Одна, две, три,поправляя выпадающий монокль, считал Леон.Ух ты! Вон те, слева, красные, видите, панны?двайнабургская пехота. Те, подальше, зеленыете трокские фузилеры. Вон их штандарт болтается: коршун и башня в кресте.Они с карабинами теперь, а название осталось
Отогнув ветки, девушки послушно внимали пояснениям.
Вон тот, что гарцует, с алым плюмажем,азартно делился Леон,вон тот, с грудью малиновойих трубач.
Подстрелил бытак далековато,пожаловался Ян.
А эти справа в медвежьих шапкахПотоцкий нервно подергал монокль, чуть не оборвав цепочку, и присвистнул:Ой, паненки, простите. Это бергенские егеря. Оборотни. Как шинели мехом наружу вывернут, в буро-желтом лесу не заметишь. Ой. Я читал. Лучше их к себе не подпускать, ножом орудуют, как мясники.
Франя сморгнула.
Пожалуй, нам удалось их на себя переманить,оборвала ужасы Гайли.
Ага. В историю мы уже попали. Теперь выбраться быгонец знала, парню тоже страшно.
Пан загоновый! Пан Мись тьфу, Михал, приказывает вам находиться здесь в резерве, и чтоб готовы были ударить в бок, как немцы на холм пойдут.
А кто на холме?
Туда из лесу стрельцы остальные двинули, и косинеры. Потому как немцы с захода прут!ткнул Януш рукой.
А то мы не видим.
Парень иронии не принял, продолжал делиться взахлеб:
Ихний дозор дошел по бору до самого лагеря и там с нашим секретом стыкнулся. Перестрелка была. У нас двое раненых, у них не знаем. Если и былиунесли с собой. Потом стало видно, как они по опушке обходят: одна рота прямо возле лагеря засеку делает, рядом с ней конница стала. Лейтавские уланы, у них морды то есть, мундиры синие
Сколько?
Сотня, не меньше. Им бы в щеку врезать прямотак не сдюжим. Пан Михал считает, они холм будут брать. Потому наша конница деревню прикроет, а обоз с ранеными уже выправляется на броды. А как на горку пойдуттут мы их и
Ясно.
Вестовой почесал затылок:
Панна Франя, а вас велено до обоза отвести.
Нет!
Леон тоже почесал затылок. Должно быть, предчувствовал, что ожидает от Михала. Гайли наблюдала за ним из-под век: а ведь не прикажет. Все они тут перед Цванцигеровной на цыпочках ходят. Уговаривать начнет?
Неожиданный залп прошел верхом. С противным воем срезала ольховник свинцовая коса.
И тут они!
Везде!почти радостно согласился Кохановский.За болотомлевый край. Те, что в бору закопалисьправый. А эти вот,Янек ткнул пальцем на три плутонга в поле,эти главные.
Снова качнулась лещина. Пуля срезала ветку и ушла за спину. Тихо вздохнула Франя.
В лоб пойдут. Да сколько же их, мамочка!
Леон пожал плечами, деловито скусил набой:
Сотни четыре. Думаю.
Между тем немцы выжидали. Томительно и душно прошла еще четверть часа. Янек не раз хлопнул себя по уху:
Ух, шли бы уж, что ли, а то комары меня раньше сгрызут.
Франя поглядела на него огромными серыми глазами и постучала согнутым пальцем по лбу. Янек хмыкнул.
А ведь они нас боятсяпосопел Леон.Сейчас их Ширман ждет, как мы построимся, разведку на все стороны шлет
Так это ж главное. Разведка. После жратвы.
Потоцкий сердито вскинул голову:
Вот что, пан Кохановский! Бегите снова в штаб. Что там скажут.
Покрасневший Ян нырнул в переплетение веток. Леон уполз в другую сторонупроверять стрелковую цепь.
Девушки остались кормить собой комаров и в таки уроненный Потоцким монокль разглядывать застывшие вражеские плутонги.
Еще через полчаса воротился Ян. Франя спряталась, чтобы опять не потащил в деревню, но вестник ее даже не заметил:
Панна Гайли, командир где?
