Плотная бушующая завеса укрыла землю от затмения. Стало темно. Лишь вспышки молний прорезали густой мрак. Генхард оцепенел. Потом подбежал к Астре и потряс его за плечи. Калека опомнился и ощутил сильное жжение в глазах. Иремил ведь предупреждал, что их нужно закрывать. Веки не опускались. Прошла минута, но тело не слушалось. Астре не чувствовал себя целым. Часть его духа словно бы до сих пор кружилась в хороводе капель и никак не могла уместиться в тесную оболочку. Через мгновение Астре забился, как припадочный. В голову ударил жар. Калека почти оглох от стука сердца и шума крови. Генхард что-то вопил, но его голос был размытым, отдалённым. Астре провалился глубоко внутрь себя и почувствовал, что умирает. Он расползался, распадался во все стороны, мешался с воздухом и каплями хлынувшего дождя.
Калеке мерещилось, будто он становится пеплом. Лёгким, рождённым из тысяч пылинок, вездесущим. И он разлетелся бы по ветру, но кто-то не позволил этому случиться. Из ниоткуда возникла стена. Каждая частица Астре упёрлась в преграду, и кольцо принялось сжиматься. Оно приближало дух к безвольному телу, вдавливало в тесноту плоти. Настойчиво, почти грубо. Астре начал собираться, сливаться воедино. Капля за каплей всё возвращалось на свои места и замирало. Астре опустил веки. Почувствовал тряску от рук Генхарда и тепло его ладоней. Услышал шум ливня и громовые раскаты.
Да очнись же ты! Прокляту-ущий! Чернодень настал! Настал уже! Чего делать-то?! Делать чего?!
Буди всех. Нужно уходить.
С волос капала вода. Стекала за шиворот. Охлаждала натёртые верёвками запястья. Генхард разбросал траву и стал хлестать спящих по щекам. Почему он не ушёл? Для чего ждал приказа, когда мог бежать сломя голову в поисках убежища? Один за другим дети кое-как очухивались. Голос Астре помогал им прийти в себя.
Поднимайтесь. Нам надо уходить, пока гроза не закончилась. Там, с краю поля, заброшенная мельница.
Астре увидел её глазами прималя и запомнил образ.
Где? выпучил глаза Генхард.
На юго-западе, вон за тем холмом.
Да ты сдурел, куценожка! Не дойдём же!
Хватит скулить! отозвался Марх. Сколько у нас времени до чернодня?
Он уже идёт, спокойно сказал калека. Но тучи укроют нас на какое-то время. Нужно добраться до мельницы.
Да где она?! Генхард ловил каждую вспышку молнии, пытаясь разглядеть убежище. Ничего я не вижу!
Развязывай Астре, болван! рыкнул Марх, отвесив парнишке оплеуху. А вы чего разлеглись? Вставайте живо!
Ой! Х-холодно! пискнула Яни.
Сиина сонно огляделась. Тут же вскочила.
Все живые? Где вы?
Вопрос утонул в струях дождя.
Да живые, сестрица, живые! успокоил Марх, помогая подняться Рори.
Вспышка молнии выбелила его лицо, и снова наступила темнота. Сиина щупала землю рядом с собой. Дети перекрикивались, цеплялись друг за друга. Перепуганные, замёрзшие и мокрые до нитки. Генхард усадил Астре на закорки. Марх поднял Илана. Сиина отыскала Тили, обняла, рыдая. Яни, Дорри и Бусинка намертво вцепились в подол её платья.
Спотыкаясь в темноте, хлюпая по лужам и почти ничего не видя за кисеёй ливня, они двинулись вслед за Генхардом и Астре. Парнишка причитал так громко, что можно было не бояться отстать.
Местные поля забросили с тех пор, как прах порченых стал гулять по округе. Путь до тленных земель был слишком дальним, и Валаарий велел сделать местом казни эту степь. Здесь перестали сеять хлеба и заготавливать сено. Водяная мельница на реке Улья превратилась в дом для птиц и сквозняков. Плотину давно прорвало, сломанное колесо доживало век без пользы. Гнилые доски пола проваливались, но в крыше не зияли дыры, и этого было достаточно для спасения. Когда беглецы добрались до хижины, дождь стряхивал с подола туч последние капли. Небо обещало вот-вот проясниться.
Генхард толкнул расхлябанную дверь и ворвался в холодный мрак комнаты. Небрежно скинул Астре. Бросился к ставням на окнах и с облегчением понял, что все до единого закрыты. Он сполз по бревенчатой стене, скрутился калачиком на полу и тихо зарыдал. Марх забежал последним, убедился, все ли на месте, захлопнул дверь, задвинул засов. Повисла тишина, пропитанная шлейфом отступившего ужаса.
