Стреляйте, мистер Тилли! толкнув ошарашенного Джека, проорал Зиттер. Они хотят пробиться к пленным! Не дайте им этого!
Пламя ударило совсем близко, но рука не ощутила убийственного жара, только быстрое тепло. В ушах кричали голоса бойцов, гулко стучала кровь, и арбалет вдруг заскользил во вспотевшей ладони.
Стреляйте же, мистер Тилли!
Они неслись на цитадель. Бросались вперёд и гибли в отчаянной попытке пробиться, чтобы спасти своих Или умереть.
Внезапно Джек встретился с ведьмой взглядом. Зубы её тут же оскалились, лицо перекосила гримаса лютой ненависти. Губы выплюнули неведомое проклятье, и белая рука резко откинулась назад, словно зачерпывая нечто невидимое для удара.
Стреляй! голос Зиттера скрежетнул металлом.
Пальцы дрогнули. И сдавили спусковой крючок.
Болт влетел прямо в сердце. Пёстрое одеяние вмиг украсилось влажной кровяной розой, рука безжизненно упала, ещё цепляясь скрюченными пальцами за воздух, а потом стала падать и ведьма. Она летела вниз, крутясь в бешеном вихре, и, ударившись о землю, осталась неподвижно лежатьизломанная, разбитая, точно фарфоровая статуэтка
Инквиус Зиттер выдохнул, быстрым движением стёр холодный пот со лба.
Глазалмаз, мистер Тилли! Далеко пойдёте! с лучезарной улыбкой похвалил он, хлопнул окаменевшего Джека по спине и вложил в его нагрудный карман толстую пачку денег.
***
Как говорил Инквиус Зиттер, никто не знал, когда появилась первая ведьма, никто не помнил, когда свершилось первое магическое убийство. Ведьмины дары пробуждались в людях быстро и хаотично, то тут, то там в разных городах И в юных, и в старых обитательницах мира
И вскоре весь этот мир забился в жестокой лихорадке войны. Орден Святейшей Звезды возглавлял сопротивление, старался подавить любой росток магии в самом зародыше, укрощал его сталью и серебром Но силы были неравны, и святость братьев уступала в поединке с колдовской одержимостью.
Ход войны переломило откровение, что явилось основателю Ордена во сне: Вселенная искрится миллиардами самобытных миров, и рождённый в одном мирепрактически неуязвим в другом; его убивает лишь то, что создано в его мире. И так же было с ведьмами.
Звезда помогла открыть порталы, и скоро братья-разведчики привели на войну наёмников из иных миров. Среди них были и закалённые в битвах, профессиональные бойцыветераны, что недавно отвоевали в своём мире. И неопытные новички, одиночки с потенциалом, на коих прицельно указывала Звезда, те, кто старался выложиться на все сто и с блеском выполнить поставленную перед ними задачу. Для них Охота на ведьм была просто работой, которую необходимо выполнить, получить заслуженную наградуи свалить.
Но были и другие.
Для некоторых эта Охота становилась немалым развлечением. И деньги здесь были уже ни при чём.
Потемнев лицом, Джек наблюдал, как один из Охотников тащит мимо него молодую ведьму: волосы намотаны на крепкий кулак, на белом лице уже краснеет паутина кровоподтёков.
Шевелись, дрянь! Охотник отвесил обмякшей было ведьме затрещину, от которой у той чуть не сломалась шея. Сейчас мы с тобой поговорим
«Этовойна. Ты в эпицентре боевых действий», сжав зубы, в который раз напомнил себе Джек. Но беспомощная ярость всё равно поднималась из глубин сердца, и пальцы, что стискивали арбалет, невольно тянулись к спусковому крючку. Попав в плен, ведьмы становились просто напуганными женщинами, девушками, девочками И он никак не мог избавиться от этой мысли.
Работа с каждым днём становилась всё ненавистней. Теперь дома всегда была горячая еда, новенькая, добротная одежда сменила обноски, а домовладелица прекратила брюзжать и всякий раз встречала его елейной улыбочкой. Но Вэнди совсем не становилось лучше, и, сколько бы денег ни приносила его проклятая работа, их всё равно требовалось всё больше и больше
Джек давно прекратил вести счёт убитым и пленённым ведьмам. Седина, что раньше серебрилась только на висках, теперь инеем покрывала всю его голову. Ему было тошно от вранья о работе, которым приходилось пичкать домашних, но более всеготошно от самого себя. Каждую ночь он просыпался от кошмаров и, лихорадочно дрожа, бежал к раковине, чтобы вымыть руки. Целых полчаса он тёр их без всякой пощады, но зрение продолжало играть с ним злые шутки, превращая мыльную пену в тёмную, липкую, чужую кровь
Однажды ночью проснулась Лайза.