Гонец указала рукой. Кохановский ужиком нырнул в кусты.
Женщина кинула взгляд на поле и приподнялась на локте. Немецкие роты наконец пришли в движение. Неторопливо отмерили шесть шагов, приложилисьнад майской травой повис сизый дым, а по ушам хлестнул залп. Потом перезарядились: "Патрон скуси!", "Порох в ствол!", "Пыж забей!", "Пулю забей!", "Порох на полку!", "Целься!".
Залп.
Шесть шагов.
"Патрон скуси!"
Гайли вздрогнула от прикосновения: справа из кустов возник Леон:
Счас вот те, ближние, пройдут мимо, спиной повернутсястреляйте. Панна Цванцигер?
Да.
Сунетесь на полеубью сам. Это приказ.
Вздрогнула земля.
Да сколько ж у них конницы!заорал Леон. Мимо засады прямо в дефиле между холмом и хутором грохотал эскадрон.
И ведь еще там естьзастонал Потоцкий. Девушки вспомнили рассуждения Яна.
Из Приставян навстречу уланам выметнулась конница повстанцев. В сабельном лязге и стрельбе потерялись другие звуки. Даже выстрел собственного карабина Гайли скорее увидела, чем услышала. Кисло запахло пороховой гарью.
Леон привстал на колено, нетерпеливо поддернул саблю.
А ведь отбивают их наши с холма!
Между хутором и холмом по-прежнему клубилась сеча. Время тянулось патокой. Наконец, из-за края болота мерным шагом пошла мимо засады та самая красная пехота, которую ждал Леон. Немцы двигались методично и с таким презрением к смерти, что Гайли даже позавидовала им.
Залп.
Шесть шагов.
Патрон скуси!совсем рядом.
Чтоб вас,Франя яростно надавила на спуск. Грохот выстрела слился с криком Леона:В сабли!!
Захрипел рожок.
Пять дюжин студентов ударили по немцам сзади и слева. Несчастной роте сперва пришлось туго. Какое-то время Гайли даже казалось, что сейчас враг побежит. Но немцы слишком хорошо умели драться. А может быть, и правда их солдаты боялись палки капрала больше, чем неприятеля. В клубах дыма появились свежие шеренги. Гайли в отчаяннии взглянула налево: между холмом и Приставянами собиралась жидкая цепочка уцелевшей повстанческой конницы. Только до командира не докричаться, чтобы шел на помощь "Но если" Гайли сосредоточилась, представив себе истоптанное дефиле глазами лошадивон того замечательного, даже после боя еще сильного рыжего красавца. "Ко мне!" Конь яростно заржал, вскинулся на дыбы, всадник отчаянно взмахнул саблей, пытаясь удержаться в седле. Это приняли за призыв.
Остатки конников обрушились на двайнабургских пехотинцев. Тогда, наконец, враги сломали строй. Побежала та рота, которую студенты атаковали первой. Но свежие силы, снятые Ширманом из центра, подошли уже близко.
Залп.
Шесть шагов.
"Не удержимся",поняла Гайли.
Она еще не знала, что обоз с ранеными ушел, и что полусотня стрелков, охранявших брод, как раз теперь выбегает из хутора прямо на перестраивающуюся в поле немецкую конницу. Что косинеры с холма идут им на помощь, а охотники, окопавшиеся на лысой вершине, еще в состоянии отбрасывать залпами немцов, тупо и бесстрашно штурмующих холм по голому полю. Гайли казалось, что бой уже проигран.
"Навьев поднять? Под курганом должно быть полно убитых" Неровная цепь студентов пятилась к болоту. Слева безнадежно и страшно рубились конники.
Все-таки очень много их
Гайли сморгнула.
Веснане лето, к вечеру похолодало. Особенно сильно морозило от болота. Гайли сорвала бинт с запястья. Красные капельки разлетелись по уцелевшим ракитовым листьям.
Навьи!
Гайли закончить не успела. Холодный дол под ногами вздрогнул.
Здоровенный фриз вымахнул прямо из-за ее плеча. Франя ойкнула и мягко осела на землю.
