Уведите пленного, приказал он младшему лейтенанту.
Когда тот отвел в сторону пленного, Никитин подошел к Маркелову.
Давай, отойдем, поговорить нужно. Вот что, Маркелов. Как ты это сделаешь, я не знаю, но этот фашист должен сбежать от нас. Не смотри на меня так, ты не ослышалсясбежать. Ты меня понял?
Но, товарищ лейтенант..
Ты что плохо понимаешь по-русски? Так надо, Маркелов. Пойми ты это.
Минут через десять, проверив автомашины и не найдя больше серьезных повреждений, колонна автомашин, двинулась дальше в сторону Смоленска.
***
Гауптштурмфюрер СС Вагнер, молча, подписал рапорт о розыске и захвате русской автоколонны с золотым грузом и положил ручку на стол.
«Ох уж эти отчеты, с неким раздражением подумал Вагнер. Каждый день я должен отчитываться перед Кальтенбрунером о проделанной работе. Можно подумать, что я целыми днями отдыхаю. Я бы посмотрел, как он бы быстро отыскал русских в этих лесах и болотах».
Вагнер закурил и посмотрел в окно. Во дворе с шумом и гамом гоняли мяч солдаты взвода охраны. В какой-то момент ему тоже захотелось забыть все и вот, так же как и они погонять мяч. Выпустив струю голубоватого дыма, он посмотрел на стол. Перед ним лежала радиограмма командира 116 авиаполка, который сообщал ему о потере русскими второй машины. Еще раз, перечитав ее, он взял в руки ручку и поставил большой знак вопроса.
«Если это так, то возникает вполне логичный вопрос, где ящики с золотом и драгоценностями, которые были в этих машинах? Где ящики? Перегрузить их в остальные автомашины было практически невозможно, так как машины подобной марки не выдержали бы подобной нагрузки. Выходит, что русские двигаются по заранее определенному маршруту, по пути которого находятся специальные места складирования ценностей. Если это так, то необходимо сделать все, чтобы захватить живым Никитина. Только он один знает все эти места».
Кто-то осторожно постучал в дверь его кабинета. Так осторожно мог стучать лишь один человек, его адъютантштурмфюрер Хубе.
Войдите! громко крикнул Вагнер.
Штурмфюрер застыл у порога. У него было красивое лицо, которое немного портил большой и глубокий шрам, который пересекал всю его правую щеку.
Слушаю вас, Хубе, обратился к нему Вагнер. Что произошло?
Вернулся Траубе. Говорит, что оказался в русском плену, их которого ему удалось успешно бежать.
Ну, что ж, пусть войдет, послушаем, какую сказку он расскажет.
Хубе вышел из кабинета и по старой привычке плотно закрыл за собой дверь. Вагнер достал очередную сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. В кабинет вошел человек в грязной форме советского офицера и резко выкинул правую руку в нацистском приветствии. Это было так нелепо и смешно, что Вагнер невольно засмеялся.
Что скажите, Траубе? Расскажите мне, как вы попали в плен к русским?
Траубе стал торопливо докладывать гауптштурмфюреру СС обо всех своих приключениях.
Выходит, что не вы захватили этот конвой, а они вас, штурмфюрер? Интересно, интересно. И что было потом? Как вам удалось бежать?
Когда меня рано утром повели на расстрел, я напал на конвоира. Мне удалось выхватить у него винтовку.
И что? Что было потом?
Я побежал в одну сторону, а он в другую, испугавшись меня
Значит, вы лично видели этот конвой?
Да, господин гауптштурмфюрер. У них осталось еще достаточно много машин.
Хорошо, Траубе, отдыхайте.
Когда тот вышел из кабинета, Вагнер пригласил к себе Хубе.
Передайте все материалы в отношении Траубе в службу безопасности. Пусть они проверят его. Я что-то не доверяю ему, а если быть точнееего побегу. Что-то в этом не так.
Есть, господин гауптштурмфюрер.
***
Никитин сидел на пеньке и что-то записывал в школьную тетрадь. Он задумчиво посматривал то на небо, то на небольшое озерко, в котором плескалась рыбешка. Было так тихо, что невольно возникала иллюзия мирной жизни, но это продолжалось недолго. Где-то ударила дальнобойная артиллерия и тишина, словно испугавшись этого грохота, куда-то исчезла.
