Кувырок! Ты не проделала кувырок страсти, моя Жваю́ Бланш. (Так, по неуверенным словам самого Ивона, он прозвал любимую за «живые карие глаза». Но Пия не поверила, догадавшись, что это в отместку за ненавистного ему могучего фенека.) Дерзай же!
Дер Визжа провалилась в шуршащий ворох Пия. Дерзаю. А-а-а-а! вдруг завопила она.
Всё в порядке?
Да. А-а-а! А-а-а! продолжала она вопить.
Ты чего вопишь! спросил Ивон, ведь его ненаглядная сильно вопила.
Мне просто не нравится, когда ты говоришь на меня Жваю Бланш. Как ужасно, а-а-а!
Всё, всё! Не называю. Мир?
Мир! таинственный привратник Ширака. Где я? В чём я? Это это цветы?
Цветы, масса цветов, моя Бижу́!
Ху-ху? похвасталась английским Пия.
Бижумоя драгоценность. Eres mi estrella preferida, hermosa y unica en la oscuridad de la noche!скороговоркой выдал заготовку Ивон и, торжественно закричав «mon amour, mon bonheur!», с разбега «нырнул» вслед за любимой.
Глаза у Пии привыкли, и лодка обернулась чудесным гамаком, засыпанным букетами. От волнения, что ли, молодые начали с жаром, со всей душой, как бы сказать помягче миловаться, что ли. Но тут будто бы кто-то кашлянули они замерли.
Ты слышал? встрепенулась Пия-лань.
Не-а, а ты?
Да вроде нет, облегчённо вздохнула девушка.
Жиль спокойно просунул ей под шею руку, и они, обнявшись, загляделись на дремавший ламповый парк и глубокое небо. Головы кружились от разноцветных ароматов, звезды с луной падали вниз светом, на всём оседая тонким серебристым отливом. Не хватало только золота
Пия, любимая Тут парень поперхнулся пересохшим горлом.
Чего, Жиль? И тебе винца захотелось?
Ох, да! Твою мать! то есть один момент! Он закопошился в ногах. Вуаля, коньяк!
Спасибо тебе, Жиль, серьезным тоном поблагодарила Пия, ты спас нас от трезвого отупеоза. Я тоже вся на нервахно пить не буду. У меня тут сок в клатчеподай.
Дальше шли какие-то тихие переговоры под звяканье стекла о зубы Жиля.
Через некоторое время парк охренел от возгласа: «Да, да!!! Я стану отцом!!!»
«Отца», судя по всему, закулисно поправили, и возглас переменился: «Ура! Я уже отец!!!»
Эхо разнеслось по округе, почему-то выбрав слово не «отец», а «уже».
Вот это скорость! послышалось издалека.
Мужик! поддержали из окна. И ночь уже!
Простите, событие всё-таки! крикнул в пустоту Ивон.
В ответ ничего не последовало. Но из кустов, минуту поразмыслив, кто-то чуть слышно хмельно промычал: «Была вина, да прощена».
Снова всё стихло, и снова запахло отсутствием золота.
Пия любимая, опять начал он, пора завязывать
О! Я тоже хотела вам с Этьеном предложить поменьше тяпать, а то совсем уж
пора завязывать с холостяцкой жизнью.
У Пии спёрло дыхание и вспыхнуло лицо. Он отсел назад, ловя равновесие, и, оттолкнувшись от дерева, качнул «лодку»:
Давай отправимся с тобой на общем, семейном, особенно выделил он, судне
Лодке, поправила она.
лодке, по всей жизни, рука об руку
колено к сердцу, поддержала она, ласково прислонив к нему мениск.
деля все радости и невзгоды до самой старости, чтобы ты в конце концов применила ко мне что-нибудь получше, чем фенек. А я уж заслужу.
Хорошо, сказала она, смотря на его нос, и, не меняя взгляда, погладила его по ушам. Поплыли стареть! Я правильно поняла предложение?
Точнее и допереть невозможно, великая IQ-шница Я счастлив!
«Мой! Ты мой!», «моя, ты моя!!» кричали они наперебой.
Мы, мы! Мы наши!.. будто почудилось откуда-то голосом Этьена.
Слышал? Опять, навострилась Пия, улыбнувшись.
Ясное дело, нет! засмеялся Ивон.
На этот раз он поцеловал её иначе: как-то по-серьёзному, что ли. Трепетно и дорожа, вот. Не хуже, чем наседка с чмоком целует родные яички, когда никто не видит.
Теперь протяни руки к узлу гамака, подмигнул счастливый, но ещё не официальный жених.
Быть по-твоему, супруг.
Пия вытянулась, как кошка, и горстью зафиксировала ладони над изголовьем.
Боги, если вы согласны, будто под звон фанфар приосанился осчастливленный парень, или уже мужчинаон пока не задумывался, то пошлите знак свой на нашу земную твердь!
