Стряпуха утирает лоб тыльной стороной ладони. Ставит воду на огонь и открывает металлическую банку, стоящую на полке у плиты.
Уивер, я тебе с утра велела принести кофий. Как об стенку горох! ворчит она.
Я принесу! чуть ли не ору я. Большой мешок с кофейными зернами лежит как раз в погребе.
Стряпуха прищуривается.
Тебя хлебом не корми, дай только в погреб сбегать! Что у тебя на уме?
Ее там небось Ройал Лумис ждет, ухмыляется Фрэн.
Спрятался за бочкой с углем и жаждет по-це-лу-я, подхватывает Ада.
Чешет в затылке и гадает, почему свет погасили, добавляет Уивер.
У меня вспыхивают щеки.
Сиди где сидишь, сбивай мороженое, велит Стряпуха. Уивер, марш за кофием.
Я приподнимаю крышку мороженицы, заглядываю внутрь. Какое там, ручку еще крутить и крутить. А я вращала ее так долго, что плечо разболелось. Уивер еще раньше приготовил галлон клубничного, а Фрэн ванильного. В кухне дел всегда по горло, все номера в отеле и все коттеджи заняты постояльцами, а в последние часы, после того как нашли тело, работы еще прибавилось. Миссис Моррисон предупредила нас: завтра приезжает шериф из самого Херкимера. И коронер. А еще репортеры из городских газет, непременно. Стряпуха не могла допустить, чтобы в «Гленморе» кому-то чего-то не хватило. Хлеба и лепешек она напекла столько, что могла бы накормить всю округу, мужчин, женщин и малых детей. А еще дюжину пирогов, шесть многослойных тортов и две кастрюли рисового пудинга.
Уивер ныряет в погреб. И тут я слышу выстрелы с озера три подряд.
Ада и Фрэн придвигаются ко мне.
Будь он жив, его бы уже нашли, произносит Фрэн вслух то, о чем мы все думаем. Или он сам бы дорогу нашел. Выстрелы далеко разносятся.
Я посмотрела в гостевой книге, шепчет Ада. Фамилии у них разные. Путешествовали вместе, но они, выходит, не муж и жена.
Наверное, сбежали, чтобы пожениться, говорю я. Я прислуживала им за обедом и слышала, как они говорили про церковь.
Говорили про церковь? переспрашивает Ада.
Ага, подтверждаю я, пытаясь себя убедить, что спорить это все равно что говорить. Ну, почти. Может быть, отец Грейс Браун не одобрял Чарльза Джерома, пускаюсь я в рассуждения. Может, у него денег совсем нет. Или ее просватали за другого, а она полюбила Чарльза Джерома. И они убежали в Северные Леса, чтобы обвенчаться
а до того решили романтически покататься на лодочке, поклясться друг другу в любви посреди озера мечтательно подхватывает Ада.
и он наклонился над водой, чтобы сорвать для нее кувшинки продолжает Фрэнни.
а лодка перевернулась, и они оба упали в воду, и он пытался спасти ее и не сумел. Она выскользнула из его объятий говорю я.
Ох, как это печально, Мэтти! Так печально и романтично! вздыхает Ада.
и тогда он тоже утонул. Перестал бороться с волнами, потому что не захотел жить без нее. И теперь они вовеки будут вместе. Несчастные влюбленные, как Ромео и Джульетта, завершаю я сюжет.
Вовеки вместе эхом отзывается Фрэнни.
на дне Большого Лосиного озера. Мертвее мертвого, встревает Стряпуха. Ушки у нее всегда на макушке, словно у кролика, и она все слышит, даже когда думаешь, что ей не до тебя. И пусть это послужит уроком тебе, Фрэнсис Хилл. Девчонки, что тайком гуляют с парнями, плохо кончают. Ясно тебе?
Фрэн хлопает глазами.
Ой, миссис Хеннеси, да я без понятия, о чем вы толкуете.
Отличная актриса, ей бы на сцене играть.
А я думаю, прекрасно ты все поняла. Где ты была две ночи тому назад? Около полуночи?
Туточки, где же еще. Спала в своей постели.
И не выбиралась по-тихому в «Уолдхейм» на свиданку с Эдом Компё, а?
Попалась Фрэн. Покраснела как маков цвет.
Я испугалась, что Стряпуха примется ее отчитывать, но она лишь приподнимает пальцем подбородок Фрэн и говорит:
Если парень хочет тебя куда-то повести, вели ему зайти за тобой честь по чести или пусть вовсе не зовет. Ясно тебе?
Да, мэм, мямлит Фрэн, и, судя по выражению ее лица и лица Ады, внезапная снисходительность нашей Стряпухи для них такая же неожиданность, как и для меня. И уж совсем не по себе мне делается, когда я замечаю, как, направляясь к лестнице, ведущей в погреб, Стряпуха утирает глаза.
