Вице-президенты так не разговаривают, радость моя.
Я думала, что так тебе будет понятнее, сказала она не без иронии.
Тогда изложила бы это на языке панков.
Видела я этих панков. Ты совсем не такой.
Разве?
Панка, например, я ни за что бы не смогла полюбить.
Приехали, сказал я, когда такси остановилось.
Надеюсь, мы еще увидимся?
Я видел, что ей очень хочется услышать мое «да».
Если ты попросишь меня с волшебным словом.
Она улыбнулась и снова провела пальцем по моим губам.
Пожалуйста, гангстер!
Я тебе позвоню.
Буду ждать. Скоро позвонишь?
Как только найду Лоудо.
Смотри, осторожнее.
Непременно.
Она пошла по тротуару, а я любовался ее стройной фигуркой, которая так хорошо при каждом движении обрисовывалась платьем, будто перед вами была обнаженная женщина.
Кармен ушла не оглядываясь.
Вернувшись к да-Нукко, Арта я не застал. Джо сказал, что Арт был здесь, пару раз звонил мне, но, не дозвонившись, куда-то ушел.
Я наскоро хватанул пива, махнул Джо рукой и пошел на угол, надеясь схватить тачку.
И тут я увидел, что сначала должен оторваться от хвоста.
Щуплый мужичок в дешевом пластиковом плаще, с бумажным платочком, выдвинутым из кармана, был не очень-то опытен. Увидев меня первым, он слишком задергался, чем выдал себя. Убедившись в правильности своей догадки, я пошел было на угол, но потом вернулся и пешком направился к западу. Он суматошливо ловил тачку.
Когда машина подошла, он прыгнул в нее, доехал до угла и велел остановиться. Я знал, что он будет ждать, пока я поймаю машину и проеду мимо него, тогда он повиснет на мне и уже не упустит. Наивный человек! Здесь можно было бы здорово повеселиться, но времени на это не было. Поэтому я влез в первый попавшийся кеб, только что выпустивший пассажира, и показал парню, от кого мы будем смываться. Крутые бруклинские таксисты достаточно опытны и сметливы на суровых путях своей жестокой профессии, чтобы по просьбе пассажира оторваться от любого хвоста. Знай только плати! Мы ушли, не потратив даже особенно много времени.
Мелкий дождь превратился в сильный за несколько минут до того, как я достиг своего дома. Улица была пустынна, даже Пит Собака ушел торговать своими газетами поближе к барам с навесами. Я расплатился с водителем, достал ключи и вбежал в подъезд. Когда я вошел и включил свет, я увидел то, что увидел.
Двое сидели здесь, держа пушки на изготовку, и как только я нарисовался в дверном проеме, сразу начали разбрызгивать свои пули над моей головой. Выругавшись, я нырнул и спикировал за спину одного из них, чем загородился от другого. Тот, кто выступал теперь в качестве моего щита, начал поворачиваться, но ему мешал стул, тогда он лягнул его, и я увидел, как обивка сиденья прямо на моих глазах была содрана пулей. Ладно. Пришлось мне достать и свой ствол и пустить его в дело. Маленький круглолицый малый словил маслину, вылетевшую из моего 45-го калибра и смертоносно влетевшую в грудь. Другой рванулся к дверям, но я достал его, прострелив оба колена разом. Тогда он лег на пол, вопя во все свои легкие, и вопил до тех пор, пока я не разбил ему пасть мордой своего инструмента.
Он твердил все время только одно:
Marone!.. Marone!..
Тот, за моей спиной, прохрипел что-то напоследок и затих. Другой стонал.
Это еще не настоящая боль, сказал я. Подожди, вот пройдет пара часиков, тогда увидишь
Он поднял руки от коленей, смотрел на кровь и даже попытался дотянуться до револьвера. Но я оттолкнул его пушку ногой в другой конец комнаты. Его глаза были ужасны, в них не было ничего, кроме жажды убить меня. Кажется, эта жажда на время пересилила даже боль. Он шарил глазами вокруг, но не видел ни одного предмета, которым мог бы швырнуть в меня.
Я поднял руку и нацелил ствол прямо ему в живот.
Малый, кто тебя прислал?
Иди ты
Смотри. Я далеко не мирный законопослушный гражданин. И стукнуть тебе меня нечем. А у меня все в порядке, есть даже разрешение на ношение оружия. Соображай побыстрее, приятель, времени, вообще говоря, у тебя осталось всего ничего.
