Я пойду один, сказал Гриня решительно. Поверь, Влас Петрович, без тебя я справлюсь быстрее и надежнее.
Почему-то Влас в этом ни секунды не сомневался. При нынешней Грининой скорости и ловкости, шансы его повышались в разы. Но как же он сам-то может отсиживаться, когда кто-то другой, да еще такой неблагонадежный, будет осуществлять основную операцию?
Если через четверть часа не вернусь, выбирайся один. Гриня забросил на плечо вещмешок. За парнями моими и стариком, надеюсь, присмотришь? спросил очень серьезным тоном.
Вместе присмотрим, сказал Влас. Удачи тебе, Гриня.
Забыл? Я ж фартовый! В полумраке подсобки блеснули белоснежные Гринины зубы. Ну все, я пошел.
Как он пошел, Влас толком и не разглядел. Кажется, только моргнул, а дверь уже бесшумно закрылась. Потянулись долгие минуты ожидания. Несколько раз Влас порывался отправиться на поиски Грини, но здравый смысл всегда побеждал. На исходе отведенной на ожидание четверти часа дверь в подсобку снова бесшумно открылась, впуская внутрь черную тень. Влас напрягся, вскинул автомат.
Свои, сказала тень голосом Грини.
Ну что? спросил Влас сдавленным шепотом.
Ну все, уходим, товарищ командир.
Выходили тем же путем, каким и заходили. Заминка случилась уже у подвальной двери. Идущий впереди Гриня внезапно замер, и налетевшему на него в темноте Власу стоило больших трудов не выругаться. Хорошо, что не выругался, потому что за дверью кто-то был. Влас слышал это даже своим человеческим ухом. Потянуло табачным дымком. Наверное, тот, кто стоял снаружи, специально искал затишное место, чтобы закурить. Появилась надежда, что он скоро уйдет. Сколько той папиросы?
Влас остался стоять на месте, а Гриня бесшумно, будто на кошачьих лапах, подошел к двери, заглянул в щель между досками. Влас скорее почувствовал, чем увидел, как он предупреждающе махнул рукой. Мол, подожди, товарищ командир, скоро выйдем.
Он уже и настроился ждать, когда снаружи послышался мужской голос. Говорили по-немецки, тихо и, кажется, удивленно. Влас покрепче сжал рукоять автомата, хоть и понимал, что в нынешних условиях действовать лучше ножом. А потом дверь содрогнулась от удара, послышались странные, какие-то булькающие звуки. Влас сунулся вперед, но напоролся на твердое, как камень, плечо Грини. Дверь больше не содрогалась, а мелко-мелко вибрировала, словно бы снаружи кто-то бился об нее в конвульсиях. Когда вибрация эта затихла, наступила полнейшая тишина. Спросить бы, что там такое происходит, но вот страшно. Почти как в детстве, когда маленькому Власу казалось, что под кроватью затаилось чудовище. Только он не маленький, а чудовище затаилось не под кроватью, а за вот этой хлипкой дверью, которая медленно-медленно открывается
Нет, это сначала дверь открывалась медленно, а потом вдруг распахнулась с такой силой, что врезалась в стену. В дверном проеме стоял фриц. Влас понял это по форме. Фриц пошатывался из стороны в сторону, как пьяный. Власу и подумалось сначала, что пьяный. И вот эти булькающие звуки враз получили объяснение. Жаль, что ненадолго. Фриц перестал раскачиваться и ломанулся в подвал. Может быть, Влас и сам бы среагировал. Даже наверняка. Но Гриня его опередил, одной рукой оттолкнул его от двери, а другой схватил за ворот фрица. Он схватил, а фриц зашипел, и как-то сразу стало понятно, что это не человек, что зараза из Гремучей лощины расползается по округе.
Додумать эту мысль до конца Влас не успел. И разглядеть толком тоже ничего не успел. Просто услышал сначала противный хруст, а потом еще более противный чавкающий звук. Наступившая после этого тишина не была абсолютной. В ней кто-то тяжело, с присвистом дышал. Влас не сразу понял, что это он сам так дышит. А когда понял, дышать почти перестал. Зато смотрел во все глаза.
На улице перед дверью лежало растерзанное, истекающее кровью тело часового. Наверное, того самого, который решил перекурить в затишном месте. Перекурил А у ног Грини лежало второе тело. И Власу не было нужды разглядывать его зубы, чтобы понять, что это упырь.
Гриня наклонился над упырем, без малейшего усилия выдернул у него из груди охотничий нож, глянул на Власа.
