Вообще-то тебе пора спать, заметила Лайша.
Но ма, я тоже хочу послушать.
А ты не боишься проспать завтрак? Учти, трое одного не ждут.
Я поставлю будильник.
Ладно, но я тебя предупредила.
Кстати, о детях, сказал репортер, родители вправе воспитывать детей в той системе ценностей, которую считают правильной. Это записано в Великой Хартии.
Сейчас посмотрим, Грендаль встал и снял с полки тоненькую книжку, так, вот тут у нас про семью Ага, читаю. «Частные лица, на чьем иждивении дети находятся в силу родства, вправе свободно выбирать этическую систему для их воспитания, но лишь такую, какая не обрекает детей на заведомые страдания и не противоречит общей безопасности».
Извините, но деятельность судьи требует педантичности. Вы, сен Секар, сказали неточно.
Не могу сказать, сен Влков, что мне полностью понятно то, что вы сейчас прочли.
На самом деле, этот пункт очень прост для понимания, заметил Грендаль, мне его объясняли на примере истории с аборигенами-островитянами. Всего четверть века назад большинство из них вынуждены были жить в резервациях. Не потому, что их кто-то не выпускал, а потому, что они понятия не имели о том, как жить в техногенной обстановке. В лучшем случае они сразу попадали в полицию за мелкие кражиони ведь понятия не имели о частной собственности. Хуже то, что они ничего не знали о дорожном движении, электричестве, бытовой химии Обычные предметы, среди которых мы спокойно живем с самого детства, становились для аборигенов-островитян убийцами
Но, сен Влков, перебил репортер, политику ассимиляции никак нельзя назвать безупречной. Почему было не позволить им жить в резервациях, как они привыкли?
Вы сами-то поняли, что сказали? вмешалась Лайша, средняя продолжительность жизни в резервациях была тридцать лет, а каждый десятый ребенок до года не доживал! А ведь аборигенытакие же люди, как европейцы, индокитайцы или англосаксы.
И такие же граждане Конфедерации, как все мы, добавил Грендаль.
Они становятся такими же, как мыуточнил Секар, но при этом их культура исчезает.
Что?! возмущенно воскликнул Иржи, Ато утафоа иинэ ла каа то ируо аноотари!
Э смущенно протянул репортер, а что это было?
Мальчик снисходительно фыркнул и перевел:
Народ утафоа не исчезнет, пока светят луна и солнце. Культура не чья-то, а наша общая! Как небо или океан.
Молодец! сказала Лайша, потрепав сына по голове.
Эитона-тона раа ле, согласился Грендаль.
Секар чуть не уронил чашку.
Что вы сказали, сен Влков?
Я сказал: «вот слова настоящего человека». Это серьезная похвала.
А откуда вы знаете язык аборигенов?
Это второй официальный язык Конфедерации.
Я знаю. Но мне казалось, это просто формальность
Ничего подобного. Он восемь лет как введен в школьную программу. Лайша и я выучили его вместе с Иржи, только и всего. Кстати, очень красивый язык.
5. Ваша толерантностьэто просто трусость
Репортер демонстративно поднял руки вверх.
Сдаюсь, сен Влков! Проблема культуры аборигенов снимается.
Пока еще не снимается. Есть проблема сохранения особых ремесел и изящных искусств, связанных с бытом. Не так просто включить самобытные поселки утафоа в современный субурб Но мы несколько уклонились от темы, да?
Да, действительно Мы говорили о патриархальных семьях в другом смысле. Я имею в виду, что у их детей нет той проблемы, которая была у детей аборигенов.
Как же нет? возразил Грендаль, проблема та же самая. Дети из патриархальных семей не умеют жить в той информационной обстановке, которая есть в техногенном обществе. Вы сами говорили: для выходца из патриархального круга чей-то внешний видэто как удар по лицу. Ребенок с патриархальным воспитанием приходит в школуи с порога получает как бы серию пощечин. Теперь вернемся к тому пункту Великой Хартии
Подождите, не так быстро! взмолился Секар, что бы ни было написано в этом пункте, основа Великой Хартии в том, что никто не может совершать произвольное насилие над человеком!