Ложись!!неистово заорал Леон, перекрыв даже лязг боя.Прикрой голову!!
Загон неожиданной подмоги врезался прямо в лоб двум плутонгам, теснившим студентов, мгновенно их опрокинул и погнал по полю, безжалостно вырубая отставших. Увидев это, остатки конницы повстанцев рванули следом. Стрелки с холма обрушились на наступающих в лоб трокских фузилеров. Набои у инсургентов закончились, и теперь дрались прикладами, саблями, у кого они были, а где и просто ножами. Что происходило за холмом, Гайли узнала только после боя.
***
Это был не тот колодец, у которого она очнулась после зимнего беспамятствано очень на него похожий. Такие же почерневшие, тронутые мхом бревна сруба, серый от старости "журавль" с привязанным к асверу жерновом и костяной на вид жердью очепа, выглаженным многими руками, с деревянным ведром, в щели которго проливается вода. А подле колодцачеремуха, даже не куст, целое дерево. И в черемухе этойс толстым морщинистым стволом и густой, насквозь цветущей кронойнесмотря на близость заката, усердно трудились, гудели пчелы. Казалось, звенит само деревотонким, бесконечным звоном. Изливает кружащий голову аромат.
А за черемухой хутор обрывался, переходил в заливной луг, где завивался прядями, густел, набирая силу, туман. За лугом щеткой кустов была обозначена речушка, каких много по Лейтавемелкая, узкая, теплая, рыбная. От нее долетал, щекотал ноздри влагой вечерний ветерок.
Постой-те панна!
Гайли обернулась. Алесь догонял ее, махал конфедераткой. В расхристанной свитке, с солеными разводами под мышками он был гонец даже не могла сказать, каким он былпривычным? Обыкновенным? Словно с их последней встречи совсем не прошло времени.
Вы на что без меня удрали? Я вас обидел?Ведрич догнал женщину и пошел рядом, приноравливаясь к ее шагам, морщась, когда хлестал по коленям мокрый от вечерней росы бурьян.
Нет,неловко улбынулась.Покататься в росе. Убьюти даже не узнаю, что это такое.
Панна это нарочно?
Что нарочно?
Чтобы причинить мне боль.
Гайли вздернула нос:
И не думала даже.
Алесь встал под черемухой, закинув голову, прикрыв глаза, блаженно привалился к стволу. На него тут же кинулись озверелые комары. Он сломал ветку и стал деловито отмахиваться.
Панна Цванцигер очнулась. Она не раненапросто обморок был. И уже выразила мне благодарсность.
Гайли почудилось в его голосе презрение.
Она хорошо держалась,ответила сердито.Просто устала. Мы все очень сильно устали.
Так шли бы спать.
Не могу,Гайли глянула исподлобья.Я вам благодарна. Тоже. За нас за всех.
Не стоит,князь небрежно махнул рукой.Мы все патриоты Лейтавы, все делаем общее дело. Я хотел о другом поговорить.
Алесь хлопнул веткой по голенищу.
Панна, конечно, понимает, что так не всегда будет везти. Ширман отошел, но он залижет раны, соберет подкрепление, и кинется снова. И будет кидаться, как оголтелый. А сил у вас у нас уже нет.
Как вы нас нашли?
Да вот гонял по лесам, и стало интересно, куда это немец такой силой прет. Похоже, успел вовремя.
И вы можете нам что-то предложить?
Ведрич глубоко вздохнул. Собрался взять женщину за руку и раздумал. Посмотрел на небо.
Разбежаться мелкими группами. А вам с Цванцигерамиотправляться в Вильню. Не возражайте! Комитет Головной должен узнать о восстании из первых рук. И наконец на что-то решиться. Или
Зеленые глаза Алеся сверкнули.
Цванцигеры с вами согласятся, и Леон, и Домейко.
А вы?Алесь резко наклонился к Гайли. Зеленый камушек на гайтане высользнул у него из-за ворота, сально взблеснул на закатном солнце. Женщина передернула плечами, привычно подергала низку на шее.
