Франческа Серрителла - Призраки Гарварда стр 8.

 А ты ее спрашивала?  Отец вскинул брови, глядя на дочь.  Ты хочешь?

 Вообще-то хочу,  тихо отозвалась Кади.

 Отлично, тогда я тебя поддерживаю. Отличный выбор.

 Погоди, что?  уронила челюсть мать.  Кади, ты туда не хочешь.

 Это был первый пункт в моем списке.

 До того, но не сейчас. Как ты можешь туда хотеть?

Отец повернулся к матери:

 Не набрасывайся на нее. Пусть девочка решает сама.

 Поверить не могу, что мы вообще об этом спорим!  Мать издала смешок, но глаза ее вспыхнули.  Тебе просто нужно внимание? То есть сперва на церемонии развеивания праха, теперь сейчас?

Кади бросило в жар:

 Нет, тогда я не знаю, что случилось, я не хотела

 Тогда почему ты так поступаешь?

Кади опустила глаза, стремясь защититься от пристального взгляда матери.

 Я просто хочу

 Карен,  вмешался отец,  нельзя винить Гарвард. Мы должны признать, что Эрик был шизофреником. Его доконала болезнь, не школа. Его убил не Гарвард.

 Гарвард его не спас!  рявкнула мать.  Я привезла сына из гарвардского кампуса в мешке для трупов. Где-то там стоит кафетерий, где он в последний раз поел. Мне до сих пор приходят уведомления о книгах, которые он так и не вернул в Ламонт. Я получила письмо с соболезнованиями на гарвардском бланке с этой их идиотской гребаной алой печатью, которую я надеюсь больше никогда не увидеть.  К ее глазам подступили слезы.  Это обиталище величайшей трагедии моей жизни. Это его могила!

 Мам,  Кади потянулась к ней через стол. Она чувствовала себя ужасно и уже была готова передумать, как

 Еще и ты.  Мать отшатнулась, уставилась на нее диким взглядом:  О чем ты думаешь? Как могла допустить даже мысль поступить так с нами? Со мной?

 Я хочу

 Хочешь что? Протащить нас через еще четыре года агонии? Лишить меня сна на еще больше ночей? Честно говоря, не представляю, почему ты вообще хочешь через такое пройти сама. Как ты можешь это стерпеть? Как будто его смерть для тебя ничего не значит.

Кади ощутила, как к коже приливает жар, словно ей только что залепили пощечину.

Отец поднял ладонь:

 Хватит. Довольно. Мы все скорбим по Эрику, да, каждый по-своему, но тем не менее, и скорбеть будем очень, очень долго. Но я не допущу, чтобы жизнь нашей семьи строилась исключительно вокруг этой трагедии. Не допущу. Да, смерть Эрика всегда будет омрачать нашу жизнь. Но, Карен, ты как будто одержима только им.

 А чего ты еще от меня хочешь? Я его мать!

 Ты и ее мать тоже!

И последние слова матери, прежде чем покинуть стол:

 Не сегодня.

Кади разбудил ее собственный перепуганный голос:

 Нет, нет, нет!

Во сне она выставила руки, словно пыталась оттолкнуть нависшего над ней человека, а вместо этого коснулась ячеистой сетки верхней койки. В комнате царил непроницаемый мрак, однако чувства медленно начали возвращаться: слегка пластмассовый запах новенького постельного белья, звук ее собственного тяжелого, частого дыхания, ощущение липкости холодного пота на шее и стеснения от простыни, в которой запутались ноги, словно Кади долго ворочалась. Наконец глаза привыкли к темноте, и она различила девичью руку, которая махала ей с верхней койки.

 Прости, прости, это я,  раздался оттуда же голос Ранджу.  Старалась потише, но пока только набиваю руку с этой верхотурой. Скрипит до ужаса.

Кади прерывисто выдохнула:

 Ничего. Я не знала, что там надо мной. И, кажется, мне снился кошмар.

 Тогда, наверное, хорошо, что я тебя разбудила? Но все равно извини. Спокойной ночи.

 Спокойной ночи,  ответила Кади верхнему матрасу.

Как только страх ушел, на его место вернулось былое одиночество.

