Шмидт рухнул лицом вперед, словно намереваясь боднуть простреленной головой своего противника; глухо стукнул упавший из его рук автомат. Бютцов опрокинул стул и осел на ковер сзади стола, пятная его кровью. Снятая телефонная трубка, закачалась на шнуре.
Держа наготове парабеллум, Тараканов выскочил из укрытия. Кажется, он не промахнулся и оба противника мертвы. Быстро выбежав в приемную, он запер ее дверь изнутри, потом проделал то же самое с дверью кабинета. Теперь надо закрыть потайную комнату, чтобы встали на место все книжные полки, не оставив никаких видимых следов чужого присутствия, восстановить сигнализацию и оборвать провода телефонов. Скорее, скорееесли в замке слышали звуки выстрелов, то сейчас под дверями приемной будет дежурный наряд караульного взвода немцев. И ещенет гарантий, что Шмидт не предупредил коменданта о своих намерениях и не отдал приказа никого не выпускать из замка.
Владимир Иванович склонился над телом гауптмана. Пуля попала тому в левый висок, выйдя над правым ухом. Крови вытекло немного, и она почти не запачкала мундир. С лихорадочной торопливостью обшаривая карманы убитого, Тараканов искал у него пропуск на беспрепятственный выход из замкаон должен быть у Шмидта: подполковник Ругге не мог не дать его своему ближайшему помощнику.
Пропуск нашелся в боковом кармане кителяобычная картонка желтоватого цвета с косой зеленой полосой, подписями и печатями. Не глядя сунув ее в свой карман, Владимир Иванович шагнул к сейфу.
Увез с собой начальник абверкомаиды пленки, отснятые Дымшей, или нет? От этого сейчас многое зависит. Шифр замка ему сообщил Марчевский, а ключ от второй дверцы сделал сторож.
Сейф открылся, легко отперлась вторая стальная дверца.
Вот и кассеты, за которые пан Алоиз заплатил жизнью, стоят в нижнем отделении. Если бы он знал, что переснимает искусно изготовленную немцами фальшивку
Скорее, скорее забрать кассеты и запереть сейф. Внешнюю массивную дверцу с диском набора шифра и ручками дублирующего замка закрывать уже некогданадо очень торопиться, достаточно ее просто прикрыть. У абверовцев будет над чем поразмышлять.
Все, можно уходить. Бросив последний взгляд на кабинет, Тараканов прихватил автомат и, бесшумно открыв скрытую книжными полками дверь, через которую убитый Шмидт проходил к своему начальнику, выскочил в темный тамбур. Нашарив рукой защелку замка, открыл его, захлопнул за собой обитую сталью дверь и начал спускаться по винтовой лестнице. Вот и выход в темный закутокотсюда рукой подать до дверей во двор. Но надо же как-то спрятать автомат! Не выскочишь же с ним на глазах у всех, особенно у охраны? Пока пристроим под курткой, ничего, что из-под полы торчит конец ствола.
Тихо повернулась на шарнирах часть стены, и он оказался в полутемном коридорчике первого этажа, откуда совсем еще недавно проник к железной винтовой лестнице. Было время обедав коридоре, ведущем к столовой, слышался гомон голосов. Кто-то, видно, торопясь к столу, оставил свой светлый пыльник на круглой вешалке около дверей.
Оглянувшись по сторонам, Владимир Иванович взял его, прикрыв автомат. Теперь во двор, к машине Шмидта.
Обычно свой автомобиль гауптман не ставил в гараж, а держал под навесом во внутреннем дворе замкавсегда заправленный бензином, чисто вымытый солдатами опель был готов к любой поездке.
С независимым видом пройдя через двор, Тараканов достал ключи, отпер дверцу и сел за руль. Автомат он положил рядом на пустое сиденье, небрежно бросив поверх него светлый пыльник, позаимствованный на вешалке. Завел мотор и, не дожидаясь, пока тот достаточно прогреется, тронул с места, выруливая к воротам
* * *
Боль почему-то пришла не от головы, а от ногкак будто по пяткам с размаху ударили сучковатой дубиной, свалив его на пол. Мир, казалось, качался, словно плывешь на корабле по волнующемуся морю; подкатывала к горлу тошнота, в глазах радужные круги, сменяемые темными провалами недолгого беспамятства. Где он, что с ним случилось?