Джек? Почему ты плачешь?..
***
В подземелье было зябко, сумрачно. Облачка пара, словно крохотные призраки, тянулись изо рта и ноздрей, чтобы медленно раствориться в стылом воздухе. Неверный свет факелов выхватывал из сумрака ряд одинаковых камер: в каждой из них скорчилась тёмная фигурка, что изредка поскуливала, будто раненое животное. Холодно поблескивали решётки, да порой звякали цепи, что крепились к серебряным оковам
Слыша звон металла, Джек всякий раз прикладывался к фляге. Бренди обжигало рот и на краткое время поднимало настроение. Но затем взгляд падал на кольцо с остроугольной звездойи кулак сжимался, как для удара. Зубы стискивались до ноющей боли в челюстях, а в голове начинала бешено кричать совесть.
«Сколько из этих пленниц ты упрятал в тюрьму? Сколько, Джек Тилли?»
«Ни одной», мрачно отзывался Джек, крепко закусывая губу. В последнее время он предпочитал разить ведьм наповал: стрелять в сердце, лишь бы не видеть, как их тащат в крепость и мучают, выясняя, где скрываются их приспешницы. На него уже косились, но Джеку было плевать. Как плевать на то, что
Пить! Умоляю, пить!..
Вздрогнув, Джек обернулсяи невольно отпрянул, заметив, что сквозь решётку к нему тянется рука в лохмотьях. Но спустя мигнесмело шагнул обратно.
Рука ведьмы неудержимо тряслась: тонкая, почти детская рука с широким серебряным браслетом на запястье, от которого в глубину камеры тянулась крепкая цепь. В отсветах пламени чётко вырисовывалось лицомучнисто-белое, украшенное фиолетовыми синякамии прыгающие, все в корке засохшей крови, губы.
Умоляю
Глаза цвета пасхального неба смотрели на него со страхом И надеждой.
Джек отстегнул от пояса флягу и без слов протянул в камеру.
Ведьма жадно отпила глоток, зашлась в жестоком кашле, потомглотнула ещё. Дрожащими пальцами вытерла рот и, держа флягу одной рукой, протянула её обратно.
А стоило Джеку потянуться навстречуна его запястье тут же сомкнулась ладонь.
Я могу спасти твою дочь! выдохнула ведьма, схватив его свободной рукой.
Что? от лица Джека отхлынула кровь; он даже забыл рвануться, чтобы высвободить руку.
Тихий всхлип. Запястье сжало ещё сильнее.
Я могу спасти твою дочь!..
Глаза Джека расширились, рот приоткрылся, но резкий лязг двери заставил его вздрогнуть всем телом. Чужие руки исчезли с быстротой молнии, выпущенная фляга грохнулась на пол и покатилась, разбрызгивая остатки бренди и жалобно звеня. Дверь в подземелье распахнулась, и Джек, несмотря на шок, с внезапным отвращением понял, кто пришёл сменить его на посту.
Здоро́во, Тилли. Выпивкой балуешься? подойдя ближе, усмехнулся пришелец и бесцеремонно пнул сапогом затихшую было флягу. Ай-яй-яй.
Его звали Фред Меридью. Как и Джек, он был уроженцем Альбии, но это не мешало Джеку люто его ненавидеть. Меридью не ведал пощады и, обладая могучим телосложением, признавал лишь грубую силу. А чуть раскосые глаза и пухлые, мясистые губы, всегда изогнутые в плотоядной ухмылочке, придавали ему по-настоящему звериный, хищный вид.
Не удостоив Меридью ответом, Джек подобрал флягу и поплёлся к двери, передвигаясь так, словно его огрели стофунтовым мешком. Дойдя до выхода, он помедлил и обернулся, собираясь вновь посмотреть на ведьму в камере, но та уже забилась глубоко; он наткнулся на ехидный взгляд Меридью, сжал кулаки и отвернулся.
Дождавшись, пока за Джеком не закроется дверь, Меридью, весело насвистывая, достал из-за пояса связку ключей, подбросил её в ладони и взялся открывать первую камеру.
Соскучилась по Фредди? спросил он, шагая внутрь.
Всхлип.
***
Окружай! Окружай!
Ведьма затравленно озирается; волосы, скрученные в липкие от пота жгуты, бешено мечутся по обе стороны от мертвенно-белого лица. Круг Охотников сжимается зрачком на свету, в тени леса холодно блестят серебряные кандалы, сети и оружиеострое, страшное, как волчьи клыки.