Наконец, под жест сверху вниз сквозь крышу избы в старушку ударила сверкающая молния, разбивая доски и разбрасывая с треском всё вокруг, заставляя Фриса с Данеей отскочить подальше и даже закрыться руками от яркости вспышки. Те двое незваных гостей уже вновь шагали в направлении застольной комнаты, вот только в проёме сверху и снизу высунулись деревянные колья, преграждая путь и мастеря собой подобие решётки.
Это было колдовством Клотильды. Старушка оставалась жива, хотя причёска её растрепалась, на коже были видны обугленные пятна, а одежда и вовсе почернела, будто прогорев. Но даже сбить с ног это пробившее дыру в крыше колдовство её не смогло.
За дело взялся Хорлен, прорубаясь сквозь деревянную решётку сначала под натиском наплечников, толкая тело вперёд прыжками, но колья лезли и лезли снова, потом в ход пошёл верный меч, изрубавший палки в щепки, вот только живая древесина и не думала униматься. Подустав, он сквозь щели между кольями взглянул на троицу, стоявшую по ту сторону от них с Адель.
Если за дело возьмётся Зик, он уничтожит вас всех, предупредил он медным и гудящим голосом.
Подавай его мне на стол, патлатый! уверенно заявляла Клотильда, Давненько я не убивала архимагов! расставила она руки, охваченная искрящимся снизу ярким переливающимся сиянием в окружении расплывавшихся вверх вдоль её тела спиралей золотисто-рыжего и голубоватого оттенка, словно две крупных змеи кружили вокруг старой ведьмы.
Ганс! скомандовал рыцарь наружу, и сквозь окно позади старой женщины пролетел ворох стрел, впиваясь в её тело, как иглы в подушечку для шитья, кое-где даже пронзая немощное дряхлое тело насквозь.
Четырёхгранные окровавленные наконечники торчали из горла, из предплечья, вдоль всей старушки, пройдя сквозь ткани почерневшего сарафана, вонзившись на разную длину. Сверкающие переливами потоки стихли, тело слегка покачивалось, пока дрожавшие губы пытались поймать последний предсмертный глоток воздуха, а потом она рухнула на пол плашмя, распластавшись на досках и под напором веса проталкивая все вылезшие спереди из туловища стрелы обратно, но те всё ещё продолжали торчать своим грозным воинством из несчастной Клотильды.
Кожа будто начинала слезать со старухи, слипаясь с дощатым полом, струйками, похожими на корни деревьев, расползаясь тонкой вереницей ниточек разной толщины, и устремляясь к дверному проёму. Клюка врастала в доски намертво, распускаясь мелкими стебельками с зеленевшими побегами и крохотными листочками. Даже одежда рассыпалась, формируя круглые розетки бутонов с обособленными торчащими лепестками.
Вросший в пол скелет уже и сам казался каким-то деревянным каркасом, словно работой мастера по дереву, как местный Войтег. Все дверные проёмы и окна вокруг Адель и Хорлена оказались стиснуты повылезавшими толстыми лианами, мутно-зелёными в тон когда-то существовавшего на хозяйке этого дома сарафана. Эти живые стебли были покрыты слегка изогнутыми наростами буроватых шипов, а со всех сторон на двух незваных гостей вновь полезли заострённые деревянные колышки.
Это место станет вашей могилой! прогремел старушечий голос, не имевший источника, угрожающе зазвучав как-то сверху, где-то в воздухе, совсем не от её трупа и даже не в обеденной комнатушке, а непременно в прилегавших сенях, словно туда двинулся её невидимый дух.
Статная чародейка заискрилась чёрными и фиолетовыми молниями, воин держал наготове свой меч, готовясь рубить приближавшуюся колкую древесину. А снаружи по дому вновь ползали упыри, но прораставшие из брёвен живые колючие побеги их отшвыривали прочь, хлестали наотмашь и иногда хватали, обволакивая пронзавшими бледную кожу шипованными стеблями, как душащие змеи ловят свою добычу.
Верный меч справлялся успешно, а вот магии тёмной волшебницы как будто бы не хватало. То и дело колья ранили её, разрывая дорогие ткани и оставляя царапины, прежде, чем той удавалось заметить опасность и испепелить их. Хорлен периодически кряхтел, махая клинком, а вот Адель всерьёз покрикивала от колкого острия, находящего путь к её телу.
Сени буквально отделились от основного дома, зажили собственной жизнью на толстенных стеблях, словно подвижных щупальцах, намериваясь уничтожить двух непрошеных гостей внутри собственных стен. Было видно, что те уже не справляются, всё ближе и ближе подбиралась к ним магия хозяйки избы.
