Глава тайного сыска вздел на нос очки, подбил пальцами круглую дужку, чтобы прочнее села:
Так решили все же внять совету? Тогда я бумаги выпишу. Паспорт подайте.
Генрих вытянул из-за пазухи скрученный в трубку лист. Френкель углубился в чтение, и его лицо пошло пятнами, а невыразительные глаза полыхнули острыми огоньками. Казалось, он просто выгрызает сведения о дремлющей агентурной сети Айзенвальда, цифры, местоположения, имена Когда бумага сгорела в печи, глаза Зайчика в последний раз блеснули и потухли.
Царский подарок, пане,проскрипел он, вороша кочергою пепел,только как бы поздно. Того гляди вздернут нас на соседних фонарях. Вам правую сторону али левую?
Тяжело вздохнул. Покивал костлявым пальцем:
Знаете вы, чем меня купить, пане генерал. И всегда знали. Не то что Иштван этот, павлин беременный. То у него мундир красный с синей выпушкой,заплевал Зайчик ядовитой слюной,то синий с красной, то рант по сапогу золотой; то голенища так загнуты, то эдак Шпора на правой ноге колесиком, на левой шестерней; галун в елочку, в стрелочку, кружавчики тьфу! А сам скорей штаны обсер, чем дело сделает.
Матей скорчил такое лицо, что Айзенвальд почти заикал от смеха.
Был я в молодости в Кенингс-парке был,Френкель сбил на сторону паричок, грохнул ящиком стола, извлек две рюмашки и плоский графинчик, набулькал коньяку, выглотал залпом. Указал пальцем:Не стесняйтесь. Берите. Так вот, павы там жили на воле, шастали по кустам, хвосты свои сушили; орали, как коты оглашенные. Не летает тварюка ж, вроде, тяжела. А как взгромоздятся на явор ввечеру, да на ветки повыше как обсядутся, ровно гирлянда. И давай орать. Так, право же, Ланге нашего умнее.
На слове меня поймать решили?
Френкель хмыкнул:
Да на кой? Я не Пётра, выне заблудшая душа. Хотя признаюсь, азарт вы во мне возбудили. Все рутина, рутина, а тут я, пардоньте, из штанов от любопытства готов был выскочить,Зайчик зардевшись, отпихнулся лапками от края стола, поставив стул на дыбки.Все поменять можно: косолапить, ссутулиться, глаза запрятать А манеру делать делане спрячешь!он воздел палец.Не от меня!
Посопел, признался:
Прохора за вами следить приставил. Ну, не кривитесь, для порядку ж положено. И вы бы то же самое сделали. В топтуны, конечно, староват
Ох, на себя бы поглядел, подумал Айзенвальд, кивая.
Зато в остальном цены ему нет. Не то что этим молодым, четырежды объяснять не приходится. Там скопировал документик, там письмишко перлюстрировалМатей воздел выпуклые, в красных прожилках глаза,только смотрю, скучен стал. Все озирается, даже крестится тайком. Тут же и табакерка ваша с монограммой, и имя, и лицо такое ж самое. Хотя не племянник и не сын. Он уж и на Гонитву стал грешить, пенек трухлявыйпротянул ротмистр с нежностью.Хотя зимой, по преданию, эти спят А даже если и трупак,пожал острым плечиком,мне что за дело? Под вашим началом хорошо работали!
И, посмурнев, сказал сухо:
Так что вам нужно?
Место в поезде и проездные документы на мою жену и меня либо подателя этой вот табакерки.
Лицо у Зайчика вытянулось, как у мальца, расколотившего даже не горшок с вареньем, а половину буфета. Он побагровел так, что Айзенвальду показалось, ротмистра хватит удар.
Она вписана в мой паспорт, копия страницы из костельной книги о венчании прилагается.
Матолкипросипел Матей, дергая на шее безукоризненный галстух,ферфлюхте Елупни Я все должен был про вас знать! И кто вам так скоро с паспортом подсуропил?
Генрих с легкой насмешкой развел руками. Ротмистр скривился.
