Мы э та девушка, Кира
Та, страшная? При воспоминании о расчерченном трещинами лице мурашки побежали по спине.
Да, она попросила твоего папу помочь в одном деле.
В каком? быстро спросила Василиса, вспомнив, как отец по ночам уходил с ружьём за спиной.
Она живёт на ферме, в Ежевичной. Так у них кто-то коз крадёт.
Кто?
НуБлуждающий взгляд по верхушкам сосен.
А что у неё с лицом? Это было явно интереснее, чем козы.
Она полезла туда, куда не следовало, медленно произнёс отец Павел.
Куда? тут же спросила Василиса.
Знаешь, есть такая хорошая молитва: «Не суй мене, Господи, куды мене не просют». Очень хорошая молитва.
Василиса покосилась на священника. Она вдруг вспомнила, что уже слышала эту молитву от бабы Раи, причём бабушка произносила её точно так же, как этот монашеккак бы с говорком, хотя обычно у неё никакого акцента не было. Как и у монаха.
Как у них там молоко-то не скисает от её вида, пробормотала Василиса, представив Киру в молочном цехе, как она в белом халате и забавной шапочке крутится у здоровенных металлических чанов.
Это частый вопрос, улыбнулся отец Павел.
А вы зачем пришли? Или для поиска коз нужен священник?
Без священника здесь никуда, пробормотал отец Павел.
А почему вы назвали его Васей? продолжала расспрашивать Василиса, чувствуя необычный приток сил.
Кого?
Того, скервотный позыв не дал договорить. Проглотив ком, Василиса шумно выдохнула.
Это я так, случайно вырвалось, не обращай внимания.
Почему вы не пошли на крестный ход?
Отец Павел, подняв взгляд, вздохнул. Судя по всему, Василиса доконала его вопросами, но лес вокруг редеть пока не начал, просветы не появлялись, так что и деваться монаху было некуда.
Сколько вам лет? Воспоминания об автобусе мелькали, как мультфильм, и Василиса изо всех сил старалась отвлечься.
Двадцать восемь.
Василиса удивлённо хмыкнуламонах выглядел максимум на восемнадцать.
А вы долго в монастыре жили?
Лет десять. Как из интерната выпустился, так почти сразу и пришёл туда.
Вы были в интернате? У вас нет родителей?
Нет, они умерли. Отец Павел отвечал всё неохотнее.
Вам дали квартиру?
Нет. Священник замолчал.
А почему? допытывалась Василиса, которой почему-то доставляло удовольствие задавать монаху вопросы, которые ему явно не нравились. Отчего-то хотелось поиграть на его нервах.
Мои родители были наркоманами, они умерли от передозировки. Но квартира осталась, поэтому, когда я выпустился, вернулся туда.
И что было дальше? Василиса ещё и специально придавала тону бодрости, хотя её собеседник практически выдавливал из себя слова.
Там уже жила сестра матери с мужем. Они, конечно, меня пустили, мы с её мужем даже выпивали вместе. А потом я очнулся в больнице. Оказалось, он мне что-то подмешал, потом
Что? жадно спросила Василиса, чувствуя, что заходит слишком далеко.
Тело в мешок, концы в воду. Монахи рыбу ловили, выловили и меня в пакете для мусора. Как выжилнепонятно. Говорят, что я в тот момент уже мёртвый был. Лицо монаха стало восковым.
А как вы оказались живым?
А меня старец Фома выловил, отец Павел немного оживился. Он помолилсяя и задышал. Потом ещё в больницу ко мне приходил. Я как выписался, так сразу в монастырь и пошёл. Больше-то некуда. Я был, что называется, трудный подросток. Кражи, драки, побеги. В интернате, наверное, праздник устроили, когда я ушёл.
Так их даже не посадили? Отец Павел Василисе не нравился, но жгучее желание расправиться с его подлецами-родственниками появилось сразу же.
Нет, покачал головой монах. Я не стал заявление писать.
Почему?
Зачем? Священник смотрел вдаль.
Для справедливости.
Да что мы знаем о справедливости. Отец Павел замолчал, глядя прямо перед собой.
Лес наконец-то стал потихоньку редеть, вдали показались разноцветные крыши домиков посёлка.
Ты, правда, видела кролика? вдруг спросил отец Павел.
Да, даже два раза, как бы невзначай сказала Василиса. Первый разв посёлке. А что такого? Лес рядом.