Ну согласны, согласны, пробубнили «боги». Только, конечно, нам бы деньжат не помеша
Но-но! осмелился перечить «богам» храбрый жених, обращаясь вверхкуда-то в раскидистые душистые соцветия липы. «Небожители», на удачу, оказались сговорчивыми:
Ну нет, так нет! даже почему-то обрадовались они. Тогда счастья вам и не забывать друзейа то мы на вас самолёт скинем. Думаю, договорись.
Над Пией что-то сверкнуло.
Она сжала ладони, поднесла их к свету и ахнула:
Очертенеть, какое красивое! Жиль!
Будь моей женой, ma chе́rie, дрожал голос смелого жениха.
Кому сказали! давили небесным авторитетом «боги».
О прелестная Немезида, я принимаю твою волю. Кинулась она в омут французских объятий. Да!
Да! Моя, моя, целовал её везде парень.
Ай да Пия, ай да конструктивная! Гордость нашего отдела по даканью! хвалили «боги», опасаясь потрескивавшей ветки, с которой и «правили миром».
Ай да Жиль-француз! вторила девушка.
Радости не было бы конца, кабы «боги» не пожелали спуститься на землю, чтобы лично, так сказать, засвидетельствовать законность аферы. Под коньячок, конечно. Не без него. Повод как никак. А то Пия, не подумав, ляпнула про «завязать».
Раскрылившись над бренным миром, «боги» кряхтели и не знали, как слазить. Минуту спустя, повиснув на злополучной ветке, они прилично сократили расстояние, а затем и ветка, хрустнув в последний раз, поспешила вниз на праздник. И этот крик, этот знаменательный, искренний возглас «Ё-ё-ё-ё-ё!..» осенил пространство заключительным, милым аккордом.
«Гости с высоты» отбили о грешную твердь, по собственному выражению, «к чертям собачьим весь божественный зад», и некоторое время хранили святое молчание, опасаясь выдать массу слов не для торжества.
Пия вгляделась в поцарапанную физиономию «Судьбы», вдохнула её аромат и заявила:
А боги-то липовые!
Хрен там былоу нас и документы имеются! скулили те.
Ох уж эти липовые боги, пошутил Жиль, они всегда такие настоящие!
Этьен попробовал встать, но только снова ёкнул.
Жизньболь! резюмировали «боги».
Молодые понимающе кивали.
Глава 2. У аптеки пьют калеки
Свадьба отгремела дважды. Сначала, к великому неудовлетворению Пии, «успела выскочить» за Анакле́то сестра, перестав быть Илар и став Эвой Леха́но; а затем уж и младшенькая преобразовалась в Фисьюре.
Но фамильному дому не суждено было стать общим гнёздышком двух семей. Нильда его продала, а деньги поделила поровну между дочерьми. Те приняли свадебный подарок, только когда мадам Илар отложила треть и себе. Затем обе сестры переехали к мужьям, и понеслась семейная жизнь по проторенным бытовым тропам.
Была ли готова Пия жить, в случае чего, бок о бок с сестрой? Скорее всего, нет. Но сама она считала, что это «разненаглядная Эвиточка» приговорила дом к продаже, лишь бы побольше денег зачерпнуть и свалить куда подальше, а мать скинуть на сестру.
Кстати говоря, мать свою Пия тоже не жаловала, думая, что та лишь претворяется любящей и заботливой: Эва небось послала её на хрен, когда Нильда спросилась не гостить раз в году, а поселиться в соседней комнатке. Вот мадам Илар и ухватилась за последнюю возможность не остаться в одиночестве, оттого и разулыбалась в последнее время. Ну и постоянно лезла приобнять да погладить.
«Долюбилась свою Эвиту! злорадствовала в мыслях Пия. Теперь ты ей не нужна! Кому вообще, кроме меня, ты нужна!» Однако спросить, как было на самом деле не решалась, чтобы не разрушить своих суждений.
Но, так или иначе, в глубине души Пия почему-то радовалась, что мать остаётся с ней, и, как не странно, всячески этому способствовала. Трудно сказать почему. Можно предположить, что недополученное внимание всё же неминуемо смягчало её и приглушало укоренившиеся обиды. Но зачем сначала желать человеку тяжёлых условий, а потом вызволять его? Ради благодарности, к примеру. Столько трудов ради одной только благодарности? Вряд ли. Тут было что-то поглубже. Что-то вроде привязать. Обесценить жизнь без себя, пригреть, сказать, что я тебя и такой, никчёмной, принимаючтоб убегать к Эве не повадно было. А месть? Не было ли здесь и мести за невнимание, за чрезмерную любовь к старшей дочери, отнятую у Пии и отданную всё туда жев чёрствое сердце сестры? Однозначно, и месть была. Да и бог знает, сколько всего ещё бывает понамешано в человеческом нутре! Глубоко полезешь в чужой прудпотонешь. Или луковым супом захлебнёшься