Фон Бютцов открыл глаза: лепные узоры на потолке качнулись из стороны в сторону, и он попытался их удержать на месте. Наконец это удалось. Осторожно, боясь вызвать новый приступ тошноты и адской боли, он скосил глаза в сторону. Ничего особенного не виднокрай большого письменного стола, повисшая на черном шнуре телефонная трубка, а под ней его пистолет. Он хотел в кого-то стрелять?
Эсэсовец попытался повернуть голову и, стиснув зубы, застонал от мучительной боли, но успел увидеть чьи-то ноги в начищенных сапогах, неестественно вывернутые на залитом кровью ковре.
Недавно произошедшие события восстанавливались в памяти, как под действием проявителя появляются на фотобумаге контуры снимка, сначала довольно туманно, потом ясней и ясней, вплоть до мельчайших деталей. Сейчас главноене довести себя до темного провала беспамятства.
С трудом приподняв руку, он ощупал голову, потом поднес ладонь ближе к глазамона была в крови. Бог мой, неужели он умрет? Нет, не долженруки шевелятся, ведь смог же он ощупать свою голову. Значит, ощущение, что волосы все слиплись, не обманчивопросто они пропитались кровью. Он ранен? Да, стрелял Тараканов из-за двери. Шмидт держал его под прицелом, но проклятый шпион успел выстрелить первым. Надо же было забыть, как ловко тот сшиб все бутылки в тире, стреляя сразу из двух пистолетов!
Слушаются ли его ноги? Конрад согнул одну и, упираясь ей в пол, помог себе сесть. Тут же протянул руку за оружием: вдруг Тараканов еще здесь, рядом? Он не пощадит.
Однако, кроме него и убитого Шмидта, валявшегося на ковре, никого больше не было. Но почему никто не прибежал на выстрелы? Или толстые стены замка сыграли с ними злую шуткуохрана не услышала?
Дверца сейфа полуоткрытаТараканов лазил в него? Что он мог там искать, пленки, отснятые Дымшей? Зачем, когда он проник к настоящей картотеке? Правда, об этом знают всего трое, а теперь двоеШмидт убит. Значит, врагТараканов враг, в этом нет никаких сомнений, не хочет, чтобы абвер догадался о том, что тайна настоящей картотеки стала известна противнику. Над этим стоило поразмыслить! Но Бог мой, какая же боль в голове.
Держась за край стола и упираясь в пол ногами, Бютцов с трудом поднялся. Постоял, привыкая к головокружению и дрожи в коленях, и криво усмехнулсяхорошенький, наверное, у него вид: весь в крови, но с оружием в руках, как и подобает бесстрашному рыцарю СС!
Он поднял телефонную трубку, но привычного гудка в наушнике не было. Проследив за проводом взглядом, он увидел, что тот оборван.
Пошатываясь, гауптштурмфюрер добрел до окна, оперся руками на широкий подоконник и посмотрел во двор.
Солдат охраны поднимал полосатый шлагбаумиз ворот выезжала машина, принадлежавшая убитому Шмидту. Тараканов! Только он мог ей воспользоваться.
Конрад поднял руку с зажатым в ней парабеллумом, намереваясь разбить оконное стекло и закричать, но понял, что его могут не услышать, не разобрать, что именно он хочет крикнуть. Лучше выстрелить!
Однако он опоздал: машина уже выехала за ворота. Обернувшись, Бютцов увидел свое отражение в висевшем на стене зеркалеслипшиеся волосы, потеки крови на щеке, бледное лицо с прыгающими губами. Почему он не выстрелил? Почему? Но может быть, так лучше, может быть, еще не все потеряно, если о том, что произошло, знают теперь только двоеон и Тараканов?!
Куда тот может теперь направитьсятуда, где он так неожиданно исчез? Нельзя ему дать уйти!
Эсэсовец подошел к шкафу, в котором стояли винтовки. Провел рукой по стеклу, потом грохнул по нему рукоятью пистолета. Со звоном посыпались осколки. Вытащив одну из винтовок, он торопливо вынул засунутый в ствол шомпол, отыскал на полочке оптический прицел. Где патроны, где?!
Патроны нашлись в нижнем отделении шкафа. Не глядя сунув в карман нераспечатанную пачку, Конрад пошел к двери. Какое счастье, что Тараканов промахнулсявыпущенная им пуля только скользнула по черепу, разорвала кожу и слегка контузила гауптштурмфюрера. Кровь? Она его, видно, и спасла. Увидев его в крови, Тараканов не стал стрелять еще раз, посчитав мертвым. Ну, это еще поглядим, кто сегодня доживет до вечера, тем болееключ торчит внутри двери кабинета.