Не получилось по-тихому, Влас Петрович, сказал шепотом. Давай-ка, если не брезгуешь, помоги мне второго сюда стащить. Глядишь, хватятся не сразу. Хотя, кровищи тут
Влас молча выбрался из подвала, ухватил часового за ноги. Вдвоем с Гриней они заволокли тело в подвал, закрыли дверь. На то, чтобы хоть как-то замаскировать следы крови, не оставалось времени. Да и что толку? Пропажу часового обнаружат довольно быстро. Поэтому уходить нужно как можно скорее.
Они не уходили, а бежали бегом. Влас доверился Грининой чуйке. Или не чуйке, а слуху и зрению. Еще бы как-то не отставать от этого двужильного.
Сбавили ход уже на самой окраине, остановились в тени разрушенного сарая, чтобы отдышаться. Вернее, это Власу нужно было отдышаться, а у Грини даже дыхание не сбилось. Если у него вообще оно естьэто дыхание.
Плохо дело, сказал Гриня, наблюдая за тем, как Влас пытается прийти в себя после пробежки.
И не говори! Нужно заняться физподготовкой.
Я не про то. Я про упыря.
Да, далеко зашел. Как ты его? Мне показалось, голыми руками?
Не показалось. Сначала башку свернул, а потом уже ножом.
А если бы только башку?
Не знаю, не стал рисковать. Не о том сейчас нужно думать, Влас Петрович.
А о чем? Наконец-то дыхание восстановилось и сердце перестало выпрыгивать из груди.
Я о том, что вот таких Гриня помолчал, подбирая правильное определение, но так и не подобрал, махнул рукой. Вот таких ходячих мертвяков создавать могли только фон Клейст и его чокнутая сестрица. Сестрицу убила тетя Оля. Труп ее я видел собственными глазами. А фон Клейста, предположительно, взорвал твой человек.
Сева сказал, что видел фон Клейста в Гремучем ручье.
Видел, Гриня кивнул. И я допускаю, что этот кровосос до сих пор жив.
Тогда что тебя смущает?
Фон Клейст всегда был очень осторожен и никогда не оставлял следов.
А кто оставлял? сердце замерло, а потом снова понеслось вскачь.
Ирма. Его сестра. Эта считала лощину своими охотничьими угодьями, а людей своими живыми игрушками. Но Ирмы нет, а упырей становится все больше и больше. Если их создает не фон Клейст, тогда кто?
А сами они не могут как-нибудь плодиться? спросил Влас растерянно. Ну, куснул упырь простого человека, выпил кровушкуи все, готов новый упырь.
Нет, Гриня покачал головой. Упырь не может создать себе подобного, потому что не может вовремя остановиться. Упырь не выпивает кровушку, как ты изящно выразился, а рвет свою жертву в клочья. Там вообще другой механизм.
Хотелось бы знать, какой. Власу и в самом деле было важно знать. Так сказать, ради будущей борьбы. Ты уж прости за бестактный вопрос, но каким образом ты стал вот таким? Почему сохранил рассудок и человечность?
Мне бы тоже хотелось это знать. Гриня пожал плечами. Есть у меня кое-какие догадки.
Поделись.
Поделюсь, только давай по дороге. Слышу, ты уже отдышался.
Слышит он, проворчал Влас и первый тронулся с места.
Какое-то время шли молча, а потом Влас не выдержал:
Так что за догадки, Гриня?
У них, у упырей, имеется какая-то своя иерархия. Ну, как я это разумею, Гриня говорил, не глядя на Власа. Чувствовалось, что говорить ему о таком неприятно и больно. Насколько я понимаю, раньше у них вообще не получалось создавать этих упырей. Просто жрали людей по-тихому, так и жили. Но в Гремучей лощине все изменилось. Ирма говорила, что это особенное место, очень благоприятственное для таких, как они. Я пока не разобрался, в чем тут соль, но голос лощины я стал слышать намного отчетливее.
Особое место, понятно. С упырями что? Власу не терпелось, это чувство было сродни зуду. Так сильно ему хотелось знать правду!
Сначала жертвы просто умирали. Все началось с Клауса фон Клейста. Это старший брат Ирмы и Отто. Старший и сумасшедший. Его привезли в усадьбу в дубовом ящике, как дикого зверя. И так же, как зверя, держали на цепи. Но однажды охранник сплоховал, и Клаус сбежал.
Зверь из лощины начал было Влас.
Да, это не Горыныч, это он, закончил за него Гриня. Клаус фон Клейст. И это он напал на тетю Олю, когда та возвращалась из усадьбы в деревню. Напал, хлебнул ее кровушки, но не растерзал. Вот такая странность. Ты уже странного много навидался, Влас Петрович, поэтому одной больше, одной меньше. Тетя Оля и Танюшка, внучка ее, они особенные. Что-то связывает их род с родом фон Клейстов. Что-то такое было в их крови, что-то одновременно опасное и жизненно необходимое упырям.