Ну вот, сделали-таки остановку в пути, огорченно сказал я, созерцая рябь на воде: из-за ветра идеально гладкое покрывало озера вдруг собралось мелкими складками. Теперь меня изведут ненужные мысли и сомнения.
Не переживай, эта остановка для тебяхороший знак, успокоила меня Сун Лимин.
Это еще почему? проворчал я. С каких пор встречные дети без-рук-без-ног стали вдруг приносить удачу? Это что, китайская примета?
Сейчас объясню, пообещала Сун Лимин. Она достала из сумочки блокнот и, пристроив его на ограде моста, размашисто начертала знак. Смотри, этот иероглиф состоит из двух ключей: левый означает «женщина», а правый«ребенок». Как ты думаешь, что он может значить целиком?
Семья? сделал я предположение.
А вот и нет, с хитрым видом возразила та. Этот иероглиф означает «хорошо»!
И что? не понял я.
Ну ты тугодум! воскликнула китаянка. Если тебе дорогу преградила женщина с ребенком, то этосамый добрый знак. Потому что это«хорошо»!
Какая у вас утонченная система суеверий, саркастически фыркнул я. И что, китайцы верят в подобную чушь?
Это не суеверие, сказала Сун Лимин, вырывая из блокнота листок и подавая его мне. Иероглифы ведь не просто буквы, а древнейшие отражения всех предметов и понятий в мире, их тени, отпечаткикак угодно. Для китайца жизнь и иероглифы неразделимы. Если на твоем пути встречаются люди или предметы, сочетание которых можно передать одним сложным иероглифом, то это нужно расценивать как важное сообщение. Некоторые китайцынастоящие мастера расшифровывать такие «послания реальности».
Наконец мы преодолели мост и сквозь главные ворота вошли в деревню. Мне показалось, мы очутились внутри старинного лабиринта: несколько узких переулков, зажатых между постройками причудливой архитектуры, разбегались в разные стороны и терялись за поворотами. Сун Лимин сразу же свернула налево, и мы пошли по тропинке, мощенной неровными плитами из серого камня. Казалось, время здесь навсегда остановилось: кругом стояла абсолютная тишина, на улицени души; побеленные стены домов, кое-где замшелые или покрытые черным налетом, словно излучали невозмутимость, накопленную за сотни лет существования.
Один переулок сменился другим. Он, словно пьяный, петлял из стороны в сторону, резко уводя то вправо, то влево. Я заметил, что рядом с каждым домом протекает ручей или огороженный каменным бордюром узкий канал. А в некоторых двориках были вырыты небольшие живописные озерца. Еле слышное журчание ручьев и гипнотическое поблескивание воды в каналах ставило под сомнение реальность происходящего. Деревня словно грезила наяву, изнутри созерцая свое загадочное тысячелетнее существование.
Неожиданно переулок вывел нас к прелестному полукруглому водоему, заключенному в каменное кольцо. Сун Лимин сказала, что это Лунное Озеро и находится оно в самом центре деревни. По дальнему краю водоема полукругом стояли здания, они живописно отражались в спокойной воде. Три или четыре утки важно вышагивали по выщербленным плитам, еще несколько домашних птиц плескались в озере.
Откуда-то из глубины доносились переливчатые звуки колокольчиковони были еле слышны, но полностью заполняли собой тишину, разлитую в вечернем воздухе. От прозрачного перезвона гудело пространство, и тело вибрировало с головы до пят.
Слышишь? спросила Сун Лимин, неопределенным движением руки и глаз привлекая мое внимание к этому акустическому чуду. Музыка пагод, изобретение даосов. Они придумали подвешивать к крышам деревянные, металлические и фарфоровые колокольчики, и те при малейшем ветре порождали целую симфонию. Даосы утверждают, что эта музыка исцеляет и омолаживает организм, если ее слушать в правильном месте и в нужное время.
А здесь правильное место? поинтересовался я.
Правильнее не бывает, серьезно ответила Сун Лимин. Видишь, вон наши знакомыемама с дочкойсидят у воды. Они каждый вечер приходят сюда послушать музыку пагод, чтобы ноги девочки становились сильнее и она меньше болела.
Тогда, пожалуй, и я присяду, живо отреагировал я. Тоже послушаю эти волшебные колокольчики. А то ноги уже отказываются передвигаться!