Здесь давно уже никакой живности нет, пробубнил священник.
Василиса хотела пойти вперёд по дороге, чтобы самостоятельно добраться до таунхаусов, но отец Павел её остановил.
Твоей мамы сейчас дома нет. Пойдём пока ко мне.
А где мама?
Э как придём, ты ей позвони, она за тобой заедет.
Это, что, из-за Даши?
Какой Даши? непонимающе спросил отец Павел.
Даша, моя одноклассница, в больнице. Руку поранила и получила заражение.
Да? отец Павел чуть притормозил и окинул взглядом Василису. Она не сразу вспомнила, что её собственные руки и лицо были покрыты ссадинами. Ладно, у меня аптечка есть.
Они обошли обшарпанную церковь и оказались у маленького дворика, огороженного шатким деревянным заборчиком, выкрашенным в зеленоватый цвет, под стать покосившемуся домишке.
Прошу. Отец Павел открыл калитку и пропустил Василису вперёд.
Сделав пару шагов по ухоженному садику, Василиса заметила, что заборчик огораживал участок только с трёх сторон, а с четвёртой находилось небольшое строеньице, вроде сарая, только явно новее и с крестиком на крыше.
А что это там? спросила Василиса, кивнув на домик.
Это домовая церковь, братия построила.
Как этодомовая? Василиса, вспомнив наказ Дианы насчёт свечек, остановилась.
Ну, она находится в помещении при доме, а не в специально построенном здании. Большую-то церковь ещё не отреставрировали.
А можно посмотреть?
Можно, пожал плечами отец Павел. Только, может, сначала чаю попьём и твои ссадины обработаем?
Нет, я церковь хочу посмотреть. Василиса зашагала к храмику прямо через грядки огорода священника.
За дверью домика с крестом находились малюсенькие сени с вешалкой для одежды и ящиком с горками жёлтых свечей. Глянув на ценники, Василиса достала из кармана мелочь, бросила в коробку со щелью на крышке и взяла три тонкие свечки из одной кучки.
Потянув за ручку, открыла тяжёлую деревянную дверь и вошла в саму церковку. В крошечном душном помещении, увешанном иконами, разливался сладковатый запах с примесью не то восковых, не то ещё каких-то ноток.
А чего ж ты без платочка? Невесть откуда материализовалась древняя бабулька в белой косынке, завязанной под подбородком, настолько морщинистая, что черты её лица определялись с трудом. Давай, я тебе принесу?
Да не надо, отмахнулась Василиса, шаря глазами по церквушке в поисках подходящего подсвечника.
Тебе свечку поставить? спросила бабка и указала куда-то в сторону. Вон там за упокой ставят, а тамНиколе Угоднику
Я сама разберусь, бросила через плечо Василиса, направляясь к низкому квадратному подсвечнику, на котором горело несколько свечек. Пока она примерялась, в храмик вошёл отец Павел с какой-то коробчонкой в руках.
Я аптечку принёс.
Ага, я сейчас, отозвалась Василиса, становясь так, чтобы собой прикрыть подсвечник. Она потянула за первую попавшуюся свечку, но та никак не хотела вылезать из гнезда. Подменить другую свечу тоже не удалосьи она не вынулась. Тогда Василиса просто запалила две свои купленные свечки и тут же их задула, спрятав под футболку.
Пока отец Павел о чём-то тихо переговаривался со старушонкой, Василиса подошла ко второму подсвечнику, находившему посреди церковки. На круглой подставке теплилась всего-то одна свечка, и Василиса даже не стала пытаться её вынуть. Просто сразу подпалила свою, затушила и тоже спрятала.
А огнетушитель здесь есть? спросила Василиса, осматривая дощатые стены.
А как же, нараспев отозвалась старушка. Даже два, вона в углах. Новенькие. Ещё не пригодились.
Может, и не пригодятся. Василиса села на скамейку у окна, где на подоконнике цвели белая герань и фиолетовая фиалка. Отец Павел достал из своей коробочки зелёнку и комочек ваты.
Уже три раза горели, прокурлыкала где-то рядом бабулька. Хорошо, что эти штуки всегда тут.
Правильно, свечки-то в деревянном доме жечь. Ай! Василиса поморщилась и отдёрнула руку, когда отец Павел промочил её ладонь спиртовой салфеткой.