Он снова взглянул на свои руки, и его затошнило, потом он свалился окончательно.
Мне нужен врач врач
Похоронное бюро тебе нужно.
Гляди!.. он заскрипел зубами.
Давай, выкладывай! Живо.
Я повел дулом, поточнее прицеливаясь к своей мишени.
Райан Мне приказали это было был
Наверное, он увидел того, кто приближался из коридора. Он бросил вокруг дикий взгляд, и в это время из дверного проема прогремел выстрел и сразил парня наповал. А я, к сожалению, стоял так, что не видел стрелявшего, только слышал, как по лестнице прогрохотали шаги и резко хлопнула наружная дверь.
Я бросился вдогонку, но мертвый малый, лежавший в дверном проеме, наполовину выпав в коридор, сделал мне подножку, и я грохнулся на пол. Время было упущено, поэтому, когда я встал, на ходу взводя курок, и выбежал наружу, на улице, конечно, уже никого не было.
Не то чтобы совсем никого. На той стороне улицы в тени что-то шевельнулось, и я подошел. Это был Ресстесс, парень-калека. Он стоял спиной к улице в своем полуподвальном дверном проеме, плечи его тряслись. Я спросил:
Ты видел его, Ресс?
Он побежал на угол, Райан. Когда ты приехал, вскоре здесь появилась машина. Она и подобрала его.
Ты знаешь кого-нибудь из них?
Одного.
Кого?
Пирсона, его еще зовут Пуд Сала, жирный такой мужик.
Как же ты мог узнать его? Разве разглядишь отсюда лицо?
Да провалиться!.. На кой мне его лицо, достаточно, что он показал мне задницу. Надо только видеть эту походочку. Ему однажды коп прострелил зад. И оп теперь ходит так, как нормальные люди ходить не умеют.
Я не знаю его, Ресс.
Он из тех, что толпятся в Джерси. Я тоже ведь бывал там. А этот Пуд Сала вечно крутился с рэкетирами возле доков. Он посмотрел на мой подъезд, провел рукой по шее и спросил:Они?.. Тихо там.
Да уж. Мертвые.
Я вообще оттуда ни звука не слышал, только когда дверь стукнула и этот побежал. Я уж думал, тебя нет Теперь наверняка полиция набежит.
Пусть их убирают мою работу, им для отчета надо. А ты знай помалкивай об этом, малыш.
Ты же меня знаешь, Ирландец.
Я сунул сложенную банкноту в его карман и похлопал по плечу. Он усмехнулся и кивнул, а я вышел под дождь и пошел к своему подъезду.
Ни у одного из этих двух панков ничего при себе не было, ни бумажника, ни этикеток на одежде, ни документов, ничего. Вообще ничего. Да, что ни говори, готовясь они были прозаично предусмотрительны, но слишком уж увлеклись по ходу действия, а любовь к рискунеизбежная беда профессионала.
Я убрал свой 45-и калибр, сложил пригоршню стреляных гильз в карман и бросил прощальный взгляд на покойных. Все имеет значение, даже то, как они одеты. Не жалея времени, я получше все рассмотрел и запомнил. Даже кое-какие идеи появились у меня от этого осмотра. Но пора было уходить. Я выключил свет и вышел в вестибюль.
Дождь весьма эффективно заглушал все звуки, так что в окнах пе торчало ни одного любопытного лица Все неподвижно, а главное, в воздухе не слышно звуков полицейских сирен.
На углу я обернулся и увидел, что здание полностью задрапировано складками ночного мрака. Уличного движения почти пе было, только изредка проезжали занятые кебы, пошевеливая своими лучами-фарами в ночном сумраке. Ни души не было и на тротуарах.
Минут пять я стоял, прислушиваясь. На той стороне кто-то пьяно кашлял и блевал, потом, болезненно охая, скрылся в дверях. Каких только задниц не увидишь в городе, вглядываясь в ночную тьму. Вот кто-то крадется вдоль зданий, цепляясь руками за стену, пока, наконец, не решится оторваться от надежной опоры и не отправится в опасное путешествие, сначала до края тротуара, а там, глядишь, рискнет стартовать и к противоположной стороне улицы.
Кварталом ниже отъехала от тротуара машина, и свет ее габаритных огней выдал моему глазу силуэт человека. Машина тут же вернулась к тротуару, припарковавшись поудобнее, и погасила огни. Но я их уже заметил.
Они шли ко мне. А как же, ведь я теперь в списке убийц.
За спиной у меня, на Первой авеню, могли быть другие.