Этот джентльмен взял её с беспечным видом, посмотрел, а потом говорит, но уже совсем другим тоном, по-видимому, она его заинтересовала:
Да. Действительно очень хорошая гравюра, Вилльямс, она абсолютно точно передает эмоции и чувства романтического периода. На мой взгляд, художнику удалось удивительно точно подобрать световую гамму. Да, и сам рисунок, хотя стоит сказать он немного гротескный, если даже не нелепый, все равно, оставляет глубокое впечатление.
Вы действительно так думаете? спросил Вилльямс, который как раз в этот момент был занят, он готовил виски с содовой для всей компании, и был не в состоянии пойти на другой конец комнаты для того чтобы снова взглянуть на гравюру.
Уже было довольно поздно, и гости начали расходиться по домам. После того, как они ушли, Вилльямсу нужно было написать пару писем, сделать некоторую работу и кое-что исправить. Время подошло к полуночи, он уже хотел ложиться спать, зажег ночную свечу и пошел тушить лампу. Гравюра лежала на столе, лицевой стороной вверх, точно так, как её оставил последний из тех, кто смотрел. Когда тушил лампу, он невольно взглянул на неё. И, от того что он там увидел, он чуть не уронил свечу. Сейчас он говорит, что если бы в тот момент он оказался в абсолютной темноте, он точно свалился бы в обморок. Но, так как, этого не произошло, ему хватило сил дотянуться до стола, поставить на него свечу и опять взглянуть на картину. Несомненно, всё это было до невероятности тяжело, страх закрался в его душу, но всё это происходило наяву. В самом центре картины, на газоне перед особняком, стиль которого ему определить не удалось, было изображение человека, которого в 5 часов вечера там не было. Было видно, что этот человек ползет на четвереньках к дому, он был закутан во что-то черное, в какую-то странную черную одежду, а на спине был виден белый крест.
Я не знаю, как нужно поступать в подобных случаях, я могу только рассказать о том, как себя повел господин Вилльямс. Он взял гравюру за краешек и через весь коридор пронес её в дальние комнаты своих апартаментов. Затем положил её в ящик письменного стола, плотно закрыл дверь, разделяющую его квартиру на две части, и лег в постель; но, перед тем как ложиться спать, он сел за стол и записал все необычные перемены, которые произошли на этой гравюре с тех пор, как она попала в его руки.
Сон пришел к нему довольно поздно. Утешением для него служило то, что поведение гравюры не зависит от его собственного восприятия происходящих изменений. Несомненно, человек, который взглянул бы на неё до наступления ночи, увидел бы на ней то же самое, что увидел на ней и он, в противном случае, он может предположить, что с его глазами или рассудком происходят странные вещи, какое-то очень серьезное расстройство произошло с его психикой. К счастью вероятность последнего исключалась, две задачи, которые он поставил перед собой, ждали его на следующий день. Он должен был очень внимательно рассмотреть все малейшие детали этой гравюры и пригласить свидетеля, для того чтобы тот подтвердил его правоту и, кроме того, он должен был попытаться определить какой именно особняк изображен на ней. Для этой цели он позовет своего соседа Нисбета на завтрак, а затем потратит целое утро на розыски особняка по справочнику.
Нисбет был свободен, и пришел в 9.30. Стыдно сказать, хозяин квартиры, принимающий гостя, еще не успел одеться даже к столь позднему часу. За завтраком господин Вилльямс ни словом ни обмолвился о странной гравюре, помалкивал он и о том, что именно из-за неё он его и пригласил, желая узнать то, что тот видит на ней, и услышать его мнение. Те, кто знаком с Университетской жизнью может себе представить широкий ряд проблем, которые могут интересовать приятелей-коллег из Колледжа Кентербери во время милого воскресного завтрака. Не было такой темы, которую они бы не затронули: от гольфа до тенниса на траве. Я должен сказать, что господин Виллямс совсем помешался; он не мог ни о чем больше думать, как только о странной гравюре, которая сейчас лежала в комнате напротив, в ящике его стола картинкой вниз.
Наконец они закурили, как и положено утром, свои трубки, и вот настал момент, которого Вилльямс так долго ждал. Почти дрожа от нервного напряжения, он помчался в другую комнату, открыл ящик, вынул гравюру, всё так же, лицевой стороной вниз, в спешке вернулся обратно и вручил её в руки Нисбета.
