Я наклонилась и подобрала камень. Только замахнулась, чтобы метнуть его Миляге в зад, как позади меня чей-то голос произнес:
Угодишь в него напугается. Рванет, вынесет и плуг, и тебя через поле и сквозь загородку.
Я обернулась. У края поля стоял и наблюдал за мной высокий светловолосый юноша. Выше ростом, чем мне помнилось. Широкоплечий. Красивый. Самый красивый из мальчиков Лумисов. На плече у него лежало колесо от повозки, он придерживал его, просунув руку между спицами.
Привет, Ройал, сказала я, стараясь не сосредоточивать слишком надолго взгляд ни на одной из его черт. Ни на пшеничных волосах, ни на глазах, которые Минни считала ореховыми, но по мне они в точности совпадали оттенком с гречишным медом, ни на крошечной веснушке чуть выше рта.
Привет.
Ферма Лумисов граничит с нашей. Она куда больше: целых девяносто акров. Поначалу она почти вся была заболочена, хуже, чем у нас, но мистер Лумис с помощью сыновей расчистил сорок акров, а мы пока только двадцать пять. Лучшую землю, из которой выкорчевали пни и камни, мы распахивали и выращивали кукурузу и сено для скота, а еще картофель часть для себя, часть на продажу. А те места, где гнили горелые пни, и те, которые оставались каменистыми или болотистыми, папа использовал под пастбище для коров. Самые плохие участки засадили гречихой она неприхотлива и растет почти всюду. Папа надеялся за лето расчистить еще пять акров, но без Лоутона ему было не справиться.
Ройал перевел взгляд с Миляги на меня и обратно. Опустил колесо на землю.
Давай мне, сказал он, отбирая у меня вожжи. Ну, пошел! заорал он и ловко щелкнул вожжами по крупу Миляги. Гораздо сильнее, чем щелкала я. Миляга пошел. Ого, как пошел! Томми, Бет и Лу радостно заорали, а я почувствовала себя тупой, как мешок картошки.
Ройал второй сын в семье. Есть еще двое младше. Самый старший, Дэниел, только что обручился с Белиндой Беккер («Ферма и корм Беккеров», Олд-Фордж). «Белинда» красивое имя. Тает во рту, как меренга, как завиток кленового сахара на снегу, когда готовишь леденцы. Не то что «Мэтт». «Мэтт» имя отрывистое, резкое, почти мальчишеское.
Помолвка Дэна и Белинды стала у нас главной новостью. Удачная пара: Дэн работящий, а у Белинды, конечно, будет хорошее приданое. Моя тетя Джозефина говорила, что поначалу ожидалась и вторая помолвка. Говорила, Ройал запал на Марту Миллер, чей отец пастор в Инлете, но потом ее бросил. Никто не знал, в чем дело, но тетя Джози сказала, это потому, что родители Марты «херкимерские алмазы», а это вовсе не алмазы, а кристаллы, которые только немного похожи на алмазы, так-то им грош цена. У мистера Миллера славная пара гнедых, Марта носит красивые платья, но по счетам они не платят. Не знаю, какое отношение все это имеет к помолвке, но уж если кто и разбирается в подобных делах, так это моя тетя. Она женщина болезненная, домоседка, и ей нечем себя развлечь, только сплетнями. На любой слух она бросается, как медведица на форель в ручье.
Дэн старше Ройала всего на год, и они всегда соперничали. Будь то бейсбол, или кто соберет больше ягод, или больше нарубит дров всякий раз старались превзойти один другого. В прошлом году я их почти не видела. Раньше я бывала у них в гостях, когда они приглашали Лоутона в поход на дальнюю рыбалку, и мы вместе ходили в школу, но и Дэн, и Ройал рано бросили учиться. Книжное знание их не привлекало.
Я наблюдала, как Ройал провел борозду, повернул в конце поля, вспахал еще ряд, возвращаясь ко мне.
Спасибо, Ройал, пробормотала я. Теперь я с ним справлюсь.
Нормально, я все доделаю. Иди за нами и убирай камни.
Я покорно пошла следом, подбирая вывернутые плугом камни и корни, складывая их в корзину, чтобы выбросить в конце поля.
Как вы поживаете-то? окликнул он меня спустя несколько рядов, обернувшись.
Хорошо, сказала я.
И тут я споткнулась и уронила корзину. Он остановился, подождал, пока я распрямлюсь, потом снова двинулся вперед. Он шел быстро, я с трудом поспевала за ним. Ройал прокладывал прямые, глубокие борозды. Куда лучше моих. Рядом с ним я чувствовала себя неуклюжей. И растерянной. Растеклюжей.
