В комнату вошла Сун Лимин с полотенцем через плечо. В руках она держала широкое деревянное ведро, над ним струился парок с сильным запахом опущенных в кипяток трав. Сперва китаянка велела мне сесть на стул и опустить стопы в ведро. Вода в нем оказалась такой горячей, что от неожиданности я вскрикнул. Однако через несколько секунд привык и с наслаждением подставил тело рукам Сун Лимин.
После первых поглаживающих движений по плечам и спине девушка так впилась пальцами в мою шею, что глаза у меня буквально полезли на лоб. До этого я не подозревал, что массаж может быть столь болезненным. Спустя минуту я взмолился, чтобы она прекратила терзать верх моего тела и занялась непосредственно стопами. Мучительница невозмутимо ответила, что для снятия энергетических блоков в ногах прежде всего нужно разбить хондрозные шарики в плечевом поясе. «А их у тебя более чем достаточно», сухо добавила она.
Наконец массажная экзекуция спины была окончена. Китаянка позволила мне растянуться на кровати, а сама занялась моими славно распаренными конечностями. Моментами хотелось взвизгнуть от пронзительной боли, особенно когда она массировала костяшками пальцев внутреннюю поверхность стоп, но все равно уже можно было расслабиться и даже поболтать.
Научишь меня говорить по-китайски? лениво попросил я, лежа с закрытыми глазами. Мне же надо как-то с местным населением общаться.
Если хочешь выучить язык, срочно подружись с красивой китаянкой, посоветовала Сун Лимин. Проще всего слова запоминаются, когда ты влюблен.
Хм А мне казалось, что я уже подружился с одной красивой китаянкой, заметил я. Давай проведем мини-урок? Ты сейчас произнесешь что-нибудь жизненно необходимое, а я попытаюсь это запомнить.
Хорошо, согласилась Сун Лимин, оборачивая полотенцем мои стопы и щиколотки. Запомни самую важную в мире фразу: «Wo ai ni, zhong guo de gu nian». Это значит: «Я люблю тебя, китайская девушка».
Ого, действительно важные слова, восхитился я. Сейчас повторю.
Неплохо, похвалила Сун Лимин мою первую попытку и еще раз медленно произнесла предложение. Я снова проговорил его вслух, старательно артикулируя каждый звук в этой абракадабре.
Все хорошо, одобрительно сказала учительница. Только если будешь признаваться в любви с такой зверской физиономией, как сейчас, девушка подумает, что ты хочешь ее убить, и убежит.
Я расхохотался и привстал на локтях, чтобы было удобнее общаться. Сун Лимин опять проговорила заветную фразуна этот раз нежнейшим голосом.
Скажи так, чтобы я тебе поверила, потребовала эта перфекционистка. И расслабься уже, мачо! Совсем не надо так хмурить лоб.
Wo ai ni, zhong guo de gu nian, произнес я несколько раз с чувством, приближая лицо все ближе и ближе к лицу Сун Лимин. Наши губы готовы были вот-вот соприкоснуться, как вдруг она накрыла мне рот ладонью и сказала:
Да, вот теперь абсолютно верно! Ни одна девушка не устоит перед такой искренностью в голосе и взгляде.
Сун Лимин живо поднялась на ноги и взяла в руки ведро с остывшей водой.
Сейчас тебе лучше всего крепко уснуть, посоветовала она. Надеюсь, ты хорошо спишь на новом месте?
Да вроде нет с этим проблем, отозвался я, обескураженный резким окончанием многообещающего занятия. А уж после такого массажа, наверное, вообще моментально отрублюсь.
Тогда спокойной ночи, весело сказала Сун Лимин. И приятных сновидений.
Тебе тоже. Спасибо за урок!
Китаянка вышла за дверь и бесшумно ее закрыла, а я со вздохом легкого разочарования откинулся на подушки.
