Мы шли по остаткам асфальтового шоссе. Старик спереди ближе к центру шоссе, я немного позади, чуть сбоку. Я думал, как бы ненавязчиво поддержать разговор, но старик и сам не стал молчать:
Я тебя ещё три километра назад заметил, думал, из наших думал, на какую нычку идёшь или на объект, который я не знаю в смысле я ж тебя раньше не видел, думал, может, что-то ищешь короче, решил проследить за тобой. А ты до пригорка дошёл, клюв раззявил и тупишь минут десять, наверное, ну мне надоело, я понял, что никуда не идёшь, и вот
Надо же, а мне казалось, что я смотрел на разрушенный город несколько секунд. Да. Не зная, что сказать, я озвучил первую мысль, пришедшую в голову:
Да вспомнил о войне, наверное, завис я-то сам войну не застал, то есть застал, но не помню, мне два года было, чудом ушли из Владивостока перед самым взрывом
Старик сбился с шага, очевидно, мои слова его встревожили:
А мои не успели печально произнёс он, и прибавил шагу.
Некоторое время мы шли молча, потом старик сам продолжил разговор, голос его был резким и взволнованным:
У меня жена была и двое детей а сам тогда на полигоне работална ходовых об уничтожении города узнал только из новостей надеялся, конечно, что спаслись, но в голосе старика зазвучала злость и ненависть, я и сам пока выбирался, дозу получил конкретную, выжил, а вот детей иметь уже не могу хотел на фронт попасть, но к тому моменту, как мы выбрались, война уже закончилась у нас тогда в компании было пять или шесть человек из-за Урала в общем, они тоже домой не вернулись
Старик сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Очевидно, старая рана не зажила окончательно. Я уже пожалел, что вспомнил о войне, и решил перевести разговор на менее драматичную тему:
А здесь давно промышляете?
Да лет десять уже, голос старика стал чуть спокойнее, видимо, он тоже был рад сменить тему, даже больше, первые годы после войны здесь ходить было нельзярадиация, а сейчас почти не фонит да, в общем, мне всё равно, мне особо за здоровьем следить не резон, и так уже в долг живупрогулы на кладбище ставят кстати!
Старик остановился и порылся во внутреннем кармане униформы:
Вот.
Он вытащил квадратную оранжевую коробочку и, открыв её, извлёк три длинных цилиндра. Это оказались пузырьки с какими-то препаратами.
Давай руку, добавил старик, откручивая крышку на первом малиновом цилиндре.
В подставленную мною ладонь упала белая круглая таблетка. Старик закрутил малиновый цилиндр и взял синий, и следующий, пока у меня в руке не оказалось три одинаковых по форме, но с разными маркировками на поверхности таблетки.
Что это? спросил я.
Б-190, Калий-Йод и Фероцин, ответил старик, упаковывая цилиндры в коробочку и пряча её обратно в карман, да, доза невелика, но ты ещё молодой; это мне терять нечего, а тебе стоит поостеречься, добавил он со вздохом.
На секунду я замешкалсяхотел было достать воды, чтобы запить таблеткино видя, что старик развернулся и удаляется не сбавлял шаг, тоже решил не тормозить. Мысли, что старик хочет меня отравить, не возникло: намного проще было пристрелить, так что я поднёс ладонь ко рту и одним залпом проглотил все три таблеткиони застряли где-то в пищеводе, и потребовалось немало времени, чтобы окончательно протолкнуть их в желудок.
Между тем старик свернул с дороги, и теперь мы шли по какой-то едва различимой тропе среди мокрых деревьев. Идти стало труднее, на разговор уже не хватало дыханиявсе мои силы уходили на то, чтобы не отстать от старика, которому явно было не привыкать к быстрой ходьбе по пересечённой местности. Так мы шли молча, наверное, часа два, пока не оказались перед неширокой заросшей камышом протокой. К тому времени солнце уже скрылось где-то за деревьями, и о нём напоминала лишь красная полоса заката за лесом.
Было довольно темно.
Старик внезапно нырнул влево, и я сразу же потерял его из виду. Несколько минут я продирался через пожелтевшие заросли камыша и уже хотел было позвать провожатого по имени, как травы расступились, и я очутился на небольшой утоптанной поляне. Здесь был разбит импровизированный лагерь: разложенная одноместная палатка, окружённое камнями кострище с висящим над ним котелком и куча веток, заготовленных для костра заранее.