Угадать нетрудно. Очень крупную взятку сунули, прикрываясь герцогом да при общей неразберихе жертвой бунтовщиков девицу представили какие бумаги!
Френкель вытянул из скрипнувшего ящика заполненный гербовый лист с печатями и промежутком для имен, обмакнул перо в чернила:
Хотя перемещения гражданских лиц запрещены, для вашей супруги сделаю исключение. Пишу: подателя табакерки янтарной шлифованнойприщурясь, вгляделся в паспорт,с пани Айзенвальд Севериной. Так? А это пропуск. Хе-хе, документик на документики.
Пожевал вздернутой верхней губой:
Был рад снова с вами свидеться. В общем, совет да любовь. Ну хоть взглянуть на нее позволите?
Айзенвальд молча вытащил из-за ворота медальон.
Через неполные пять минут, оставив ротмистра пребывать в смущении, распугав прохожих на Замковой и заставив материться возчиков, Генрих проскакал под третьей направо аркой и, не утруждая себя подниматься нормально, подтянулся на руках и перескочил на деревянную галерею ко входу в контору Йоста и Кугеля. Звоночек тренькнул и заткнулся. Возникший на пороге лакей побелел, точно узрев инсургента. Развернулсяи ни слова не говоря, понесся по плохо освещенным заковыристым переходам. Ссыпался по деревянной лестнице с резными перилами на первый этаж, запнулся о расставленные без смысла коробки и ящики и рухнул в открытый погреб. Раздался сдвоенный вопль испуга и боли.
Гликин!! Спина!!
Пан Ку-кугель нога-а!
Приемная почтенной нотариальной конторы выглядела как после драки. Распахнутые шкафы с полупустыми полками, бумажные россыпи на полу, угрожающий крен подшивок, сложенных штабелями Колобок Кугель разогнулся, будто из могилы, выкинув на пол стонущего лакея. Был тот кривенький и худой, так что орал Кугель скорее от неожиданности.
Уф-ф, пан Айзенвальд!узнал он.Сердце зашлось!
Моя нога-а
Отставной генерал помог нотариусу вылезти, они осмотрели ногу: обошлось небольшим растяжением. Ногу перевязали. Айзенвальд проводил Гликина до выхода и дал денег на пиво.
О-ох, спина мояобмахиваясь большим клетчатым носовым платком, стонал Кугель.Квасу? Или молочка холодненького?
Взяв с кожаного кресла для посетителей серый вязаный платок, Айзенвальд сел. Положил платок на заваленный папками стол. Глаза нотариуса метнулись.
От дал Бог дурня! И без того не разогнусь Кабы не собачья шерстьколобок на старушечий манер обвязал спину платком.Так чем пану могу помочь?
Интересно, подумал Айзенвальд, где он прячет непримиримую панну Антониду? И ее няньку? А впрочем
Вы тут клад ищете?
Глаза нотариуса сверкнули.
Прячу!он указал обличающим жестом на пустые шкафы и ящики.Это дарственные, купчие, завещания. Двести лет истории! А теперь чтона гвалт и поругание?! А как ко мне придут люди да скажут: "Мы вам доверились, пан Кугель, так как я им в глаза посмотрю?!"петушился он, и даже кучеряшки на затылке вздернулись, точно гребень.
Но отчего вы думаете, что все непременно погибнет?
Когда тон статей становится особенно ура-патриотическимпояснил колобок ядовито,это значит, развязка близко. Впрочем, верно и наоборот. Так что хоть в острог меня садите, а Вильню сдадут.
Айзенвальд хмыкнул. Губернаторский гнев перекрыл для него источники сведений, и вот уже второй месяц отставной генерал, как и большинство виленцев, восстанавливал ход войны, опираясь на сплетни и слухи, скупые намеки в прессе, наградные и расстрельные списки и проходящие через город войска. И иногда эти прогнозы оказывались весьма точными. Вот как сейчас.
Так давайте к делу, пане,нотариус огромным клетчатым платком вытер лоб.
Я пришел составить завещание.
