Встроенная в козырек подсветка была дискретно подключена к светодиодной лампочке, которую он мог дистанционно активировать. Если бы он попал в трудную ситуацию, он мог бы использовать это, чтобы на мгновение скрыть свое лицо от камер наблюдения. Свет не был хорошо виден другим посетителям, но если бы они его заметили, он надеялся, что они подумают, что это просто классный дизайн.
Преимущества, которые это ему давало, были двоякими. Если козырек кепки был наклонен соответствующим образом, это помогало скрыть его лицо от других, и когда включался свет, записи камер наблюдения не фиксировали его лицо.
Вместо этого они фиксировали всю его голову в виде полосатого искаженного белого шара.
Это было отличное изобретение, которое мог изобрести любой, кто грабил обследованное место.
Он настроил себя так, чтобы избежать обнаружения и провести тщательную зачистку.
Хершел держал в руках черную хозяйственную сумку с логотипом "Эбленс" с другой стороны. В ней он нес свои инструменты, и кончики его пальцев с каждым шагом становились все более нетерпеливыми. Девушки прогуливались по второму этажу, немного задержавшись, пока они болтали.
Он предпочел бы средний этаж, так как там обычно было меньше всего людей. Он свободно следовал за близнецами, ни разу не дав им понять, что за ними наблюдают или следят. Они миновали пустой магазин "Дух Хэллоуина", руководству которого еще предстояло полностью заполнить полки магазинов.
Им лучше поторопиться, любимый праздник Хершела был не так уж далеко.
Он любил Хэллоуин, потому что это была единственная ночь, когда можно быть самим собой и никто ничего не заподозрит. Он мог показать свое истинное лицо, и все просто восприняли бы это в шутку, так как это было связано с множеством глупостей, которые происходили в самый интригующий день переодевания в мире.
В Ночь Дьявола было много детей, и он хотел отправить их всех в бездну.
Он проявил некоторые из своих творческих способностей ранее на Хэллоуин, но все еще чувствовал, что его окончательный шедевр еще предстоит создать. Он знал, что будут новые возможности в будущем, он это чувствовал. Он просто еще не знал, что это...
Он мог думать об этой перспективе весь день, но близнецы замедлили ход возле киоска "Оранжевый Джулиус", как он и подозревал. У него было всего несколько минут, чтобы обдумать следующий шаг, и он не стал тратить время, поглаживая себя по спине в свете своего точно предсказанного предзнаменования.
Вместо этого он отважился подойти к пожарной сигнализации, висевшей на стене.
Хершел достал маленькую красную металлическую штуковину, которую он смастерил, из своей сумки "Эбленс" и огляделся, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, прежде чем вставить ее в прорезь спускового крючка. Она встала уютно, заполнив то же пространство, что и рука, которая активирует сигнализацию. Она была привязана электронным способом к тому же пульту, что и его кепка, и выполняла бы другую, но столь же ценную задачу, если бы все встало на свои места, как он ожидал.
Он, как и раньше, отошел на задний план, тщательно выслеживая девушек. Их следующее направление заставило его сердце учащенно забиться; должно быть, это была долгая прогулка, потому что они направлялись в туалет. Этим особым туалетом редко пользовались, поскольку он находился на самом непопулярном из всех этажей, который был известен магазинами детской одежды и тошнотворно пахнущими свечами. Рядом с туалетами он заметил запасной выход, который вел в гараж, удобно расположенный недалеко от того места, где его ждала машина. Теперь все, что ему оставалось сделать, это создать чрезвычайную ситуацию.
Как только девушки исчезли в конце коридора, он двинулся вперед, активируя подсветку на кепке, чтобы ослепить камеру, расположенную в середине прохода.
После того, как добрался до рубильника, он повернул выключатель, выключив свет как раз перед тем, как из-за угла вышел накуренный парень средних лет.
Он не смотрел в глаза, вместо этого он уставился на свой телефон, как и большинство людей, вероятно, в поисках воска для дредов или благовоний, как это сделал бы хиппи вроде него.
