Насколько особенные? деловито поинтересовался Влас.
Насколько? Гриня замедлил шаг, обернулся. Его глаза снова блеснули в темноте красным, но Влас уже не отшатнулся. Кажется, он и в самом деле начал привыкать к странностям. Горыныча видел?
Трудно не увидеть.
Так вот, это тети Оли пес. Она его позвала. Или призвала?
Откуда призвала?
Не знаю, но думается мне, с какого-то другого света. Горыныч служит их роду уже много веков, но это долгая история. Главное, что тебе нужно знать, основное его предназначениеоберегать женщин рода.
Так ведь некого больше оберегать. Или я чего-то не знаю?
До недавнего времени я тоже так думал, а теперь вот начинаю сомневаться. Если бы не было кого, так и Горыныча тут уже не было бы.
Ладно, с этим мы обязательно разберемся, пообещал Влас и Грине, и самому себе. Дальше рассказывай.
Да нечего особо рассказывать. Как Клаус тети Олиной крови напился, так сначала чуть не сдох, а потом у него в мозгу наступило просветление. А те, на кого он нападал, стали превращаться в упырей.
В обычных упырей, из тех, которых мы уже видели? уточнил Влас.
Да, в обычных. И пока Клаус охотился в лощине, Ирма развлекалась в усадьбе, а Отто предавался научным экспериментам. Каждый из них был одержим одной цельюсозданием себе подобных. Вот только неувязочка созданные ими упыри долго не жили. Если это вообще можно назвать жизнью. Митяй мойон ведь тоже из подопытных кроликов фон Клейста. Представляешь, что пацану довелось пережить?
Влас не представлял, но вот понимать Митяя начал чуть лучше. И Митяя, и Гриню.
В чем суть экспериментов была, не знаешь? спросил он.
Могу догадываться. Видел, как старуха заставила одну из своих игрушек выпить ее крови. Девочка та долго не прожила.
Какая девочка?.. Влас схватил Гриню за рукав, потянул, заставляя остановиться. Про кого ты сейчас говоришь?!
Про девочку из прислуги, такую же, как Соня наша. Знаешь, как они действовали, товарищ командир? Набирали молодняк из городских. Ну, вроде как, на службу в усадьбу, а потом потихонечку этим молодняком кормились. Фон Клейсту нравились пацаны, а Ирма предпочитала девочек. Гриня вдруг замолчал, устало потер глаза. Девочки эти у меня до сих пор перед глазами стоят. Самых первых старуха просто выпивала до донца, выпивала, а тела прятала в водонапорной башне. В отопительном котле. Наверное, ты не видел.
Влас видел. И башню видел, и в котел заглядывал. Не было там никаких мертвых девочек.
Зимой же холодно. И в башне тоже холодно. Понимаешь? Девочки эти мертвые на первом уровне в котле, а Митяй мой под крышей на цепи. В голосе Грини послышалась боль пополам с яростью. А потом она решила тоже эксперименты ставить, как ее братец. Вот ту последнюю девочку она как раз и напоила собственной кровью. Они же послушные становятся, связь у них какая-то образуется с упырем. Вот и у Митяя моего до сих пор эта связь
Как девочку зва
Договорить Влас не успел, Гриня дернул его за плечо, впечатал в стену и зажал рот рукой так, что ни вздохнуть, ни пикнуть. Вырываться Влас не стал, понял, что к чему. Мимо метрах в десяти прошел немецкий патруль.
Гриня ослабил хватку, лишь когда фрицы скрылись за поворотом, сказал виновато:
Извини, инстинкты
Влас кивнул, а потом задал свой самый главный вопрос:
Как звали девочку, Гриня?
Прежде, чем ответить, Гриня на него посмотрел. Вроде бы только в глаза заглянул, а показалось, что в самую душу. Еще и раскаленной кочергой в этой душе пошуровал. А с чего бы еще она так разболелась?
Ее звали Настей, Влас Петрович, сказал Гриня почему-то виноватым голосом.
Влас судорожно вздохнул, спрятал лицо в ладонях. Была надежда, что это «не та» Настя, но правду он уже знал. Ту правду, из-за которой перекапывал в овраге братскую могилу, из-за которой, как одержимый, рвался в Гремучий ручей.
Родственница твоя? Послышался над ухом голос Грини.
Племянница, сказал он, не открывая глаза. Единственная. В подпольщицы записалась. Хотела, как я, но знала, что не позволю, поэтому без моего ведома, против моей воли. Я от Ефима узнал, уже за сутки до операции.
Потому и пошел сам, вместо связного?