Старик уже скинул свою ношу, сайга стояла прислонённой к краю платки, а сам он копался в каком-то мешке:
Ты говорил, у тебя с собой есть чё пожрать? кинул он через плечо.
Я мысленно попробовал подсчитать свои запасы, сбился, ответил на вскидку:
Несколько банок тушёнки и галеты
Ну, доставай, у меня тут гречка ещё осталась, сейчас каши наварим. В ночь назад не пойдём, переночуем здесь и двинемся с утракостёр разведёшь? дед подошёл к окружённому камнями кострищу и поставил рядом целлофановый пакетик с крупой.
Да, конечно, без проблем, кивнул я, скидывая рюкзак.
Я воды наберу, старик махнул рукой, очевидно, в сторону реки, спирт тоже доставай, он, говорят, от радиации помогает, хохотнул дед и, сняв с перекладины котелок, скрылся в камышах.
Когда он вернулся, я уже раскочегарил довольно приличное пламя и открыл банку тушёнки.
Старик насыпал в котелок крупы и повесил емкость над огнём. Затем отошёл к палатке и через минуту вернулся с плоской разборной флягой. Фляга была упакована как в чехол в разборный мини-котелок с овальной чашкой наверхунаверняка трофейная, такие были на вооружении в армейских частях ещё при Старом Союзе. Разобрав её как матрёшку, сталкер налил в нижнюю частьобъемом, наверное, с литрводы и приладил её между камней.
Сейчас чаю ещё запарим, пояснил он свои действия, ну, где там у тебя спирт?
Я с готовностью протянул старику початый пузырёк. Тот принял емкость, отлил во флягу примерно половину, потом долил столько же воды, закрутил крышку, встряхнул несколько раз:
Надеюсь, ты не из брезгливых? спросил старик. Как понимаешь, рюмок я с собой не ношу за ненадобностью.
Конечно, кивнул я, это же спирт, что ему сделается.
Старик лёгким кивком показал своё одобрение и протянул мне флягу. На секунду я замешкалсяя не ел весь день и опасался, что на голодный желудок быстро опьянею. Однако решив, что отказываться будет невежливо, принял флягу и сделал небольшой глоток, фактически лишь слегка смочив губы.
А хлеба нет? задал я вопрос, возвращая флягуА то надоели уже эти галеты.
Ну как хлеб так, сухари ответил старик, принимая флягу и делая большой глоток.
Он вернул флягу мне в руки и снова направился в сторону палатки. Вернулся с вещевым мешком, покопавшись в нём некоторое время, извлёк сухари, пачку чая и плоскую консервную банку:
Сайра, пояснил он, откроешь?
Я с готовностью подхватил банку и в несколько движений вскрыл её армейским ножом.
Как ты понимаешь, ложка и чашка у меня тоже в единственном экземпляре, добавил старик, мотнув головой в сторону оставленной на камне верхней части кожуха разборной фляги, как и палатка, так что спать будешь под открытом небом. Разве что покрывало дам.
Я мотнул плечами, мол, уже не привыкать, и на том спасибо. Затем взял большой продолговатый сухарь, подчерпнул из стариковской банки щедрую порцию рыбы, размазал её толстым слоем по хлебу и с наслаждением закусил. Сделав большой глоток из фляги, я вернул её старику, а сам в три укуса уничтожил остатки бутерброда и запил его водой из своей аварийной бутылки.
Совсем стемнело. Старик откупорил пачку рассыпного чая и на глаз насыпал немного в закипающую воду, затем привстал и коммуникатором посветил в котёл, очевидно, пытаясь рассмотреть, закипела ли вода. Видимо, удовлетворившись увиденным, он извлёк из мешка свою единственную ложку, насыпал в неё соли из небольшой коробочки и, помешав варево, приглашающе протянул мне руку. Я, не спрашивая, вложил в протянутую ладонь открытую банку тушёнки.
Дед выковыривал её небольшими кусочками и кидал в кашу, каждый раз помешивая содержимое.
Жаль, что ты не прихватил у марсиан ничего действительно ценного, сказал он, отшвыривая в кусты пустую банку, туда ведь нет уже никакого смысла идти?
Думаю, нет, согласился я, присовокупив к своим словам кивок головы, наверное, уже неделя прошла, как на них напали