Слава Богу за эти полезные отвлекающие факторы, - подумал Хершел, обращаясь к смартфону и свободно улыбаясь. У него было не так много времени; они могут скоро уйти оттуда, так что ему нужно было действовать быстро. Он втиснул деревянный дверной блок, который находился под барботером, в нижнюю щель мужского туалета, чтобы помешать его открытию, если кто-то окажется внутри. Расстегнул молнию на своей толстовке, обнажив униформу полицейского в качестве нижнего слоя. Будь готов продолжать свою игру. Это слишком редкая возможность, чтобы ее упускать...
По его опыту, молодые белые девушки, как правило, не доверяют чернокожему мужчине.
Форма предназначалась для того, чтобы помочь стереть любые глубоко укоренившиеся предубеждения относительно расы или общее недоверие к незнакомцам, которые могли быть у его жертв.
Хершел вытащил из кармана металлические авиаторы и надел их. Он нажал вторую кнопку на пульте дистанционного управления, которая активировала устройство, которое он установил внутри пожарной сигнализации. Хитроумное приспособление расширилось, заставив рычаг опуститься вниз. Дерзкий, умопомрачительный звон тревожных колокольчиков разнесся по всему массивному торговому комплексу, порождая хаос.
Хершел вошел в запасной выход позади него и выглянул наружу.
Крупная женщина быстро выскочила из туалета, должно быть, она не заметила дверь, когда входила, потому что неслась обратно по коридору.
Ее человеческая плоть, по-видимому, имеет низкий уровень морали. Очевидно, она заботилась только о своей собственной заднице, бросив испуганных детей, которые, как он знал, были внутри.
Они последовали ее примеру через несколько секунд. Хершел увидел, как близнецы вышли, держась за руки. Он рывком распахнул треснувшую выходную дверь и крикнул:
- Эй, детки! Идите сюда, быстро, - делая свою униформу полностью заметной для них.
Девушки, поняв ситуацию и увидев его полицейскую форму, послушались его. Они помнили все, чему их учили в школе в отношении полиции, а также пожарной безопасности, подчиняясь Хершелу без колебаний. Они вместе пробежали по коридору, прежде чем оказались снаружи здания.
- Послушайте, дети, в здании находится настоящий плохой человек, он стрелял в людей и убивал их. Мне нужно, чтобы вы двое остались здесь на секунду, я разверну машину и доставлю вас обеих к вашим родителям в целости и сохранности, хорошо?
Обе девушки кивнули головами и дали добро, по-видимому, напуганные обогащенной ложью, которой Хершел лакировал реальность. Когда он добрался до своего "Кадиллака", из здания все еще выходили другие люди, но, к счастью, их родителей не было. Он подскочил к обочине рядом с девушками и открыл автоматические замки на задних дверях. Он быстро открыл дверную ручку, и близнецы поспешили внутрь, туда, где, как они считали, было безопасно.
БЕДЛАМ
В отличие от нашумевшей и разрекламированной породы убийц, чья коварная улыбка красовалась на каждой обложке таблоида, у Хершела был уникальный образ действий. Ему не нравилось делать это самому; его главным желанием было просто наблюдать. Не то чтобы Хершел был брезгливым или боялся, он просто предпочитал не прикасаться к ним. В основном потому, что если он прикасался к ним, то не мог прикоснуться к себе.
Эта странная, несообразная причуда характера, безусловно, была забавной во время действия, но она также могла раздражать. Организовать медленную кончину ребенка, чтобы подрочить, как он заметил, не было элементарной задачей. Он был похож на художника, за исключением того что рисовал только себя.
Его искусство никогда не будет выставлено на всеобщее обозрение. Его болезненное воображение было ограничено замкнутыми пространствами, в которых обитал только он один. Его искусство могло проявляться только в самых темных уголках, с Мефистофелем или эквивалентными ему приспешниками рядом с ним. Где они давали ему руководство, и дыхание их шепота щекотало волосы, торчащие из его ушей.
Убийства были для него очень похожи на телевидение, но он воспринимал их как абсолютную высшую форму развлечения. Слой, который уступил место новой платформе, примерно как "Netflix" для неуравновешенных. Но, по сравнению с телевидением, ни один зритель не желает смотреть одно и то же шоу снова и снова.