Так мы что ли живые до сих пор? наконец опомнился Илан.
Да уж не дохлые, съязвил Марх. Патлатый нам подмог что ли?
У-у-у-у, донеслось из угла завывание Генхарда. Натерпелся из-за вас проклятущи-иих!
Ты как?
Сиина присела на корточки рядом с Астре, взяла его руки в свои, пытаясь согреть. Но у самой ладошки оказались ледяными.
Запястья жжёт немного, а так ничего.
Калека притянул её и крепко обнял. Запах ромашки и сена в волосах сестры мешался с дыханием дождя. Теперь Астре понимал, как чувствовал себя Иремил, возвращаясь после долгих походов к семье.
Замёрзли все, взволнованно бубнил Рори, ходя взад-вперёд. Хоть бы огонёк сообразить.
Вон, за дверь выйди, погрейся, огрызнулся Марх.
Илан рассмеялся. Да так заразительно, что остальные заулыбались.
Ох, ну ты скажешь! Я же правда чуть не вышел!
Да у тебя совсем в голове тю-тю! вставил Генхард, продолжая всхлипывать.
Так это ты нас всех развязал! обрадовалась Яни. Дай я тебя обниму!
Кшы от меня! Кшы!
Ой!
Девочка споткнулась обо что-то в темноте. Слышно было, как Генхард спешно отползает в сторону. После случившегося ноги его не держали.
А ну уйди! Уйди, уродка!
Вот я тебя обниму, и согреешься, не плачь!
Яни, оставь его, посуровела Сиина.
Он теперь мой спаситель!
Яни изловчилась звонко чмокнуть Генхарда в мокрую, солёную от слёз щёку.
Ай! Фу! Бедняга подпрыгнул от неожиданности.
Дуй уже от него! не выдержал Марх, оттаскивая девочку в сторону.
Поищите какие-нибудь небольшие деревяшки, попросила Сиина. Нужно Рори руки перебинтовать хорошенько.
Надо бы. Ты мне на корабле хорошо сделала. Не болели почти. Их, наверное, когда к столбам нас вязали, выкинули.
Деревяшкиэто моя работёнка! оживился Илан.
Он нащупал какой-то ящик и попытался оторвать от него дощечку. Дёрнул раз, другой, но слабость давала о себе знать.
Крепко сидит, чтоб её. Надо попробовать разбить чем-нибудь тяжёлым.
Яни деловито отпихнула брата.
У тебя руки сломаются быстрее, чем эта дощечка!
Она поднатужилась и вырвала боковину ящика вместе с гвоздями.
Эта малявка меня пугает, признался Марх. Когда вырастет, силища будет похлеще, чем у Рори.
Она и плачет меньше, чем Рори, хохотнул Илан. Боевая девка!
Я нашёл тут вонючий мешок! гордо сообщил здоровячок Дорри.
Они за руку с Бусинкой исследовали комнату.
Мешкиэто хорошо, отозвалась Сиина. Ими можно укрыться.
Она резала на лоскуты подол платья. Ткань была плотная, руками такую не порвёшь. Нож Генхарда пригодился как никогда.
Мне кажется, тут крысы сдохли! Воняет их какашками и чем-то тухлым! как всегда честно заявил Дорри. Я не заболею?
Меньше пальцы в рот суй, и не заболеешь! фыркнул Марх. Дай сюда.
Вот.
Ух! И правда вонища.
Сиина вздрогнула, не завязав последний узел. Выпрямилась.
Тихо!
Все замолкли.
Ты чего, сестрица? удивился Марх.
Что-то будет сейчас
Успокойся уже. Всё прошло.
Жмитесь к стенам! Скорее жмитесь к стенам! закричала Сиина, толкая Рори.
Все застыли в недоумении, но тут завопила Бусинка, и в головы ударил приказ Астре:
К стенам!
Наверху раздался оглушительный треск. Крыша проломилась. Полетели щепки и камни. Дети завизжали. Часть рухнувшей балки пробила пол. Гнильё досок ощерилось по краям. Наверху зияла огромная дыра, сыпалась черепица. Комнату заполнила пыль. В брешь заглядывал мутный свет чёрного солнца. Он пронзил нутро мельницы от остова трубы до пролома в полу, где виднелись обглоданные водой старые сваи. Меж ними рябили и мерцали чешуйки серебристых бликов.
Все сидели неподвижно, не произнося ни звука. Сбившиеся у стен дети прятали головы под передник Сиины. Юноши стояли поодаль. Кто в углу, кто возле окна. Генхард натянул до головы мешок. Вверх смотрел один Астре.
Он зналнебо такое непроглядное не из-за туч. Комната казалась мертвенно-серой. Сияние чёрного солнца мягко падало на ящики и подпорки, искало добычу в груде прелых мешков.