Я бы сказал, ваша метафора точна, молодой человек.
Еще не все. Забыл про одну деталь. Особое удобство в том, что если шакала разорвут на куски, то спросить за него будет некому и никто нигде не заплачет.
Ну, а это уже не язык панков.
Но и я ведь пока еще не в джунглях, разве нет?
Да, мой мальчик, как-то торжественно сказал он.
Я медленно повернул голову.
Итак, мы коллеги теперь. Я оттолкнулся от стола и выпрямился. И вот еще что, дружище. Думаю, ты ошибся в терминологии, говоря о психологическом факторе. Тут, скорее, вопрос философский. Но такие, как ты, мальчуган, все превращают в психологию.
Я Ну что ж, может, ты и прав, и речь, скорее всего, может идти о патриотическом чувстве, как считаешь?
Я считаю, что ты со спокойной совестью можешь весь этот ура-патриотизм и долг-перед-своей-страной запихнуть куда-нибудь подальше
Ну а как, по-твоему, я должен это называть?
Любопытством и еще одной вещью, более важной. Деньгами.
Сколько же тебе надо? обескураженно спросил он.
И тут я расплылся в такой широкой улыбке, что чуть было не вывихнул челюсть.
Чемодан, дружище. Чемодан денег. И чтобы сумма не облагалась налогами, а купюры пусть будут не очень крупные, можно даже подержанные.
Неужели это все, чего тебе не хватает?
Я, конечно, играл, но делал это вполне искусно. Я сказал:
Наконец-то ты подобрал ко мне ключи, приятель. А что до патриотизма, то для людей моего круга этого не существует. В душе я интернационалист, но за деньги могу предложить свои услуги в борьбе с гремя разновидностями зла: торговля наркотиками, ввозимыми к нам через Италию, Мехико или Китай, нелегальный вывоз золота в Европу и последнеекрасная угроза и все эти вшивые комми.
Он ничего не ответил.
Ну, так сколько? спросил я.
Чемодан. Как ты и просил. Ты получишь его.
Без обложения налогами и
Все так, как ты сказал, успокоил он меня.
Еще вопрос.
Спрашивай, сказал он.
Почему ваш выбор остановился на мне?
Потому что ты ненавидишь и копов, и политиков, и. конечно, тех, с кем хочешь свести счеты.
Я недоверчиво покосился на него.
Какой-то козырь ты все-таки припрятал.
Ты прав, Ирландец. Давай, парень, играть в открытую. Я оставляю свои упреки и все такое Деньги тоже достаточно сильный стимул. Но кто-то может упрекнуть нас. Поэтому ты должен знать, что, когда ты начнешь действовать, мы запасемся противоядием от твоих укусов.
Дело ваше.
Ну, так ты берешься за это?
Берусь. Но все еще не пойму, за что?
Он дослал из кармана сложенную вчетверо бумагу, развернул ее и, достав авторучку, показал пальцем место для подписи:
Для начала подпиши вот это.
Смех вырвался у меня сам собою. Даже не предложил мне прочитать! А впрочем, зачем мне читать это? У меня ничего нет, я могу ничего не признавать, меня не за что судить А вообще, мне никогда не предлагали ничего нелепее, чем сначала расписаться, а потом читать. Я подписал бумагу, не читая, но все же спросил:
О чем тут речь?
Ничего особо для тебя ценного. В общих чертах бумага на тот случай, если нам придется отвечать за твои действия, и о том, что разрешено тебе законом при определенных обстоятельствах, иными словами, о легализации твоей профессиональной деятельности.
Как это?
Как если бы ты вдруг стал полицейским, сказал он.
И тут я высказал ему все, что я о нем думаю, выговаривая слова медленно и отчетливо, так что он не мог не понять меня. Наконец, когда мой монолог завершился, я посмотрел на него и увидел, что он побледнел, а в углах рта залегли складки.
Закончил? спросил он.
Вот и весь мой блатной жаргон, которым я владею на сегодняшний день.
Я не встречал никого, кто владел бы им лучше. Ну что ж, когда бывает нужда, все может пойти в дело. Дерзай.
А если я отдам концы?
С чего бы это?
Ну, ладно. Что об этом говорить Так что, начальник, теперь вы начнете натаскивать меня?
Чего тебя натаскивать? Мы сообщим тебе одно имя, а ты уж найдешь эту персону. Потом все, что необходимо делать делай.