Довольно! ярко-малиновой вспышкой с двойным, рыжеватым и ослепительно жёлтым, ореолом, разряд архимага обратил ходячую комнату в щепки, изодрав на куски и брёвна, и дощатый пол, и стебли лиан, и все ползущие прямые колья, разбросав ошмётки сеней всюду по небольшому двору.
Мужчина внешне слегка за сорок, с густой чёрно-серой бородкой и такими же двуцветными усами, составлявшими с той общий узор, вышагал в высоких багряных сапогах на множестве застёжек и меховом красно-буром кафтане, сжимая свой рубиновый сверкающий посох в крепких руках.
На голове его, поверх бурых слишком длинных кудрей, красовалась бежевого оттенка коническая нонлаплетёная из осоки шляпа, которую на родине самого волшебника именовали «саккат» типичный головной убор странствующего мага, фокусирующий энергию и заодно защищающий, как от ливня, так и от яркого солнца в пути.
Высвободившиеся из смертельной ловушки Хорлен и Адель отскочили подальше, отряхиваясь от щепок. А на всё это уже спешили деревенские мужики, заслышавшие шум с земель уединённого домика Клотильды. Здесь стояло дружным пришлым в их край отрядом немало людей, да и не только людей, заявившихся в Страгенхолм с одной единственной целью, но вид Фриса и Данеи, выскочивших на защиту оставшейся постройки, где пряталась их дочь, говорил о том, что легко сдаваться они не намерены.
Вот же старая грымза! ощупывала Адель не столько порезы, сколько дыры в своём костюме, Да ей в жизни не заработать даже на кусок этой ткани!
Хватит причитать, чёрная! Где девчонка? скрежетал недовольный голос архимага.
Грр! В доме, во второй норе под столом спрятана, бросила та.
А ну, что у вас здесь? Что происходит? уже седовласый, но весьма крепкого телосложения деревенский староста Кольбег первым подскочил к архимагу.
Какого вы здесь вообще делаете? басил темноволосый кузнец с кольцами в ушах, а его недовольство поддерживали целой толпой.
Не мешай, народ! Видишь дело особенной важности, размеренно отвечал им волшебник.
Что тебе рыбак-то наш сделал? Чудовище вместо тебя поймал? голосил иронично один рыжебородый и полноватый мужчина: нос картошкой, бобровая шапка наспех криво надета, топорик для колки дров за тканый бордовый пояс заткнут на всякий случай, а весь вид крайне недружелюбно настроенный к отряду проходимцев.
Дочку нашу убить хотят изверги, заявила им Данея, бегая взглядом от одного неприятеля к другому.
Может, обознались вы? Эта девчонка никому зла не делала, наши ребятишки с ней играют и ничего, заступался кто-то из сбежавшихся поглазеть.
А ну назад! тремя стрелами, держа резной бурый лук на уровне пояса, отгонял их мужчина с треугольной тёмной бородкой, наблюдая тёмно-зелёным оливковым взором за толпой из-под своего тёмно-синего в рыжеватой кайме орнаментов капюшона.
В обиду своих не дадим, перебрасывал из руки в руку свой массивный молот местный кузнец, Рыбак никому из нас зла не делал.
Сказано же, назад! с другого края угрожала им уже женщина с похожим луком и чем-то даже похожей внешности, вероятно сестра-близнец того с тремя стрелами.
А ты нас оружием своим не пугай, дрянь неместная, знаем мы ваши Лонгширские штучки. Убирайтесь восвояси! с презрением кричал мужской голос и толпа начала напирать.
Первым их урезонить ринулся Хорлен, причем, не применяя в ход меч, а стараясь сдержать натиск, приняв рассерженных местных на своё бронированное плечо. Удары их кулаков были нипочём, а когда в ввысь уже взметнулись угрожающие орудия, то раздался свист первых стрел. Лучник и лучница уложили первый ряд напирающих, падавших на спину, хватавшихся за оперённое древко, своей участью распугивая остальных.
Народ начинал отступать, но всё же не разбегался. Теперь им уже хотелось отомстить за своих павших невесть за что друзей и соседей. А когда лучник вновь зарядил три стрелы, то о его голову в капюшоне разлетелась со звоном деревянная лютнябард Стефан подкрался к тому со спины, и свалил в обморочное состояние хорошим ударом, не пожалев свой единственный инструмент для спасения невинной девочки.