Однако быстро заснуть не удалось: меня переполняли впечатления этого бесконечного дня. Перед глазами, словно кадры видеоклипа, мелькали места, вещи и люди: кафе в синагоге, новый чемодан, харбинский аэропорт, стюардессы в сексуальной униформе, облака под ногами, еще один аэропортгигантский, как целый город; сотни тысяч китайцев, такси, женщина с ребенком на мосту, и наконецдревнее поселение с его озерами, речушками, каналами и ручейками
Мысленно я еще раз проделал путь по деревне, восстанавливая в памяти прихотливые изгибы ее крыш и окон, текучие округлости арочных мостов, поблескивание воды везде и всюду. Все это навеивало смутные ассоциации, имя которым, однако, я упорно не мог подобрать.
И вдруг сейчас, в момент полного расслабления ума и тела, меня осенило: ну конечно же, Хунцуньэто отражение города, что когда-то возник посреди Адриатического моря! Это азиатский двойник европейки Венециикак же я сразу не догадался?!
Разумеется, они не были похожи, как братья-близнецы, но их тайное родство было несомненным: оба возникли почти тысячу лет назад, оба отгородили себя от всего мира и начали вести «островное» существование. Ни здесь, ни в Венеции не было наземного транспорта, но главное, что их объединялоэто вода, которая была повсюду. Именно она дала этим поселениям жизнь и наградила жителей особым художественным даром создавать строения совершенной красоты и гармонии, дома, которые своими линиями и формами воспроизводили в камне вечное течение воды.
Это открытие меня необычайно взволновало, потому что к Венеции я питал особые чувства. Я бредил ею с раннего детства. Она вошла в мою жизнь через двух женщин, которых я совсем не помнил, но чье неоспоримое влияние ощущал на себе по сей день.
Одна из них была первой и последней возлюбленной моего отцапосле того как мать оставила семью и убежала неизвестно с кем, неизвестно куда. Отец всегда с пафосом говорил, что это была единственная женщина, достойная его доверия, никакой другой он бы никогда не позволил воспитывать своего сына. Они общались недолго, года два, но старик неизменно вспоминал то время как самое счастливое в своей жизни. «Эта женщина сумела сделать невероятное, вздыхал он в редкие минуты сердечных откровений. С ней я впервые узнал, что значит быть живым человеком».
Еще отец намекал, что осмелился открыть ей некую страшную тайну своей биографии. Мне и никому другому он никогда о ней не рассказывал, я просто знал, что такая тайна существует, и принимал это знание на веру, как принимают на веру существование бога или дьявола.
В пору расцвета их отношений мне было около трех или четырех лет, и в памяти моей не сохранилось образа этой загадочной женщиныни малейшего следа, ни единого воспоминания. Само ее существование мне бы, наверное, также пришлось принимать на веру, если бы не одна грампластинка, что осталась как знак ее тайного присутствия в нашем доме. Пластинка была выпущена фирмой «Мелодия» в семидесятых годах прошлого века. На ней звучали стихи возлюбленной моего отца. Все стихи она посвятила Венеции и записала в студии собственным голосом.
Мне было, наверное, лет десять, когда я впервые их услышал. Хотел включить какую-то сказку, но перепутал обложки и по ошибке поставил на вращающийся диск проигрывателя эту пластинку. После характерного шипения, которое обыкновенно предшествовало переходу в мир волшебства, из колонки послышался низкий женский голос:
Причалил vaporetto у площади Сан-Марко.
Толкуют гондольеры о ценах и погоде,
Трещит толпа, торгует. Невероятно жарко,
Витает запах кофе, и запах счастья вроде
Под арками Пьяцетты сияют апельсины,
Дворец сверкает дожей под небом ярко-синим,
Дворец сверкает дожей под жаркими лучами,
Тень колокольни смотрит нездешними очами.
За сводчатым проходом средь живописных улиц,
Увидел лица лавок, в прохладу окунулись
Незнакомка нараспев читала одно стихотворение за другим. Они были полны причудливых слов: Лагуна, гондола, Кампанелла, венецианское стекло, мост Риальто, карнавальные маски, остров Мурано. Завороженный, я отдавался плавному течению голоса с гипнотическими интонациями, забыв о том, что собирался в тысячный раз прослушать «Кота в сапогах». Наша полумрачная гостиная со спартанской мебелью вдруг превратилась в залитое солнцем палаццо с видом на Гранд-канал, и я увидел, как высоко над городом в безоблачном небе медленно и величественно парит Ангел