Ну да,кивнул Ведрич.Я вас искал в Навлице. Нашел камешек возле родового склепа и решил почему-то, что он ваш. Ношу воткнязь обезоруживающе улыбнулся:Знаете, я над панной Цванцигер не издеваюсь. Она многое для меня сделала, а сегодня я сумел вернуть ей долг. Ненавижу быть должным.
У склепа?
Тамошний ксендз очень долго не соглашался меня вести. Говорил, там на женщин в Задушный день напали волки. Гайли, вы не представляете Так глупо все получилось. Я уже скакал к вам на свадьбуа тут упал, и заснул.
Он потупился, потряс ветки над головой. Посыпались лепестки. Алесь стоял в их снежной замети, а навстречу поднимался с луга белый туман.
Я все время болел осенью,торопливо говорил князь,поверьте, есть к тому причины, но чтобы вот так позорно заснуть на пороге счастья!он горько расмеялся.Меня лесник краславский подобрал. А панна Цванцигер вбила в прелестную головку по лекарям возить. Толку с тех лекарей
Двенадцать лет как Хуана БезумнаяГайли поднесла правую руку к глазам, царапина на ней заболела особенно сильно. Ведрич притянул женщину к себе.
Бедная мояшептал, задыхаясь.Потерпи, недолго уже Мы победими обвенчаемся. И тогда все пройдет. Ты не думай,Ведрич закатал рукав, показывая перетянутое лоскутом запястье,нам больно одинаково. Это как знак нашего стремления к победе.
Я не знала, что это вас панна Цванцигер
Алесь пожал плечами и улыбнулся: виновато и озорно.
Бог с ней, панной. А как жили вы без меня?
Гайли прикусила губу.
У меня тоже не было зимы. Очнулась на поле, вон там,она махнула рукой,апрель уже. Как сюда попала, зачем? Только в страшных снахснег, волки воют, а потомкапели, солнце, огненное колесо катится с горы. И я в огне
Сны, пустое.
Гайли с трудом вырвалась из его объятий:
Мне надо идти.
Нет, ночь постоят в карауле мои люди. Мы в бой вступили под самый конец, потому не так устали,перехватил ее взгляд.Панна мне все еще не доверяет?
У меня есть поводы не доверять. Вы помните Анелю Кириенкову? Она мне сказала, что вы умерли. Она с панной Антонидой вас похоронила.
Загорелая шея в распахнутом вороте, над ней породистое лицо, глаза серые с плавающей желтой искрой, пугающие и нежные одновременно. И, как внимательно Гайли ни всматривалась, ни словом, ни взглядом не выдалчто в замешательстве.
Анеля Кириенкова?переспросил Алесь безразлично. Помедлил:Отчего же, помню. Молочная сестра моей матери, упертая тетка. Раз взялась меня спасать. Сидел у них в погребе, думал, вылезуубью. Значит она с панной Антонидой меня хоронила? Ну что ж,он стукнул кулаком по черемухе,спасибо им обеим, что меня живцом.
Вперил Гайли в лицо совиные очи:
Я не в обиде. Ну, не отличили впавшего в каталепсию от покойного, так и медицина ошибается,дернул пухлыми губами.Гадюка меня укусила, на Сдвиженье. Простит панна, что ей не поисповедался?
Гайли сглотнула.
С тех пор змей не то что боюсьне люблю. Бывает, что от яда такое приключитсявпадет человек в оцепенение. Вот и со мной так. Вроде слышу, как ходят, говорят надо мной, поворачивают а шевельнуться, сказатьсяне могу. Очнулся в склепе, от вони гнилой. Ничего не соображаю, холодно, больно, ладно, крышка неплотно сиделаперевалился как-то из гроба наружу. Ударился больно. Отлежалсяи из склепа выполз. Панна?
Гайли молчала, закрыв лицо руками.
Гонитва меня подобрала. Я сперва не понял, кто. Стоят надо мной всадники. Кони копытами переступают, подковы блестят. Травинки желтые в них застряли. Я их тогда вовсе не испугался, хотя, вроде, надо бы.