Отличная земля. Черная, жирная.
Я посмотрела себе под ноги. И правда, очень темная, как влажный молотый кофе.
Верно, сказала я.
Получите с нее хороший урожай. Почему ты зовешь мула Милягой? Вот уж ничего милого.
Это парадокс, сказала я, обрадовавшись возможности использовать слово дня.
Чего пара? Мул-то один.
Не пара, а пара-докс. Это противоречивое высказывание. Например, когда говорят: «Такой красивый, глазам больно смотреть». Это слово пришло из древнегреческого, оно значило «неожиданный, не такой, каким кажется». Мое слово дня. Я каждое утро выбираю в словаре слово, запоминаю и стараюсь как-то использовать. Помогает расширить словарный запас. Сейчас я читаю «Джейн Эйр» и почти все понимаю сразу, не приходится смотреть в словарь. «Парадокс» очень трудно вставить в разговор, но ты спросил, почему такой вредный мул Миляга, и вот оно. Идеальная возможность
Ройал оглянулся на меня через плечо это был суровый, прямо-таки испепеляющий взгляд, я почувствовала себя самой болтливой болтуньей в округе Херкимер. Закрыла рот и попыталась угадать, о чем говорят девочки вроде Белинды Беккер и почему парни так охотно их слушают. Я знала много слов, куда больше, чем Белинда, которая время хихикала и говорила «шик», «парниша» и «устамши ужасть» но только от этих слов мне проку не было. Некоторое время я смотрела себе под ноги, на борозды, но стало скучно, и тогда я уставилась на задницу Ройала. Раньше я никогда не замечала эту часть тела у мужчин. У папы ее не было. Плоская, словно доска. Мама его даже дразнила, а он отвечал, это хозяева лесопилки так его загоняли. А у Ройала она очень славная, подумала я. Круглая, крепкая, как две булочки. И тут он обернулся, и я покраснела. Подумала, как бы поступила на моем месте Джейн Эйр, но сообразила, что Джейн Эйр, благовоспитанная англичанка, вообще не стала бы таращиться на задницу Рочестера.
Папаша-то твой где? спросил Ройал.
У Ромашки. Она телится. И Эбби тоже. То есть Эбби не телится, но тоже там.
Ох, мне бы рот наглухо зашить.
У Ройала нашлись и другие вопросы. Чем папа удобряет почву. Сколько акров собирается расчистить. Будет ли сажать этой весной картошку. А гречку будет? И не трудно ли ему одному управляться на ферме.
Он не один. Я ему помогаю, ответила я.
Но ты еще школу не кончила, так? Кстати, чего ты застряла в школе? Она ж для малышни, а тебе сколько пятнадцать?
Шестнадцать.
А Лоутон где? Возвертаться не думает?
Ты колонку новостей ведешь? вмешалась Лу.
Ройал не засмеялся. Засмеялась я. После этого он притих. Через два часа поле было вспахано полностью. Я угостила Ройала кукурузной лепешкой и налила паточного лимонада из каменного кувшина. Выдала по куску лепешки Томми, Лу и Бет.
Ройал пристально следил, как Томми жует свою порцию.
Эти Хаббарды вечно голодные, никак брюхо не набьют. Ты чего здеся торчишь, Том?
Том посмотрел на свой кусок лепешки желтый, крошащийся у него в руках.
Я вроде как хотел Мэтт помочь. И ее папане.
Ты бы собственной мамаше помог вспахать поле.
У нас нет плуга, пробормотал Томми, и даже шея у него покраснела.
А на кой он вам? Она завсегда найдет кого-нить, кто ей вспашет, верно говорю, Том?
Хватит, Ройал, что ты привязался к Эмминому полю? вступилась я.
Не нравился мне жесткий блеск его глаз и несчастный, затравленный взгляд Томми тоже не нравился. Мальчики Лумисы всегда задирали Хаббардов, гнали их, как свора гончих опоссума. Лоутону не раз случалось защищать Томми от младших Лумисов.
Ройал пожал плечами, откусил кусок от своей лепешки.
Вкуснотища, сказал он.
Я хотела честно признаться, что лепешку испекла Эбби, но его медового цвета глаза смотрели на меня, а не на лепешку, и взгляд их смягчился вот я и промолчала.
Ройал пристально изучал меня, склонив голову набок, и на миг мне показалось очень странное чувство, что сейчас он разожмет мне челюсти и проверит зубы или поднимет мою ногу и постучит по стопе, словно по копыту. Тут я услышала крик и увидела, как папа машет нам руками от хлева. Он подошел к нам, сел рядом. Я отдала ему свой стакан лимонада.