Повторяю: я твоя Смерть, а не твой убийца, сказал Танат. Не стоит винить меня во всех неприятностях. Я лишь итог, черта между одним и другим. Я пришел ровно тогда, когда закончилось твое старое время и началось новое.
Ладно, ладно, никаких претензий, ответил Флинн, подняв руки, и перепрыгнул в следующую лодку.
Ему показалось, что они играют в потустороннюю разновидность классиков. Эта мысль развеселила его.
А почему вы такой м-м-м бесчувственный? продолжил Флинн. Вы за все время ни разу не улыбнулись, не рассердились.
Смерть не должна иметь чувств, отрезал Танат.
Почему? Что в этом плохого?
А что хорошего?
Ну вы бы могли быть более справедливым, если бы испытывали эмоции, предположил Флинн.
Это люди должны думать о справедливости. Танат резко остановился. Смерть забирает всех, не делая различий: богатых и бедных, больных и здоровых, молодых и старых. Яисход определенных событий, но эти события мне неподвластны. Я могу только наблюдать и ждать. Если бы Смерть могла чувствовать, то она бы сгорела, так и не выполнив свое предназначение. Теперь ты понимаешь?
Флинн ответил молчанием, слова в который раз ускользнули от него. Да и как он мог спорить со Смертью?
Танат прыгнул в последнюю лодку и оказался у пристани. Он взобрался по лестнице, достал карманные часы и взглянул на них.
Мы последние. Быстрее, скоро начнется, поторопил Танат.
Начнется что? спросил Флинн, схватившись за ржавую ступеньку.
Стоило ему вскарабкаться на пристань, как под его ногами появилась сияющая дорожка, золотой лентой убегающая вдаль. Он метнулся вправо, потом влево, но она последовала за ним как приклеенная.
Что это? И почему оно прилипло ко мне?
Даже не старайся сбежать. Это твоя новая судьба, пояснил Танат.
Флинн неуверенно сделал шаг, потом еще один и еще. Золотая дорожка продолжала тянуться в неизведанную даль, меняясь, подстраиваясь.
Они шли по улицам старого пыльного города. Фонари то на мгновение гасли, то вновь ярко загорались, словно переговаривались между собой, передавая сигнал бедствия. То тут, то там Флинн видел прозрачные кристаллы, практически захватившие это место. Они росли из стен домов, выглядывали между камнями мостовой, свисали с проводов. Город был похож на столетнюю черепаху, обросшую ракушками.
За всю дорогу в горящих окнах не промелькнуло ни единого силуэта. Они также не встретили ни одного прохожего, будто город в одночасье покинули все жители, оставив дела, заботы. Просто исчезли. Флинну стало не по себе, но он отогнал жуткие мысли, как стайку назойливых мух. Глупо ведь бояться, когда ты мертв, самое худшее с тобой уже произошло.
В воздухе разлился горьковатый аромат, и с неба посыпалась снежная крупа. Она быстро запорошила улицы, покрыв их белесым слоем. Город еще больше состарился и теперь напоминал поседевшего старика.
Неприятное место, сказал Флинн, ссутулившись. Ветер бил ему в спину, продувая куртку насквозь.
Иногда вещи меняются, стоит лишь посмотреть на них под другим углом.
Танат протянул руку. Снежная крупа падала на его ладонь, с глухим стуком ударяясь о кожаную перчатку.
Присмотрись, посоветовал он.
Флинн взял крупинку и растер между пальцамине растаяла. Он принюхался, а затем положил ее в ротвкус моря растекся по языку. Это был вовсе не снег! С неба на землю падала морская соль.
Ветер принес к ногам Флинна бумажную маску, такую старую, что в руки страшно взятьрассыплется в прах. Когда-то она была яркой, но краски с годами выгорели.
Примерь, предложил Танат.
Эту рухлядь? хмыкнул Флинн, аккуратно поддев маску ногой.
Не отказывай городу. Ты очень обидел его, назвав неприятным. Теперь он хочет показать себя с другой стороны.
Город хочет показать себя с другой стороны? переспросил Флинн с недоверием. Он все еще не привык к странностям загробной жизни.
Да, ответил Танат.
Ладно, согласился Флинн. Если городу от этого полегчает.
Он достал из карманов руки, которые все это время пытался безуспешно согреть, и поднял маску. Как только она коснулась его лица, все преобразилось: город стряхнул с себя пыль, соль и время. Оранжевые отблески фонарей метались внутри кристаллов, точно светлячки в банке. От запаха жареных каштанов заурчало в животе. В окнах появились силуэты людей. Шум, гам и музыка веселым потоком вытеснили тишину. Из домов вышли смеющиеся люди. Одеты они были немного старомодно, а их лица скрывали бумажные маски, такие же, как у Флинна, только новые. Прохожие беззаботно раскрывали зонтики, прячась от солепада. В городе проходил маленький карнавал.
