БланшЯ сделала шаг к ней и тронула за руку, стараясь поймать взгляд. Вы сможете когда-нибудь простить меня за то, что я втянула вас в эту историю?
По щеке девушки немедленно скатилась слеза, и она стерла ее тыльной стороной ладони. Отвернула лицо. Через силу произнесла:
Я люблю ваших детей и должна быть с ними. Что уж теперь говорить и искать виноватого.
Я кивнула и горячо пообещала:
Спасибо вам, что вы рядом, Бланшя этого не забуду. И, разумеется, возмещу все неудобства, когда мы выберемся. А если пожелаете, то найду вам хорошее место в другом доме, поспокойнее.
Губы у девушки дрогнули, и она не сдержалась:
Когда мы выберемся? Вы в самом деле полагаете, что мы выберемся?! всхлипнув, девушка снова отерла слезы и гордо вскинула подбородок. Мне нужно идти, мадам, Дюбуа. Этот месье он сказал, что нанял для меня номер во втором классе. Я пойду, если вы позволите.
Да, конечно, вздохнула я.
Характер у Бланш не самый покладистый для няни. Скорее даже, она была решительной, умной и амбициозной девушкой с большими планами на жизнь. Потому я ее любила и ценила. И потому же знала: она меня, разумеется, поймет, но едва ли простит.
Без сил я упала в ближайшее кресло и закрыла глаза
Но тотчас меня вернул в реальность настойчивый стук в дверь каюты.
* * *
3 июня, 23 часа 55 минут
Германская империя, резиденция французского дипломата в Берлине Жана-Пьера Дюбуа
Меньше суток назад меня точно так же взбудоражил поздний визит
Ночь, когда четверо незнакомцев ворвались в наш дом, стала безумной и суматошной. Мне велели разбудить детей (Софи сладко спала и даже ругани нашей не слышала), под пристальным взглядом рыжего мы с Бланш одели их, поминутно успокаивая и твердя, что это ненадолго. Собрали чемоданы, переоделись сами.
Когда я будто бы невзначай переставила горшок с азалией со стола на подоконник, блондин молча вернул его обратно. Когда Бланш, неловко повернувшись, разбила фарфоровую куклу Софи, блондин хладнокровно велел собрать осколки. Правда он так и не смог ничего поделать c тем, что, вдохновившись примером Бланш, я «споткнулась» на крыльце и таки разбила садового гнома возле нашего заборчика.
Шутить вздумали, мадам Дюбуа?! рассвирепел блондин.
Но мы были уже на улице, в тихом районе Берлиналишний шум непременно привлек бы внимание соседей. Думаю, только это меня и спасло. Выругавшись по-немецки, блондин велел собрать осколки глиняного гномаярко-красного и приметногои избавиться от них.
Сигнал я оставила не для мужа. Он и так догадается, что случилось, когда вернется и не найдет никого в доме. Да и когда он еще вернется Сигнал был для милого старичка-итальянца, что нанимал жилье в доме наискось от нашего. Муж доверял ему и имел уговор как раз на такой вот случай. Старичок не вмешается, конечно, но должен телеграфировать куда следует о том, что произошло.
Благодаря этому лишь я и верила, что дело наше не безнадежно.
А впрочем такое своевременное отсутствие в доме горничной и кухарки говорило о многом. Я и на Бланш глядела бы уже косоно девушка была напугана куда больше меня.
После мы долго ехали в крытом экипаже на севердалеко за пределы Берлина. Я то и дело задавала наводящие вопросы, пытаясь выяснить, сколь много знает обо мне блондин, и пришла к выводу, что все же знает он не так много. Имя и то выяснил лишь благодаря документам, что прихватил из дома, и с тех пор обращался запростоЛили. Но все же был учтив до известной степени. Грубостей и вольностей не позволял, а с Софи и Андре разговаривал ласково, как добрый дядюшка. Подкупал простенькими подарками и старался завоевать их доверие.
В экипаже, уже на подъезде к Ростоку, случился меж нами и этот разговор:
Досадно, мадам Дюбуа, что ни одной фотокарточки вашего супруга я так и не нашел однако смею надеяться, что я на него хоть немного похож, и вы быстро привыкните называть меня мужем.
Документы на имя супруганадеюсь, что поддельныеблондин продемонстрировал мне минутой раньше, но я весьма смутно догадывалась, к чему он клонит.
Чего вы добиваетесь? спросила я прямо. И зачем вам я?
