Ну же!
Знаешь, когда мне стукнет пятнадцать, задумчиво сказал Къертар, пуская по воде очередную «лягушку» из подобранной гальки, попрошусь на корабль к моему дяде, Боргольду. Он меня возьмёт, не сомневайся! Он так и сказалмне тогда как раз тринадцать стукнуло, и я вырезал новый меч вместо сломавшегося об башку Феркану так вот, он мне и говорит: «Кер!»и треплет меня по голове. Вообще, терпеть этого не могу, я хотел его руку сбросить, но тут он говорит, значит, моей мамаше: «Настоящий боец растёт. Вот как борода у него проклюнетсявозьму его к себе. Корми получше, не жалей. Пойдём к Южным островампродадим там меха, речной жемчуг, моржовьи бивниразбогатеем, а он оттуда себе жену привезётчёрную, как твоя сковородка, а то и две!»и смеётся.
А смех у него знаешь, такой утробный, словно в бочку ухает.
Я тут меч на пол выронил, а мамасковородку. А он глядит на наси того пуще смеётся. Мать сковороду на место поставилаи сердится, о фартук руки вытирает:
«Не нужна ему черная жена, да ещё и две! Ишь чего удумал!»
А Боргольд так хитро на неё смотрит и говорит:
«Это уж ему решать».
Тут его мать и огрела веником, а я его слованавсегда запомнил.
И что, возьмёшьчёрную? даже открыв рот от удивления, спросила Аррен.
Ой, на черта, махнув рукой, сказал Кер. Жена ещё какая-то, подумаешь. Вот острова другие, море, земли чужиеэто да!
На мгновение он посерьёзнел.
Ты не смотри, что Бор на медведя похож, он дядька что надо. Поплаваю с ним годика два, а там и тебя попрошу взятьглядишь, и согласится. Ну что тебе на этом Рыбном безвылазно сидеть?
Он пустил по воде ещё один «блинчик».
Невиданное, конечно, деложенщина на корабле, однако, сказываютв старину и не такое бывало. Слыхала песню о Люсиэнде Прекрасной, что плавала до Края Света? Тот-то и оно! А Боргольдон старинные были любит. Как расскажетзаслушаешься! О реках, что текут из моря прямо вверх, о Стране Лилий в Закатном Океане
Д а я судорожно обхватила Аррен колени. Меня и тут-то не особо любят.
Къертар бросил на неё пронизывающий, внимательный взгляду него одного из мальчишек и получалось такоебудто он тебя раздел (тьфу, тьфу, не в пошлом смысле, конечно) и прям всё внутрях видит, что у тебя там делается. Аррен его даже побаивалась поройа ну, никак он мысли читает?
Так это тут, наконец, веско сказал Кер. Ты себя-то со стороны, видала? Мой отецс Южных островов, у меня неугомонность в крови. Вечно влезу куда-нибудь.
Он рассмеялся:
Влезу и влезу, и мамашка: «Кьер, ты опять!». А я ей этак степенно отвечаю: «Кровь такая, матушка, изволите видеть». Она и смеётся, и наказания как не бывало.
Мальчик просеял песок между пальцами.
Но тыдругая. Клянусь Золотым Львом! Спокойная у тебя кровь, северная, глубокая. Ну, знаешь, как река: течёт себе спокойно, но если уж снега в верховьях сойдутвсё вода снесёт, ничего не пожалеет.
Аррен кивнула. На Островах, такого, конечно, не случалосьно отец рассказывал про полноводные реки Заморья.
Ты острая как лёд, и холодная, как снег, закончил Къертар. Но надёжней друга не найти. Пропадёшь ты тут, на островах. Тут вроде как на вереске спатьи мягко и удобно, и всю жизнь проспишь. За морем тебя что-то ждётуж не знаю что, но нутром чуюты весь мир перевернёшь.
Они оба смеялись.
Вот станешь великой правительницей, что спасёт Царство от нашествия злобных тварей, а ятвоим верным рыцарем и паладином.
Он вскочил, и сделал шутливый выпад несуществующим мечом.
И буду защищать тебя, доколе стоит Царство и зеленеют Острова!
Къертар преклонил колено.
Прекрасная королева, примете ли вы моё служение?
Она церемонно коснулась пальцами его макушки.
Вставайте, бравый рыцарь, ибо негоже столь отважному воину стоять на коленях. Докажете ли вы мне свою отвагу и честь, достав во-он то яблочко с вершины дерева?
Мальчишка задумчиво взглянул на громадное, раскидистое дерево, змеящееся корнями у самой реки.
А то, и докажу.
Она обхватила его обеими руками.