Лейтенант оторвался от тетради и посмотрел бойцов, которые, воспользовавшись этой часовой остановкой, мирно спали, укрывшись в тени деревьев.
Слушай, Никитин, обратился к нему Маркелов. Ты мне можешь объяснить, почему мы вместо того, чтобы двигаться в сторону Смоленска, все время крутимся на месте, ведь ты говорил, что колонна должна двигаться на Смоленск?
Так нужно, младший лейтенант. Зачем? Узнаешь потом.
Снова потом! Почему потом, а не сейчас? Может, ты все-таки скажешь хоть мне, что за груз в ящиках? Неужели немец прав и в ящиках действительно золото?
Неважно, младший лейтенант. Всему свое время. Пойми меня правильно, Маркелов, но не могу я пока тебе рассказать, что это за груз.
Маркелов замолчал и, резко повернувшись, направился к машинам, около которых находились его люди. Проводив его взглядом, Никитин, достав из полевой сумки карту, принялся изучать предстоящий отрезок дороги.
«Все идет по плану, размышлял он. Мы вторую неделю таскаем немцев за собой. Немцы, наверняка, знают о маршруте движения колонны, ведь я специально громко говорил о маршруте нашего движения Маркелову, в присутствии его бойцов».
Позови ко мне Маркелова, обратился Никитин к водителю.
Младший лейтенант подошел к нему и встал рядом с ним.
Поднимай, людей! Снимаемся
Люди устали от перехода, может, заночуем здесь? попытался возразить младший лейтенант, однако, взглянув на лейтенанта, моментально понял, что убеждать командира бесполезно.
Колонна тихо снялась и в темноте двинулась по дороге в сторону Смоленска. За ночь отряд преодолел пятьдесят километров и остановился на развилке дорог. Дорога на Смоленск была пустой. Лишь иногда по ней на большой скорости проносились грузовики с боеприпасами и раненными бойцами. Где-то по-прежнему гремела канонада и темноту неба разрывали вспышки ракет. Небо на востоке сначала посерело, а затем из-за леса показался край солнца. В небе натушено загудел «Юнкерс».
Появился, словно подытожил водитель, поглядывая в небо. Товарищ лейтенант, что мы здесь торчим на дороге? Может, укроемся в лесочке? А то, может, он специально нас высматривает и чуть чтобомбой.
Стой! приказал ему Никитин. Пусть засечет нас, вот тогда и тронемся.
Бойцы, кто со страхом, а кто с интересом наблюдали за немецким разведчиком, который, заметив русскую автоколонну, стал кружить над ней, передавая данные на свою базу.
Вот теперь трогай! произнес лейтенант. Давай быстрее.
Не понимаю я вас, товарищ лейтенант. Вы почему-то все время словно играете со смертью, проворчал шофер. Может, вам жизнь свою не жалкоэто ваше право, но подставлять других под немецкие бомбы, это уже слишком.
Если бы я тебя не знал, Клим, то прямо здесь бы взял и расстрелял за пораженческие разговоры, произнес Никитин, прикуривая папиросу. Это ты на гражданке мог рассуждать об указаниях начальника, а сейчас война, здесь нужно не обсуждать, а выполнять приказы своих командиров.
Водитель посмотрел на лейтенанта и, заметив, что тот не собирается больше с ним разговаривать, замолчал.
***
Гауптштурмфюрер СС Вагнер внимательно рассматривал топографическую карту, которая была расстелена на столе. Перечитывая донесение воздушной разведки, он красным карандашом отмечал на карте местонахождения советской колонны.
«И так, за ночь они проделали порядка пятидесяти километров. Все правильно, с таким грузом эти машины не могут быстрее двигаться по таким дорогам. Странно, но Никитин, словно специально накручивает круги? Почему они не двигаются на Смоленск? Окружение? Нет! Здесь что-то другое. Они могли влиться в состав большой армейской группы русских и в их составе попытаться перейти линию фронта, ведь многие подразделения русских малыми и большими группами пробиваются через линию наших войск, а эти действуют самостоятельно. Они даже не пытаются соединиться с такими частями. Что этому мешает, золото?»
От этих мыслей ему стало жарко, он расстегнул мундир и снова склонился над картой. Нелогическое поведение его противника, словно красная тряпка для быка, заставило его в который раз переосмысливать действия этого сотрудника НКВД. Дверь слегка скрипнула, Вагнер оторвал свой взгляд от карты.