М-даКугель поводил глазами по потолку, в углах заросшему паутиной, -Так я напишу, а пан подпишет, так?подтянул к себе чистый лист, обмакнул перо в чернильницу. Недовольный результатом, вытер его и обмакнул снова. И теперь уже с видом пуделя, готового служить, уставился на Айзенвальда.
Я, Генрих Ксавериан Айзенвальд, находясь в здравом уме и твердой памяти,стал диктовать генерал,завещаю все свое имущество движимое и недвижимое вот опись,он протянул нотариусу несколько мелко исписанных листков,своей супруге пани Северине Айзенвальд, в девичестве Маржецкой,безо всяких дополнительных условий. Можете для точности обозначить их сами, ваш хлеб.
Вежливо улыбнулся. Кугель же заморгал и на этот раз вместо лба вытер горбатый нос.
Прошу простить, пан сказал, как звать супругу?
Северина Маржецкая.
О господи!Кугель всплеснул пухлыми ручками и, не в силах сдержаться, забегал по кабинету, натыкаясь на шкафы и роняя стулья.О господи! Я не ослышался?
Не ослышались.
Да где же это они?!
Колобок нырнул в погреб, и оттуда раздался шум падающих папок. Нотариус, толкая перед собой изрядный том, до половины вознесся над полом:
Вот. Слава те, господи, дождались.
Открыл пожелтевшую обложку, рукавом смахнул пыль. Подул и потряс:
Вот. Тут все. Распоряжение завещателя, описи, купчие, закладные, векселя, и от пана Лежневского пакет. Уж будьте ласкавы супруге передать.
Спихнув папку Генриху, он похлебал водички из кувшина и склонился к завещанию:
Еще минутку Пан Айзенвальд
Посопел, опять вытирая лысину.
Как я вижу, пан очень богатый человек. Одно перечисление маентков целый лист заняло.
Отставной генерал осторожно кивнул.
Вы же с супругой в Лейтаве жить не останетесь?
Айзенвальд неопределенно повел плечами.
Ясиновку вы видели. Замок обветшал, место дикое, да и две смерти наглых, продатьи не купит никто
Генрих побарабанил пальцами по поручню кресла:
Пан Кугель, пан Кугель Вы уж напрямую объясните, к чему ведете.
А к тому, что не по божески будет панну Антониду наследства лишать,заспешил,не знаю уж, как там ваша супруженница, бедна ли Но нельзя ли как с ней договориться? Насчет Ясиновки, значит? Конечно, пан Лежневский так решил, воля убиенного и прочее
Айзенвальд втянул в себя пыльный душный воздух:
Пан Кугель, поймите. Даже откажи пани Северина панне Легнич имение, его тут же подвергнут секвестру и баниции. Вы законник, не вам объяснять,сузил глаза.Только божьим чудом панна Антонида сегодня с жизнью не рассталась. И искать ее будут тщательно, уверяю вас.
Кугель прижал пухлые пальцы ко рту, точно боялся проговориться.
Так что и Ясиновку, если будет на то воля найяснейшей пани Айзенвальд, и мое все имущество, если пани скончается прежде меня, оставляю яон подумал недолгое время,Навлицкой плебании. Пан Кугель, пишите
Нотариус печально зашваркал пером по бумаге.
Оставляю Навлицкой плебании, с условием, что Горбушка Франциск Казимир, ксендз-пробощ, и любой, кто ему придет на смену, обязуется выплачивать панне Легнич Антониде Вацлавовне и мамке ее Бируте ежегодно сумму на руки, достаточную для достойного паненки и означенной мамки проживания от дня вступления завещания в силу и до самой вышеозначенных особ смерти, как бы статус вышепоименнованных ни менялся. Добавьте Если панна Антонида или панна Бирута выйдут замуж, то сумма не сделается меньше и муж на нее прав иметь не будет. И мне дайте прочесть прежде, чем подпишу.
Пока Кугель писал, Айзенвальд вытащил бумажник, отсчитал из него значительную сумму в маркахкуда большую, чем стоили услуги нотариуса:
Вот вам для начала. За работу, и паненке Легнич остальное.