Уивер! орет она со ступеньки. Ты кофий несешь или проращивать его вздумал? Живей!
Я гляжу на тонкое золотое колечко на своей левой руке, с поцарапанным опалом и двумя тусклыми гранатиками. Красивым я его никогда не считала, но мне вдруг становится радостно, очень радостно оттого, что Ройал мне его подарил. И оттого, что он всегда, приходя в «Гленмор», вызывает меня к кухонной двери у всех на виду.
Я снова берусь за ручку мороженицы, дописывая и редактируя в голове свою историю, романтическую и трагическую. Итак, Чарльз Джером и Грейс Браун полюбили друг друга. Потому-то они и приехали сюда. Они сбежали, чтобы обвенчаться, а не «тайком гулять», как выражается Стряпуха. Я вижу, как Чарльз Джером улыбается и тянется за кувшинкой, вижу, как переворачивается кверху дном лодка и как он отважно пытается спасти любимую девушку. И я уже не вижу заплаканного лица Грейс, не вижу, как дрожат ее руки, когда она вручает мне письма. Я больше не гадаю, что было в этих письмах и почему они адресованы Честеру Джиллету, а не Чарльзу Джерому. Почти уговорила себя, что, наверное, я вовсе и не слышала, как Грейс Браун называла Чарльза Джерома Честером. Наверное, мне почудилось.
Я заканчиваю историю на том, как Грейс и Чарльза хоронят в одной могиле на роскошном кладбище в Олбани: их родители корят себя за то, что встали на пути у юных влюбленных. В таком виде рассказ мне понравился. Для меня это нечто новое история, в которой все аккуратно сходится и не остается висящих концов и нераспутанных ниток, и в итоге я чувствую умиротворение, а не сумятицу. Рассказ со счастливым концом настолько счастливым, насколько возможно, когда героиня мертва и герой, скорее всего, тоже. Та разновидность сюжета, о которой я однажды сказала мисс Уилкокс, что это ложь. И что я бы такого писать не стала.
Парадóкс
Не было на нашей ферме ничего столь же неподатливого и тут ни громоздкий фургон для сена, ни пни на северном поле, ни валуны на дальнем лугу не идут ни в какое сравнение, ничего и никого такого же упертого, неподвижного, непреклонного и неуступчивого, как мул Миляга. Я билась с Милягой на кукурузном поле, заставляла его тащить плуг.
Ну же, Миляга! Пошел, Миляга! орала я, подхлестывая его вожжами.
Он не трогался с места.
Иди, Миляга иди, скотина! верещала Бет, протягивая ему кусок кленового сахара.
Давай, мальчик, давай, мул! звал Томми Хаббард, размахивая старой соломенной шляпой. Миляга любил их пожевать.
Шевели жирной задницей, жопа ты эдакая! ругалась Лу, дергая за уздечку.
Но Милягу с места не сдвинешь. Он стоял как вкопанный, только время от времени поворачивал голову и норовил укусить Лу.
Сделай шажок, Миляга! Пожалуйста! умоляла я.
Сухой и на редкость теплый для начала апреля день, я выбилась из сил, перемазалась, с меня капал пот. Мышцы рук болели, ладони я стерла, направляя плуг, и зла была, словно оса. Папа снова заставил меня пропустить уроки, а я так хотела в школу. Я ждала письма того, что придет на имя мисс Уилкокс, если вообще придет, и больше ни о чем не могла думать. Я сказала папе, что должна пойти в школу. Сказала, что надо учить алгебру. Сказала, что мисс Уилкокс задала нам «Потерянный рай», это нелегкое чтение, и если я пропущу день, то отстану от класса. Но папу мои слова ничуть не тронули. Он следил за приметами в феврале не было тумана, в марте не было грома, в Страстную пятницу дул южный ветер и был уверен, что хорошая погода устоится.
Большинство у нас начинают сажать кукурузу перед Днем поминовения, в конце мая, но папа решил сеять в середине месяца и никак не позже, а значит, уже пора было пахать. В Северных Лесах всего-то сто дней выдается без заморозков, а кукурузе надо вырасти и созреть. Папа хотел увеличить наше молочное стадо. Оставить себе телочек, если получится, не продавать их, но как оставить, если их нечем кормить, а чтобы их кормить, нужно вырастить больше кукурузы. В тот день мне было велено вспахать два акра, и я успела пройти лишь треть, когда Миляга вздумал бить отбой. Если бы я не закончила работу, папа поинтересовался бы, с какой стати я все бросила. Прежде вспашка числилась обязанностью Лоутона, да только теперь его тут не было. Папа и сам бы сделал эту работу, если б мог, но он возился с Ромашкой она телилась. Так что это выпало делать мне.