Кади дотянулась до лежащего на полу и подключенного к зарядке телефону, проверила время: 3.11. Бездумно пролистала мессенджер в поисках хоть какого-то утешения. Она еще днем написала своей лучшей школьной подруге, но та до сих пор не ответила, видимо, была слишком занята новыми товарищами в Пенсильванском университете. Кади зашла в список избранных и остановила полоску выбора на имени Эрика. В детстве, если ночью ей становилось страшно или снился кошмар, она шла в комнату брата и обо всем рассказывала. Иногда Кади даже выдумывала жуткий сон как повод, чтобы посидеть с ним. Поддавшись порыву, она набрала сообщениеукрадкой, словно кто-то может ее поймать за этим занятием,  и нажала «отправить». А потом положила телефон обратно на пол рядом с кроватью и упала лицом в подушку.

Прошло несколько минут, прежде чем раздался дзыньсигнал о полученном сообщении. Кади взяла телефон, и, как только увидела экран, по спине пробежали мурашки: «1 новое сообщение». Она не знала, что ожидала увидеть, эсэмэску с того света? Однако отчаявшиеся люди верят в чудеса. Сердце забилось чаще. Кади разблокировала телефон и зашла в мессенджер. Экран вспыхнул ослепительно белым. На нем значилось:

Глава 5

 И ваше имя

Доктор Сатклифф, дирижер хора Холдена, потер костяшками кустистые белые усы, окидывая взглядом планшет.

Кади выдохнуланервно, прерывисто. Она стояла в репетиционной Пейн-мьюзик-холла, собираясь приступить к выступлению на суровом прослушивании, которое определяло, попадет ли она в один из семи кампусных хоров, начиная от самого избирательного, Коллегиум Музикум, до более радушных, с меньшим количеством латыни в названиях, например Хор Гарварда-Рэдклиффа. Университетский хор болтался где-то посередине, и Кади надеялась встретить друга Эрика, Никоса, среди его участников, которые заведовали столом регистрации, помогали устроить прослушивание. Она даже заявилась на полчаса раньше, чтобы все исследовать, но, к ее разочарованию, Никоса там не оказалось. Теперь, видимо, придется идти до конца.

 Каденс Арчер.

 А-а. Начнем с произведения, которое вы готовили заранее. Сопрано, верно?

Кади кивнула, и трое действующих участников хора поднялись с мест в первом ряду. Они окружили ее, и доктор Сатклифф поднял руки, готовый дирижировать. Кади не сводила глаз с партитуры, ожидая отсчета и пытаясь держать дыхание медленным, размеренным.

Доктор Сатклифф откашлялся и бросил взгляд через плечо на аккомпаниатора:

 Никос? Приступим?

Никос. Кади встретилась с ним взглядом лишь на мгновение, прежде чем он склонился к клавишам, но ей хватило, чтобы убедитьсяэто он, и он смотрел на нее. Его черные как уголь волосы качнулись, и Никос заиграл волнующее вступление. И все-таки один краткий миги она заметила, что вживую он даже красивее.

Кади вступила на долю позже и залилась краской, но реабилитировалась и допела как можно лучше, при том что ее отвлекали мысли о парне за фортепиано. Она взяла себя в руки для второй песнипроверки ее способности читать ноты с листа, в чем она была сильна,  но исполняла Кади для единственного зрителя.

 Благодарю, квартет,  произнес доктор Сатклифф, когда они завершили второй номер.  Теперь проверка слуха. Никос, это я возьму на себя.

Никос встал из-за фортепиано, но не понял взгляда. Кади вдруг отчетливо стукнула мысль, что зря она все затеялачто он даже смотреть на нее не может, что он считает ее чудилой, странным напоминанием о многострадальном сокурснике. Ей хотелось исчезнуть из комнаты и

Он поднял взгляд, прерывая затягивающий ее водоворот мыслей теплой, ободряющей улыбкой, и одними губами произнес:

 Удачи.

Кади снова вспыхнулатеперь с облегчением.

Доктор Сатклифф устроился за инструментом.

 Начнем?

Кади кивнула, и дирижер принялся за проверку:

 Возьмите среднюю ноту этого аккорда третью вверх теперь шестую вниз.

И всякий раз Кади с легкостью справлялась с заданием. Наконец доктор Сатклифф, поднявшись из-за фортепиано, взглянул на нее:

 Вы знаете ноту, которую только что пропели?

 Это ля,  ответила Кади.

 И как вы пришли к этому выводу?

 Она так звучала.

 Мгм.  Сатклифф снова потер усы.  Возьмите фа диез.

Как только Кади это сделала, он зажал клавишу, и звук полностью совпал. Сатклифф вышел из-за инструмента и скрестил руки на груди: