вот моя покойная супружницацарствие ей небесноетоже всегда от плохого настроения излечивалась шатанием по магазинам. Ходит час, другой, мелочь какую-нибудь купит, а вернется в настроениях!
В сознании следователя мелькнула мысль, что и его Лялечка, если огорчилась, то, вероятно, опять к модистке отправилась И вечером уже будет в хорошем настроении. Молодой следователь забыл о своих морально-нравственных терзаниях и теперь с большей снисходительностью думал о своей пламенной страсти. Чертовка Лялечка была так эротична, так магнетична! В ее ласках есть и огонь, и здоровый животный напор! Нет, решительно невозможно отказаться от встреч с черноглазой красавицей! Когда она лежала на атласном покрывалев черном шелковом хитоне, с обнаженными полными руками и круглыми икрами, грациозно выгнув спину и опершись головой на ладоньне было ли в ней чего-то от пантеры? Павел Миронович великолепно помнил, что именно в такие моменты его охватывала непобедимая дрожь. Будто он ожидал нападения хищника, готового разорвать его на части!
Что же делать-то? вынырнул из своих мыслей следователь.
Вам, Павел Мироныч, сегодня уже пора отдохнуть и подумать. А я сбегаю еще и в меблированные комнаты, повынюхиваю что-нибудь да на красотку погляжу. Может, ниточка какая-нибудь и появится?
Тернов с благодарностью взглянул на помощникастарый служака отводил глаза, будто что-то скрывал.
Так и поступим. Тернов расстегнул верхнюю пуговицу мундира. Только ответьте мне на последний вопрос, Лев Милеевич! Когда на столе покойника вы перебирали бумаги, фотографии этой Препедигны там не видели?
Никак нет, господин Тернов!
А ведь если покойный нашел невесту через «Флирт», у него должна быть ее фотография! Таково условие публикации брачного объявления!
Фотографии не было. Лапочкин явно расстроился, но ненадолго, неожиданная идея сверкнула у него в мозгу. Может, он ее у сердца носил? При осмотре тела, в темноте, могли и упустить. И она теперь вместе с мертвецом в покойницкой?
Позвонить туда, Тернов выразительно поглядел на телефонный аппарат.
Лапочкин взялся за трубку, но прежде, чем ее поднять, тихо спросил у начальника:
Вы, Павел Мироныч, думаете, убийца охотился за фотографией красавицы? Полагаете, что негодяй завладел трофеем? Похитил его у трупа Ардалиона?
Глава 5
Морозный колючий воздух, пропитанный живыми городскими запахами, пробрался в легкие Самсона Шалопаева. Вопреки ожиданиям организм его вдруг потерял вялость и расслабленность, что накопились за недели болезни. Низкое солнце било в глаза, под ногами похрустывала ледяная корка, затянувшая утреннюю слякоть.
Укутай горло получше, услышал Самсон рядом голос друга. Идти можешь?
Не только могу, но и хочу! Хочу идти по городу, смотреть на красивых женщин в нарядных шубках, на их румяные щечки.
Экий ты романтик, братец, думая о чем-то своем, пробубнил Фалалей.
Станешь романтиком, когда две недели проведешь в лапах сестер-евангелисток.
Фалалей присвистнул и повлек собеседника по тротуару вперед.
Так ты не в Боткинских валялся? А в Евангелической больнице? Впрочем, она ближе да и побогаче. Любит тебя Ольга. Денег на тебя не жалеет! Ну смотри, теперь расплачиваться придется! Натурой.
Одним грехом больше, одним меньше, сконфуженно откликнулся Самсон, щурясь на солнце.
Фалалей расхохотался.
Так тебя там сестрички не милосердием лечили, а другими местами? То-то ты с лица схлынул.
А что я мог сделать? В бреду был! В жару метался, сил не было отбиваться! Как я теперь в глаза своей Эльзе гляну! Она мне измены не простит!
Ну об измене у тебя на лбу не написано, развеселился пуще прежнего Фалалей, а потом, ты ведь еще не нашел свою возлюбленную, может, никогда и не найдешь.
Найду, обиделся Самсон. Лучше бы помог другу.
Фотографию ты мне показывал, помню. Но не встречал таких, а то бы на руках тебе принес! Ха-ха-ха!
А куда мы идем? спросил Самсон.
Уже пришли! В ресторан, друг мой! Обедать! Не все ж соловьев баснями кормить!
Самсон хотя и не отставал от фельетониста, но продолжал с ним пререкаться.
Но госпожа Май велела нам отправляться к этой невесте покойника.
Подождет, никуда невеста не денется, цинично отмахнулся Фалалей и помог Самсону размотать шарф.
В Приказчицком клубе, облюбованном петербургскими журналистами, Самсон уже бывал с Мурычем. Ему здесь нравилось: зеркала, пальмы, мраморные аркады вдоль стен, будто и нет зимы за зеркальными окнами, наполовину затянутыми желто-зелеными портьерами с золотой бахромой, будто всегда здесь лето. Да и журналистов в ресторане знали в лицо, привечали особливо, вот и теперь шустрый официант подхватил их у входа и проводил в обеденный зал, устроил неподалеку от камина, принял заказ, порекомендовал удачно получившийся сегодня ростбиф.
В ожидании заказа Фалалей пояснил:
Гуляем в честь твоего исцеления. Для меня это праздник.
Спасибо, расчувствовался Самсон. Кажется не две недели, а целую вечность провалялся с инфлюэнцей. Забыл, что значит пообедать по-человечески Но госпожа Май.
Пойми, дружище, невеста должна поплакать, пережить свое горе, озираясь в поисках знакомых лиц, втолковывал Фалалей. Откуда такая бесчувственность? Мало того, что венчание сорвалось! Мало того, что жениха убили! Мало того, что полиция сейчас там душу несчастной мотает! Так еще и мы пожалуем! Нате, здравствуйте, радуйтесь!