Я не
Ну да,уголком рта усмехнулся Айзенвальд.Тогда панне Бируте передайте, и здоровья пожелание. А к вам у меня будет еще одна просьба.
Все, что пану угодно!
Немногое. Прошу вас завтра в шесть утра быть у меня и проводить на вокзал мою супругу. Она больна, Ян один не справится.
Кугель старательно закивал, замахал пухлыми ручками, затряс горбатым носом:
Не вопрос! Не вопрос! И в полшестого буду!
Спасибо.
Да не за что!
Высунув от усердия язык, дописал документ, сделал копию, дал Генриху перечитать и расписаться, подмахнул сам, прихлопнул печать. Один экземпляр протянул завещателю, второй запер в ящик стола. И деликатно, едва не под ручку, проводил гостя до порога.
***
Отойдите к стене и не делайте резких движений.
Что вам нужно?
Высокий белокурый парень усмехнулся:
Просто у нас наконец дошли до вас руки.
А кто вы?
Резонный вопрос,незваный гость опустился в кресло, небрежным жестом откинув плащ. Без развязности, легко и изящно. Айзенвальд невольно залюбовался имнесмотря на обстоятельства.
Выполняйте, генерал. Вы ведь привыкли выполнять приказы.
Айзенвальд молча подчинился. Их было слишком много. Ну, уложит одного-двух. Проблемы это не решит. А Северина
И все же, господа, кто вы такие, чтобы распоряжаться в моем доме?
Парень приподнял левую бровь:
А вы уверены, что этот дом ваш?
Уверен.
сказала лиса, вламываясь в курятник.
"Росту выше среднего, внешность обычная, волосы русые в рыжину, глаза серые, лицо округлое, приятное, кожа чистая, подбородок твердый, скулы высокие" Вот и свиделись, опальный князь, Ведрич Александр Андреевич герба Звоны.
Будь вы одиня бы спустил вас с лестницы.
Браво, генерал,захватчик хлопнул ладонями.А так вы не можете. Вы достаточно рациональны, чтобы решиться на поступок.
Да,Генрих прислонился к стене и сложил руки на груди.
Улыбка Алеся сделалась презрительной. Он сощурил серые с желтинкой глаза.
У меня есть время ответить на ваши вопросы. Вы и так знаете достаточно много. А кто слишком глубоко копаетдолго не живет.
Настал Айзенвальду черед улыбаться. Не верилось как-то, что вот этот нагловатый юноша держит в руках его жизнь. Но Северина! Северина
Итак, вы спрашивали, кто мы. МыСтража. Нас иногда еще называют Гонитвой, но это чисто внешнее название. Оно не отвечает сути.
А как же велеисы по ветру и зеленые огни в гривах и конских глазах?
Ведрич пожал плечами:
Р-романтично. Но несерьезно. Зачем вам, военному, генералу и карателю, романтика?
Я в отставке.
И приехали сюда собирать фольклор,парень злобно фыркнул.Нет. У нас длинная память.
У вас?
Гость заботливо осмотрел пестованные пальцы:
У нас. Ячасть целого.
Не-человек?
Иногда.
А сейчас?
Алесь всталтак же грациознои, подойдя к окну, выглянул из-за занавески. Тишина в мире была колокольная. Ни звука шагов, ни скрипа амуниции Точно в дом вломились призраки. Да собственно, так оно и было.
И с улицы ни стука, ни шороха, ни лязга подковы о булыжник Генриха не покидало ощущение, будто он одновременно существует в двух мирахв Виленском своем доме в мае месяце и в пустой заснеженной Лискне: обернисьи рысь на часах подмигнет персиянским раскосым глазом.
Незваный гость пожал плечами:
Какая разница. Трудно объяснить вамчужаку. Хотя вы подошли ближе прочих. Вот только промедлили зря.
Он щелкнул пальцами:
Тихари!
Вперед шагнули парни с белыми глазами и пустыми лицами. У одного была прокушена яремная вена, а у второго от уха до уха разорвано горло.