Мы расселись на ковре, который выкатил Орег, и принялись за еду.
Женщина, сидящая рядом с нами, пыталась накормить ребенка лет пяти, но тот капризничал и отказывался. Она вздохнула, сдаваясь, и опустила ложку в миску.
Что за беда у вас?тихо спросила я.
Заболел Что-то внутри крутит. Его отец, муж мой, от того ж помер, только быстро сгорел, ничего и сделать не успели. А маленький вот борется
Она погладила засыпающего ребенка по голове.
Все продала, что накопили. Но пусть только живет, маленький Только куда возвращаться будемне знаю
Я вдохнула.
Ничего, молодка, ничего Вырастетбудет тебе помощником. Все образуется, уж не горюй. Онкровинушка твоя, чувствует, поди, когда мать в горе. Вот ты радуйся поболе. Лучше уж без денег, зато живые.
Правда ваша,сказала женщина.А вы что?
Я без особых ужимок рассказала сказочку про сыночка, который свалился с лошади. Женщина посмотрела на Акатоша, который задумчиво грыз морковку. Кивнула с сочувствием.
Нам, матерям, ничего нет гоже здорового ребенка,значительно сказала я.
Меня Марой звать. А вас?
Бабой Машей зови,сказала я, шумно отхлебнув из миски,а сыночек мойТошенька.
Я любовно посмотрела на Акатоша, который с сосредоточенным лицом пытался почесать лоб под бинтами.
Не егози, касатик! А вот как развяжутся? Потерпи уж, сынок.
Акатош досадливо поморщился, но руки убрал. Вот правдакак дите малое, а не бог. Чего он там разрушал? Детскую пирамидку?
Я тяжко вздохнула.
Пойду я, милая. Пригляд нужен.
Мара махнула мне рукой, укладывая сонного малыша себе на плечо. В сердце кольнуло сочувствие.
Следующие три дня проходили однообразно и скучно. Мы давно вышли за пределы горного королевства и плелись неповоротливым обозом по тракту днем и ночью, делая короткие перерывы для отдыха лошадей и для приемов пищи. Ночью шли медленно, но все же не стояли. Караванщики хорошо знали свое дело.
И все было бы хорошо, если бы не Акатош, который снова начал метаться и кричать ночью. Я просыпалась, будила его, но все начиналось заново. Перед рассветом я была совершенно разбита, но тут же забыла о своих ощущениях, взглянув на Акатоша. За какую-то ночь его лицо осунулось, скулы стали меловыми без всякого грима, а под глазами залегли темные, почти черные тени.
Опять?с беспокойством спросила я, взявшись за бинтыАкатош постоянно их стягивал во сне. Коснулась его лба и с испугом отдернула руку.Ды ты горишь!
Акатош посмотрел на меня потускневшими, безмерно уставшими глазами. Пожал плечами и тут же согнулся надвое от сильного кашля. Он задыхался, набирал в грудь воздуха и кашлял снова. Я засуетилась, напоила его водой с розовым настоем. Когда спазм стих, Акатош тоскливо сказал:
Прости. Я не знаю, почему так. Сил подаренных археев должно было хватить до песков.
Я мысленно помянула тихим незлым словом закон Мерфи. Ну надо же было так!
Дождалась оборотня, который старался от нас не отдаляться. И шепнула, надеясь на его острый слух:
Хьюстон, у нас проблемы. Сыночку плохо.
Игор кивнул. Пустив лошадь тихим шагом, поравнялся с нами.
Что случилось?
Акатош слабеет,шепнула я,и все намного хуже, чем было.
Игор заглянул в телегуутренний полумрак позволял разглядеть наше плачевное положение. Впечатлился увиденным.
Вот !
Именно. Что делать-то будем? Где возьмем археи? Как вообще кого-то убедить сказать фразу отречения? Я не представляю.
Я тоже, Женя, я тожеИгор тяжело вздохнул и вдруг изменился в лице.
Что случилось?
Запах странный. Я проверю.
Я кивнула и вернулась к Акатошу. Набрала воды из фляги и принялась делать компрессы. Я, конечно, понимала, что его жар явно не от простуды, но бездействие лишь усугубляло мое состояние. Хотелось материться, ругаться, потомнапиться и чтобы кто-нибудь решил все наши проблемы. И еще были мысли украсть лошадок, сложить на них как-нибудь Акатоша и скакать во весь опор в пески. Правда, тогда были шансы влипнуть еще сильнеечужаков быстренько приберут к рукам ушлые рабовладельцы. Но можно же плестись побыстрее?