Произвольное объективное насилие, уточнил Грендаль.
А ударить по лицуэто не объективное насилие?
Ударить по лицуэто объективное насилие. А действие, которое только для данного конкретного человека все равно, что удар по лицунет. Объяснить подробнее?
Секар кивнул головой, не отрываясь от ноутбука. Его пальцы летали по клавиатуре.
Я объясню так, как объясняли мне, сказал Грендаль, возьмем индивида, который испытывает страдания, если кто-то наступил на его тень. В некоторых племенах тень считается частью организма, так что пример жизненный. Что нам теперь, исходить из этого обычая и защищать человеческую тень так же, как тело?
Это неудачный пример, сказал репортер, какое-то вздорное суеверие
Именно поэтому пример удачный. Действия объективно не затрагивают тело человека, но он приравнивает их к физическому насилию. Чтобы учесть такие суеверия, придется урезать свободу передвижения людей, совершить над ними объективное насилие.
Ладно, пусть будет ваш пример. Конечно, специально защищать теньэто вздор, но, с другой стороны, специально наступать на тень человека, который придает этому значение, как-то нехорошо. А как отмечал доктор Ахмади в своем выступлении
Грендаль устало потянулся и зевнул.
Ну, конечно. Этого поросенка раздули до размеров слона.
Почти что, согласился репортер, где-то метра три в диаметре.
Нет, сен Секар, я имею в виду первого поросенка, с которого все началось.
Боюсь, я не совсем в курсе, сен Влков
Сейчас расскажу. Все началось в школе. Одна семья попросила учителя запретить в классе, где учился их ребенок, авторучки с изображением поросенка из популярного мультфильма. Они были мусульмане, а у них особые табу в отношении свиньи. Учитель сказал, что такие вещи находятся в компетенции родителей. Тогда отец ребенка поднял вопрос о поросенке на родительском собрании, но сделал это недостаточно тактично. В результате ему пригрозили полицией, а об инциденте стало известно всем школьникам. Через несколько дней остальные дети пришли в классе в футболках с большим рисунком того же поросенка, да еще наклеили стикеры с тем же поросенком на все, что можно. У ребенка-мусульманина случилась истерика, а мусульманская община обратились в суд с заявлением об истязании и дискриминации. Суд опросил учителей и школьников, но не обнаружил объективных действий, которые могли бы так квалифицироваться. Разумеется, суд доставил неудобства детям и их родителям, что и вызвало, по выражению прессы «свиной бум». Пиком, как вы знаете, стали огромные резиновые свиньи, надутые гелиеммногие жители подняли их над своими домами, кафе и лавками накануне Хэллоуина.
Из-за чего и произошли стычки, потребовавшие вмешательства полиции, добавил Секар, разумно ли было доводить до этого?
Разумно ли с чьей стороны? спросил Грендаль.
Я имею в виду, может, лучше было пощадить чувства этого мальчика и уступить в такой мелочи, как детские авторучки? Свет что ли клином сошелся на этом поросенке?
Возникла пауза. Грендаль на четверть минуты задумался, а затем сказал:
Авторучкидетские, а проблемавзрослая. Свет всегда сходится клином на какой-то мелочи: картинках, футболках, воздушных шариках. Из этих мелочей складывается наша свобода. Мы учим детей быть свободными именно на таких мелочах. Я прочел в одной старой книжке: свободаэто возможность открыто делать то, что кому-то не нравится. По-моему, очень правильная мысль.
А вы не боитесь, что таким путем мы отучим детей от милосердия?
Не боюсь. К милосердию не принуждаюттак я ответил доктору Ахмади. Милосердие это стремление опекать и защищать, а не подчиняться и терпеть. Когда четырнадцать лет назад правительство намеревалось проложить дорогу через Леале Имочто было?
Леале Имоэто Холм Предков на острове Воталеву? уточнил Секар.
Да. Тогда, как вы помните, памятники утафоа еще не охранялись правительством, да и с защитой личных прав утафоа были проблемы