Ничего себе! ахнул Флинн. Это город призраков?
Нет, этот город сам призрак. Когда-то он умер, погребенный под тоннами воды. И все, что ты видишь, лишь вспоминания о том, каким он был раньше, до потопа. У городов плохая память на лица, поэтому все эти люди носят маски.
Но где же все остальные умершие? Кроме этого города, других призраков мы не встречали.
Неправда, ты их уже видел, возразил Танат.
Когда это? удивился Флинн, роясь в памяти. Ведь вы сказали, что эти людилишь воспоминания. Маска на его лице растаяла, и город снова опустел и постарел.
А как же та рыбешка, которая облила тебя водой?
Это была чья-то душа?
Не чья-то, а рыбья, уточнил Танат, сцепив руки за спиной.
Как эторыбья? у Флинна не укладывалось это в голове.
По-твоему, у рыб нет души? Чему ты удивляешься? Даже звезды, которые ты видел, уже не существуют в мире живых. Потусторонье само по себе состоит из призраков.
Сейчас Танат выглядел особенно отстраненным. Флинн хотел еще о многом спросить, но мысли оборвались. Его сияющая тропа слилась с широкой золотой дорогой впереди. По ней бы запросто могла пройти сотня человек, взявшись за руки, но она пустовала.
Это главная улица? спросил Флинн.
Нет. Танат покачал головой. Это река.
Флинн с опаской приблизился к реке и наклонился. Течение было медленным, а золотая вода тягучей, как кисель. В глубине что-то плавало, но он не смог рассмотреть, что именно. Река немного вспенилась, забурлила, словно задумала выйти из берегов. Откуда-то из глубины послышался голос. Сначала далекий, неразборчивый, но он все приближался и приближался, пока не достиг ушей Флинна.
Я твоя колыбель, мягко шептала река. Однажды я принесла тебя в мир живых, теперь же я унесу тебя в мир мертвых. Не бойся, окунись в меня.
Река манила, облизывая ноги Флинна теплыми волнами, но он не спешил поддаваться ее уговорам. Страх цепями сковал тело.
Я помогу. Железный голос Таната перекрыл бархатный шепот реки. Увидимся по ту сторону, добавил он и толкнул Флинна в спину.
Его подхватило сильное течение. Он судорожно греб руками, но это не помогало держаться на поверхности. Флинн с самого детства плохо плавал, а однажды чуть не утонул. Он попытался лечь на спину, но ничего не вышло: паника овладела им и потянула ко дну. Сладковатая вода вытеснила весь воздух из легких.
Не бойся меня, прошептала река. Позволь отнести тебя в твой новый дом.
Флинн перестал сопротивляться и отдался течению, погружаясь все глубже и глубже. Он не задыхался, но и не дышал. Думать связно получалось все сложнее, сознание медленно угасало. Кончики пальцев начало покалывать, и они сделались прозрачными. Мягкий свет обнял Флинна, и его тело стало легче перышка. Сквозь прозрачные веки он увидел бесконечное множество силуэтовдуши людей, плывущие в неизвестность.
Ему показалось, что он вот-вот растворится в золотой реке, став одним из ее потоков. Скоро он полностью исчезнет из бытия. Неужто это конец и дальше ничего нет? Неужто Танат ему соврал?
Смерть не умеет лгать, послышался знакомый голос.
Флинна мигом вырвало из убаюкивающей золотой реки. Он закашлялся, выплевывая воду. На губах остался сладковатый привкус.
Где это я? простонал Флинн, чувствуя себя рыбой, выкинутой на берег.
По ту сторону жизни, бесцветным голосом сообщил Танат. Уже официально.
4. Старик, ребенок и кошка
Река перенесла Флинна на площадь, которая упиралась в широкую лестницу. Мраморные ступеньки вели к зданию с белоснежными колоннами. Кроме растерянных душ здесь толпились высокие деревья и бесчисленные статуи ангелов с фонарями в руках. Те, кого Флинн видел в золотой реке, вертели головами, пытаясь понять, что же происходит. Некоторые были одеты в шикарные костюмы, а некоторые в лохмотья. Тут находились совсем юные ребята, толком и не жившие, и дряхлые старики, немало повидавшие на своем веку. Женщины и мужчины с разным цветом кожи, разрезом глаз. Поистине, Смерть не видела различий между людьми, перед ней они все были равны.