Караван шел, снижая скорость, а потом и вовсе внепланово встал. Нет, ну это уже издевательство!
Я уже хотела высунуться из телеги, чтобы понять, чего это мы, собственно, не едем, когда впереди послышались крики и звон оружия.
***
Нигор, Фарт, Силм и Бьяр никогда не были законопослушными гражданами. Когда горный король умер, они первыми собрали все деньжата, которые накопили за годы противозаконной деятельности и отправились на большую дорогу, нагло угнав лошадей из королевских конюшен. Вместе с ними отправились и их бандитские шайки. Ребятки, которые заведовали публичными, игорными домами и сомнительными трактирами, теперь остались без кормушки. Охранники, снабженцы и прочие скользкие личности собрались в один большой змеиный клубок. Для чего? Да уж явно не для выращивания маргариток на продажу. Кто-то из них уже промышлял на большом тракте, но теперь толпа разбойников особого пошиба представляла реальную опасность.
Всем известно, что с падением государства моральный облик обычных людей стирается. Проявляется всякая грязь, и мерзкие личности лезут, лезут ото всюду, как грязная пена из булькающей кастрюли. Невольно думаешь: и где все эти подонки раньше прятались? Неужели так хорошо мимикрировали под порядочных? Или просто сорвались, ощутив в своих липких, запятнанных грязными делишками ладошках настоящую власть? Неизвестно
На караваны, идущие в пески, никто не нападалмало было умельцев, да и песчаники-караванщики отлично сумели отладить свой бизнес. Но и такой оголодавшей безумной шайки с на всю голову отбитыми предводителями еще не водилось.
Фарт и Нигор, цепкие товарищи с бегающими глазками, давно продумали место и момент нападения. Справаобрыв, поросший лесом, слеватемный, вечно туманный овраг с холодным и глубоким ручьем. Есть где спрятаться всей компании.
Нападали организованно, хорошо продумав пути отступления. Ихчетыре десятка человек. На их стороне внезапность, оружие, украденное или же приобретенное почти честно. Главноеподобраться одновременно со всех сторон, тогда будет проще.
Не учли мальчики-зайчики только одногочто в отряде каравана будет самый настоящий оборотень. Унюхать пот сорока с лишним разбойников, пусть и спрятанных по кустам? Да нет ничего проще.
Игор поднял тревогу очень профессионально, не поднимая паникинедаром прошла долгая служба в гарнизонной крепости. Сам осторожно проскользнул в лесок со стороны иномирянки, чтобы обезопасить ее и Акатоша в первую очередь. Обратился, мягко ступив на росистую траву огромными лапами пятнистой роскошной рыси. Подкрался и незаметно, тихо, бесконечно мягко и почти нежно бросился на первого разбойника.
***
Нигор, Фарт, Силм и Бьяр никогда не были законопослушными гражданами. Они насиловали, грабили, убивали, обирали до нитки простой людв общем, развлекались в силу собственных интересов. Но трусами они не были.
Поэтому кинулись прямо в голову каравана, махая шашками.
Этого, конечно, делать не стоило. Нарим, обеспокоенный вторжением, выскользнул из своей телеги с пустыми руками. Улыбнулся, сверкая песочными глазами.
Не убивать,только и успел приказать он. И сам вступил в бой.
Много вояк на своем веку повидали Нигор, Фарт, Силм и Бьяр, но никогда еще не встречали песчаника.
Через две минуты сражение песчаника и разбойников было закончено. Ребятки лежали на земле, накрепко увязанные «живыми нитками»особо сплетенными тонкими веревками из песков, которые реагировали на каждое движение того, кто владеет этим редчайшим искусством. Проще говорянаучиться управлять такими веревками дорогого стоило, и такими навыками обладали только песчаники из-за особого гибкого строения суставов.
Из лесочка со стороны оврага выходил оборотень, сверкая желтыми глазамитоже быстро и легко проредил поголовье сволочей.
И тут же кинулся к телегам с людьми. Разбойники, ощутив, что добыча уходит из-под носа, озверели. Отряд охраны, конечно, недаром ел свой хлеб, отбивая телеги от алчных до наживы бандитов, но испуганные люди запаниковали. Крики, слезы, ругань Оборотень отбивал атаки у телеги, где сиделаиномирянка. Один, второй, пятый Кто-то напоролся на острые когти горлом, кто-то отправился отдыхать, получив рукоятью кинжала по голове