Да. Я матери ее, сестре своей покойной обещал, что буду за Настеной приглядывать.
Я тоже много кому обещал, вздохнул Гриня. Веришь, до сих пор толком ни одного обещания не сдержал
Что с ней стало? спросил Влас и открыл глаза.
А сдюжишь, Влас Петрович? Гриня снова заглянул ему в лицо и удовлетворенно кивнул. Мне кажется, Ирма сначала ею просто кормилась.
Влас со свистом втянул в себя воздух. Пусть бы Гриня остановился, пусть бы замолчал! Потому что он не сдюжит, не сможет дослушать все до конца. Но Гриня решил иначе.
А потом она напоила Настю своей кровью, и девочка стала ну, ты видел, какими они становятся, Влас Петрович.
Она еще жива? спросил он сиплым голосом. Курить захотелось невыносимо. Где эти чертовы папиросы? Я не нашел ее тело там в овраге.
Ее больше нет, Влас. По-настоящему нет.
Убили? И не понять, стало ему легче или еще больнее от осознания того, что Настены больше нет, что она не одна их этих тварей.
Убили.
А кто?
Ответил Гриня не сразу, а когда ответил, Власу подумалось, что правды ему никогда не узнать. Оберегать убийцу Настены Гриня будет всеми силами. И есть в этом свой резон.
Я не знаю, Влас. Да и тебе лучше не знать, поверь. Убила ее Ирма фон Клейст. А второй раз это уже была не она.
Умом Влас все это понимал. Умом понимал, а сердце не принимало, обливалось кровью, криком кричало.
Где она? только и хватило сил спросить.
Я их похоронил. И тех девочек из башни, и Настю. Не мог я их там бросить, Влас. Понимаешь? Когда Горыныч разобрался с гарнизоном, я сделал все Я по-человечески все сделал. Могилку я тебе потом покажу. Если захочешь.
Я захочу. Влас вытер сухие, воспаленные глаза. И спасибо тебе, Григорий.
За что? Гриня вздохнул.
За человечность. Влас протянул ему руку.
Рукопожатие его оказалось крепким и теплым, в самом деле почти человеческим. В этот миг подумалось вдруг, что человечности в упыре Грине куда больше, чем в иных людях. Вот такие дела
* * *
Сева проспал. Ну как маленький, честное слово! Проснулся на закате с тяжелой со сна головой, осмотрелся. Тимофей Иванович дремал, прикорнув у стола и положив голову на скрещенные руки. Митяй лежал на диване. Дяди Гриши с Власом Петровичем нигде не было видно. Значит, ушли добывать лекарства.
Первым делом Сева подошел к Митяю, положил ладонь ему на лоб. Лоб был горячий, но, кажется, не такой горячий, как раньше. Однако, дышал Митяй тяжело, со свистом. Наверное, из-за воспаления легких.
На цыпочках, стараясь никого не потревожить, Сева вышел во двор, огляделся в поисках Горыныча. Горыныч не показался. Может ушел с дядей Гришей, а может просто не захотел. И только лохматая собачонка молча выбралась из своей будки, глянула на Севу черными пуговицами глаз и тут же спряталась обратно. Сева тоже уже собрался возвращаться, когда услышал сиплый крик Митяя.
Перед мечущимся на диване Митяем уже склонился Тимофей Иванович. Вид он имел вполне себе бодрый, словно и не спал всего пару секунд назад. У Митяя вид тоже был бодрый. Он метался, кричал и бился в конвульсиях.
Ну-ка, молодой человек, помогите мне! скомандовал доктор. Держите его за плечи. Боюсь моих сил не хватит.
Сил Севы тоже едва хватало, чтобы удержать на месте Митяя. Но он держал, прижимал друга к дивану, заглядывал в смертельно бледное лицо. Заглядывал, а когда Митяй открыл глаза, все равно испугался, чуть не отшатнулся от неожиданности.
Взгляд у Митяя был пустой и бессмысленный, кажется, он бредил и видел какие-то бредовые сны.
Больно, прохрипел Митяй.
Знаю, что больно. Ты потерпи, скоро полегчает, сказал Сева и погладил Митяя по голове.
Мне нужно проснуться, снова прохрипел Митяй и заметался. Выпустите! Выпустите меня отсюда!!!
Тимофей Иванович, что с ним? теперь уже и Сева хрипел. Наверное, от волнения.
Разберемся. Доктор ловко набирал в шприц какое-то лекарство. Вы главное держите его, молодой человек!
Держать с каждой секундой становилось все тяжелее, пришлось навалиться на Митяя всем весом, придавить к дивану коленом и думать, как это опасно, бы не придушить ненароком.