Кер, ты что, с ума сошёл?! Не смей идти. Я пошутила! Там ветви совсем тонкие, старые. Упадёшькостей не соберёшь!
Он оторопел.
Во славу прекрасной дамы, пробормотал он, не пытаясь выбраться из объятий.
Во славу прекрасной дамы, буркнула она, оставайся живым.
Она неловко оттолкнула его.
У меня, кроме тебя, наконец, сказала она. И друзей-то нет. Я умруправда, Кер, я не смогу здесь жить, если тебя не станет. Когда уплывёшьвозвращайся поскорее.
Я тебя не брошу, серьёзно сказал мальчишка. Вот увидишь.
А онаона его бросила.
«Обманулся ты во мне, Керкакой из меня друг, нет надёжности и в помине».
Слёз уже не было, они высохли, в горле пересохло, глаза распухли. Карабкаясь по обрывистому склону, резко поднимающемуся в небо, она начала свой путь через Спину Тролля.
Всё непременно должно закончиться хорошо. Она твердила это, как заклинание. Ведь в сказках всегда кончается хорошовот дядя Фёльквард столько историй рассказывал, и всегда герои в них побеждают злоглавное, отдать этому все свои силы. А онаотдаст.
«Я спасу его».
«Непременно спасу».
Её бросало то в холод, то в жар. Осталось совсем чуть-чуть. Что она увидит на Погосте? Добрались ли сюда тролли? Или нет? Комок стоял в горле, глинистый склон, поросший чертополохом, расплывался из-за слёз. Она цеплялась за сухие пучки травы и ползлавсё выше и выше.
«Пожалуйста, молила она. Пожалуйста, древние боги ушедших времён, спасите его. Сбросьте меня со скалы, убейте меня, сделайте так, чтобы я всю жизнь прожила на Рыбномно спасите его!»
Надежда отчаянно расправила крыльяи она преодолела последние шаги. Какое-то время она лежала, лицом уткнувшись в траву, не решаясь смотреть. «Пожалуйста, пожалуйста, молила она. Пусть они не пришли».
Она подняла головуи её сердце словно провалилось в чёрную, бездонную яму.
Тролли стояли лагерем на Погосте.
Они были громадными и страшнымив точности, как в сказках и легендах. Высокие и согбенные, словно горбатые великаны, они расхаживали среди могил. На них были кольчуги, серебрящиеся, когда на них падали лучи солнца. Шлемов они не носилино таскали с собой щиты, выше человеческого роста, изукрашенные грубо намалёванной медвежьей мордой. Они жгли костры, дым тонкими струйками поднимался к небесам, но ветер рвал егои уносил на запад.
Слева кладбище ограничивал другой холмРыбий Хребет, и ей подумалось, что это очень удобное место для засадынедаром именно здесь их разбил Ригор Отважный. Но воины Королей были ещё далеко, в пути, а троллейочень много. И доберутся они до Пристани куда быстрее. Может, не стоило запираться в Общинном Доме, лучше бежать? Скрыться в холмах?
Мысли пронеслись быстро, словно стрелыно казались какими-то чужыми. Её руки похолодели. Кровь отхлынула от кончиков пальцев. Ей казалось, она сошла с умавсё происходящее было невозможным, такого просто не могло быть.
Она опоздала.
Тролли заняли Погост.
И Кер, наверно, уже мёртвона не видела его нигде.
А значит, и ей незачем жить.
И тут, внезапно, её сердце ёкнуло, и она до боли закусила себя за губу. Он должен был дожидаться её в Могиле Тролляа ведь овраг длинный и глубокий, изрыт норами, к тому же зарос кустами до такой степени, что сверху попросту не разглядеть, что делается внизу. Если Кер вовремя сообразил, что происходит что-то неладное, он мог затаиться, подождать до ночи, и
Она всхлипнула.
Если бы не её обида, ничего бы этого не случилось.
Они бы ждали вместе со всеми, смотрели, как Бельк разоряется на старейшину, со всеми ждали, когда корабли Королей заметят сигнал с маяка и повернут к острову Рыбному. Все бы сторонились её матери, ну и пусть, она держала бы Къера за руку, она простила бы даже Альфиссу Наглую, она простилась бы с мечтами о дальних земляхтолько бы Къер стоял рядышком, и они вместе дожидались нападения троллей.
Но может, Къер ещё живтогда ночью, когда стемнеет, он выберется из оврага, и направится к городу Солнце уже перевалило через половину василькового неба и неумолимо клонилось к закату. Будет ждать, даже если он не придётпод взглядами троллей, она не отступит. Но почему тролли не идут к Келардену?