Давай, согласилась китаянка, ставя дорожный рюкзак рядом с моим чемоданом. А я пойду немного пообщаюсь с малюткой Сяочжу.
Я с наслаждением опустился на древние каменные плиты и стал издалека наблюдать за Сун Лимин. Она с удивительной легкостьюбудто не провела наравне со мной весь день в дорогеподошла к женщине с девочкой и присела на корточки перед Сяочжу. Они начали о чем-то оживленно разговаривать, и время от времени Сун Лимин прикасалась к искривленным ногам девочки, легонько проводила по ним руками, или гладила ее кисти с деформированными пальцами. Иногда все трое в голос смеялись, и я не мог удержаться от улыбки, слушая их заразительный смех. Под конец Сяочжу нежно обняла Сун Лимин за шею, и они попрощались с теплотой, которую я ощущал даже на расстоянии.
Бедняжка от рождения такая? с сочувствием спросил я, когда моя провожатая вернулась ко мне.
Нет, покачала головой Сун Лимин, надевая рюкзак. Я тебе потом расскажу, что с ней произошло. А сейчас пошли быстрее, иначе дотемна не доберемся до дома.
Черт, ноги болят ужасно! пожаловался я, вставая и ощущая неприятное покалывание и жжение в пятках. Давно столько не ходил.
Так, прекращай ныть, потребовала Сун Лимин. Тебе, здоровому дядьке, перед Сяочжу не стыдно говорить, что ножки устали топать?
Стыдно, честно признался я. Только они от этого не меньше болят.
Еще слово, и я повешу на тебя рюкзак, пригрозила китаянка. Тоже мне даос называетсясдох после километровой прогулки!
Я не даос, я только учусь, проворчал я и уже без всякого энтузиазма поплелся за Сун Лимин.
Глава восьмая
От Лунного Озера до нашего дома было не больше семи минут ходу. Уже почти стемнело, когда мы с Сун Лимин подошли к открытым воротамза ними виднелось двухэтажное здание. Над входной дверью висел большой красный фонарь, он наполовину освещал маленький дворик и пожилую китаянку на высоком крыльце. Это была хозяйка жилища, которое Сун Лимин сняла для нас двоих. Увидев в потемках наши фигуры, женщина вскочила с миниатюрного плетеного табурета и подбежала к воротам. Поздоровавшись с моей спутницей и приветливо кивнув мне, она попыталась отобрать у нас багаж и отнести его в дом. Я засмеялся и жестами показал, что сам справлюсь со своим чемоданом, а Сун Лимин сняла со спины рюкзак и протянула хозяйке.
В доме было всего две комнатыпо одной на каждом этаже. Нижнюю, расположенную рядом с кухней-столовой, заняла Сун Лимин, а мне отвели спальню наверху. Сама хозяйка жила в крошечной пристройке позади дома. Там же, во внутреннем дворе, находилась уборная и «купальня» помещение со старинной ванной, душем и даже небольшим бассейном под открытым небом. Я хотел сразу же принять ванну, но гостеприимная хозяйка предложила сначала поужинать, пока не остыла еда, а уж потом заниматься своими делами. Поэтому я просто сполоснул на кухне руки и лицо и сел за стол.
После простого, но обильного ужина с холодным пивом сил на ванну уже не оставалось. Я ограничился душем и поплелся по высокой лестнице к себе в спальню. Снизу меня окликнула Сун Лимин: она предложила промассировать мои измученные ходьбой ноги. Я с радостью согласился: сейчас я бы не мог пожелать для себя лучшего подарка.
В ожидании Сун Лимин я переоделся в свободные шорты и футболку и огляделся. Убранство комнаты было максимально скромным, но от него исходило необъяснимое очарование старины. Изголовьем к узкому окну стояла кровать, застеленная бельем с тонким ароматом полыни. Рядом примостился низенький столик с электрочайником и набором глиняной посуды для чаепития. У противоположной стены на ажурных деревянных ножках стояла перекладина для одежды, на ней висело несколько плечиков. Рядом с «гардеробом» выстроились в ряд три массивных стула с высокими спинками, а сверху, на стене, красовалось большое панно, искуснейшим образом вырезанное из дерева. На картине были изображены десятки веселых ребятишек во время праздника: они взрывали петарды, били в барабаны и ходили по площади на руках.