Теперь, говорит, онНисбет, я хочу, чтобы Вы мне сказали, что именно Вы видите на этой гравюре. Опишите мне всё то, что Вы увидели, если конечно это Вас не затруднит, прямо сейчас. Я скажу потом, зачем мне это надо.
Ну, что ж, говорит Нисбет, Передо мной деревенский особнякпричем особняк английский, похоже, будто всё залито лунным светом.
Лунный свет? Вы уверены, что это, именно, лунный свет?
Абсолютно. Похоже, что луна идет на убыль, если, Вас, конечно, интересуют детали, еще я вижу на небе облака.
Хорошо. Продолжайте. Клянусь, когда я в первый раз смотрел на эту гравюру, ни какой луны там и в помине не было.
Ну и, что еще. Больше мне нечего сказать, продолжал Нисбет. У дома имеются раз-два-три, три ряда окон, по пять в каждом ряду, за исключением первого, где вместо окна посередине находится крыльцо, и
А видите ли Вы фигуры людей? Спросил Вилльямс с нескрываемым интересом.
Нет, здесь нет никого, говорит Нисбет, хотя
Что? Вы не видите фигуры человека на траве перед домом?
Нет. Не вижу.
Вы уверены в этом?
Да, абсолютно, Но я вижу здесь нечто необычное.
Что?
Мне кажется, что одно из окон на первом этаже, то, которое слева от двери, открыто.
Вы в этом уверены? О, Боже! Он, наверно, уже залез в окно, с сильным волнением в голосе произнес Вилльямс; и поспешил к софе, на которой сидел Нисбет, он выхватил гравюру из рук Нисбета, для того чтобы убедиться самому в произошедших на ней изменениях.
Нисбет говорил правду. Ни каких фигур на рисунке не было, а окно действительно было открыто. Минуту Вилльямс стоял в растерянности не смея произнести ни слова, после чего пошел в свой кабинет, сел за рабочий стол и быстро записал произошедшие изменения. После чего он вернулся к Нисбету с двумя листами и попросил подписать одинтот, на котором были изложено его описание увиденного, это описание вы уже слышалипосле чего, прочитал свое описание, то которое он записал вчерашним вечером.
Что всё это значит? спросил Нисбет.
Так, точно, сказал Вилльямс. я должен сделать одну вещь, нет, я должен сделать три вещи, вот, что я думаю. Я должен найти Гарвуда, он был последним из тех, кто видел эту картинку, а, затем, я должен её сфотографировать, пока на ней не начали происходить изменения, а потом я должен найти то место, где находится этот особняк.
Я могу её и сам сфотографировать, сказал Нисбет, кстати, я это и сделаю. Но, знаете, всё выглядит так, будто мы с вами участвуем в какой-то драме. Вопрос в том, развязка уже была или она должна произойти? Вы должны найти это место. Согласен, сказал он, посмотрев на гравюру еще раз, Полагаю, Вы правы: он влез внутрь. И, если я не ошибаюсь, там, на верху, на верхнем этаже, точно, у него будет очень много неприятностей.
Знаете что, я вот что Вам скажу, сказал Виллямс: Я покажу эту гравюру старине Грину (так звали их старшего коллегу в колледже, который много лет подряд был казначеем в их Университете). Вполне вероятно он знает это место. У нас есть филиалы в Эссексе и Сассексе, он много раз бывал и в одном, и в другом графстве.
Вполне вероятно он узнает это место, сказал Нисбет; но для начала я её сфотографирую. Мне почему-то кажется, что Грина сегодня не будет. Вчерашним вечером его не было в Холле, по-моему, он говорил, что, якобы, собирается куда-то поехать в воскресенье.
Да, да, припоминаю, сказал Вилльямс; Точно, он собирался в Брайтон. Ну, хорошо, в общем, пока Вы её фотографируйте, а я схожу к Гарвуду и запишу то, что он скажет, а Вы не отрывайте от неё глаз, пока меня не будет. Я уже начинаю думать, что две гинеи не так уж и дорого за такую гравюру.
Спустя немного времени он вернулся и привел с собой Гарвуда. Гарвуд утверждал, что, насколько он помнит, фигура человека, которую он видел, была на самом краю картинки, и, она не двигалась дальше через газон. Он помнил, что на одежде фигуры было какое-то белое пятнышко, на спине, но он не может с точностью утверждать, что это был крест. Они записали все, что увидели, на листке бумаги и подписали документ, а Нисбет принялся фотографировать гравюру.