Помолчав, взвесив «за» и «против» блондин ответил и, я думаю, был искренен хотя бы отчасти:
Видите ли, моему ведомству стало известно, что у месье Дюбуа кое с кем встреча на пароходе, что сегодня утром отплывает в Санкт-Петербург. Встреча, которая ставит под угрозу безопасность великой Германской империи. Мне всего лишь нужно выяснить, с кем именно он встречаетсявот и все. Ну а вы некоторые мои коллеги уверены, что вы прекрасно осведомлены об этой встрече. А некоторые даже полагают, будто вы знаете больше мужа. По крайней мере, ваша переписка с Парижем куда активнее, чем его.
Я перевожу для парижских журналов переписываюсь с простыми редакторами, и толькосбивчиво ответила я, а блондин это и не опровергал:
И я то же самое твержу своим коллегам! Вы мне безмерно симпатичны, мадам Дюбуа, и как женщина, и как мать. А потому, раз вам нечего скрывать, считайте это путешествие простой увеселительной прогулкой. Ну когда еще вам удастся побывать в Санкт-Петербурге? Отдыхайте, дышите морским воздухом знакомьтесь с новыми людьми. И делайте все, что я прикажу ежели не хотите, чтобы с малютками Софи и Андре случилось что-то неприятное.
Я поняла вас, ответила я. Не смиряясь, но теперь четко понимая, с кем имею дело.
Разговор действительно прояснил все, и иллюзий уже не оставлял. Это не ошибка, не недоразумение. Случилось то, чего я все эти годы и боялась, и от того, как я поведу себя на пароходе, зависят жизни моих детей.
Доверять немцу всецело я не собиралась, конечно. А надеяться смела только на себя и собственную смекалку.
Как мне обращаться к вам? преувеличенно бодро спросила я.
А как вы обращались к супругу? улыбнулся блондин.
Жан-Пьертак его звали зовут.
Так и обращайтесь! развел руками тот. И можете говорить по-французски, я неплохо знаю ваш язык.
На подъезде к морскому порту, блондин отобрал у меня Андреякобы мне тяжело держать сына на рукахи усадил себе на колени. Софи велел сесть рядом. Подлец прекрасно понимал, что, покуда дети при нем, на побег я не решусь, даже будь у меня такая возможность.
А возможность была.
Трое его подельников ехали в другом экипаже, следом. Да и когда сошли мы в Ростоке, держались поодаль. А после, как взошли на борт, побег и вовсе не имел больше смысла. Куда убежишь с парохода?
* * *
4 июня, 21 часов 45 минут
Балтика, территориальные воды Германской империи
В дверь каюты постучали второй раз, уже настойчивей. Решив, что едва ли мой самозваный муж отличается подобным тактом, я подошла и открыла.
Фрукты для мадам Дюбуа, сообщил стюард, вкатывая сервированный столик на колесах. За его спиной, в коридоре, маячил тот самый «рыжий».
Благодарю, прохладно отозвалась я и закрыла дверь точно перед носом рыжего.
Согласилась посмотреть детское меню на завтра, уточнила что стюарда, нас обслуживающего, зовут Бьорн Нойман, и что, ежели что-то понадобится, я могу вызвать его, нажав кнопку сонетки в гостиной комнате. С тем он ушел.
Никаких фруктов я совершенно точно не заказывала, да и Бланш явно не до того. Но гадать пришлось не долго: ваза с фруктами прижимала к скатерти записку в плотном конверте, в которой значилось, что все этопрезент обер-лейтенанта цур зее Германа Вальца.
Я все еще была в некотором замешательстве, когда дверь резко и без стука отворилась и едва ли не с криком «а-ха!» в каюту ворвался мой фальшивый муж.
Кто это прислал? мгновенно вспылил он. Вы ведь ничего не заказывали, Лили, мне прекрасно это известно!
Ревность вам не к лицу, месье Дюбуа, хмыкнула я, утомленно роняя записку на столик. И притворите дверь в каютудети спят.
На просьбу мою блондин не отреагировал, напротив, распахнул двери шире и махнул рукой, призывая всю свою банду. А после они учинили самый настоящий обыск: короткую записку разобрали чуть ли не по слогам, уверенные, что это шифр, пощупали каждый фрукт, потрясли вазу. Сдернули скатерть с сервировочного столика ивдруг нашли под ним еще одну записку.
На французском на сей раз.
От кого это? вскричал блондин. С кем вы успели снюхаться на пароходе? Отвечайте немедля!