Черт возьми, мэн, может, ты объяснишь мне, наконец, все это поподробнее?
Отыскать подробности, в этом и заключается твоя работа. Картина постепенно прояснится сама собою, и ты по ходу дела сообразишь что к чему и как поступать.
Грандиозно! сказал я и спросилТак что за имя?
Лоудо.
И это все?
Все. Найдешь его, и тебе сразу все станет ясно.
И потом сразу заплатите?
Целый чемодан денег. Больше, чем ты имел за всю свою жизнь.
Сколько мне дается времени?
Время не лимитировано.
Я опять расхохотался, и это его явно покоробило.
Да, вот еще что, сказал я, прежде, чем я нажму на стартер, я хотел бы узнать, дружище кто вас навел на меня?
Некий Генри Биллингс. Может, знаешь его?
Смех сразу застрял у меня в глотке.
Еще бы мне не знать его! Этот гребаный червяк в сорок пятом году заложил меня военной полиции. Мы тогда нашли спрятанные фрицами золотые монеты. Он донес на меня, в моем сундучке оказалось несколько штук, и мне намотали срок, а этот подонок смылся с нашей находкой, которая стоила, я дуАмаю, тысяч десять долларов. Его счастье, что он мне до сих пор не попался, потому что, когда я встречу его, это будет его последним днем.
Да, я знал его когда-то, сказал я непринужденно. А где я могу его найти?
На кладбище при бруклинском крематории.
Мне показалось, что стены здания вздрогнули. Черт, я так долго ждал, я нянчил эту ненависть, и вот она вырвана у меня из рук.
Как было дело?
Его убили.
Ну?
Он назвал это имя.
Вот как?
А незадолго перед смертью он рекомендовал нам тебя. Сказал, что знает только одну бестию хитрее себя.
Это ложь.
Ну что, берешься?
Конечно.
Уж теперь-то я не должен упускать этого случая. Хотя бы ради того, что Биллингс приобрел на эти десять кусков, и что бы это не было, оно по справедливости должно вернуться ко мне.
Есть за что зацепиться?
Телефонный номер. Его нашли у Биллингса.
Чей?
Узнавай сам. Нам это не удалось.
Он достал из кармана блокнот и, написав на нем номер, вырвал листок и передал мне. Коммутатор Марри Хилл. Когда я запомнил номер, он забрал листок и, чиркнув спичкой, сжег его в пепельнице.
Выйдя на улицу, я схватил тачку и велел шоферу ехать в сторону моего дома. По дороге я пытался обдумать свои действия в данной ситуации, имевшей все признаки затягивающей западни, из которой предстояло как-то выскочить. Сам удивляюсь, как это я, строгий бруклинец, Ирландец, старый Райан собственной персоной, взял вдруг курс прямо на пластиковую корзинку с копеечным идиотским призом?
На углу Сорок Девятой улицы и Шестой авеню я попросил водителя остановиться, вошел в бар Джо да- Нукко с черного хода и проскользнул в заднюю комнату, где любил посиживать Арт Шейт.
Занятный он малый. Пишет фельетоны на городские темы для газетного синдиката. Артголова, и мог бы работать обозревателем на ТВ, если бы не какая-то темная историйка, случившаяся у него с некоей девицей, когда он вернулся в 1945 году из Германии.
Он поднял голову от гранок, которые правил, увидел меня и спросил:
Райан, где ты, однако, ползаешь?
Понимаешь, влез тут в одно глупое дело, ухмыльнулся я.
Да тебе не впервой. Что на этот раз на тебя свалилось?
Слушай, Арт, ты не знаешь случаев, когда легавые вербуют гангстера, но не для того, чтобы он им стучал?
Он подумал, скривил рот, потом сказал:
Нет, на таких строгих мальчиков, как они, это не похоже. Ну ладно, а чем ты сейчас занимаешься?
Ничем особенным. Есть кое-что любопытное.
Для прессы годится?
Возможно
Так расскажи, не стесняйся.
Не сейчас. Мне еще и самому не все ясно. Ты можешь кое-что для меня разузнать? Ты ничего не слышал о человеке по имени Биллингс?
Его глаза широко открылись.
Это не тот, которого на днях убили?
Я кивнул.
Что-то было в газетах. Убийство, кажется, причислено к бандитским нападениям. Он вдруг замолчал и пристально посмотрел на меня:А это не ты, случаем, Райан?.. Помню, ты говорил, что у тебя с ним какие-то счеты, и собирался его застрелить