Что происходит снаружи? поинтересовалась она. Поместили ли Инги, Ядвигу и Бориса в одну палату, как я просила? Что бы ни случится завтра, сегодня ночью это маленькое измученное семейство будет держаться вместе. Все вместе, кроме одного человека, напомнила она себе.
Майлз кивнул. Не совсем по правилам, но твои аргументы возымели силу, плюс то, что они трое получили один уровень облучения. Я сам с ними еще не встречался, хотя мельком поглядел в окно палаты. Похоже, они сидят на кроватях и ужинают.
Звучало успокаивающе.
А матушка Рога?
Она заперта в отдельной палате, и у двери на посту стоит стражник из хассадарских муниципалов, как положено при аресте. Она уже оправилась от парализации. Медсестры говорят, она кажется тихой и угрюмой, а не агрессивной.
Катриона оттянула трущий ворот неизящной больничной рубахи. Но на самом деле она ведь не арестованная? Потому что нам об этом надо еще подумать.
Радиационное заражение уже достаточная причина, чтобы держать ее пока что под замком.
ХорошоОна потёрла лобМайлз, твой Округ вытягивает из человека все силы.
Да, вздохнул он, знаю.
Тебе удалось выяснить, как эта э-э-э, стоянка смогла просуществовать так долго? Он поморщился. Мне придется хорошенько поговорить с моими лесничимизавтра, как только я буду уверен, что узнал всю историю до конца. Это практически проблема наследия, в нескольких смыслах сразу.
Взгромоздившись на край госпитальной койки, он побарабанил пальцами по обтянутому нетканкой бедру и продолжил:
Граница зоны была всегда более проницаемой на деле, чем в теории. В первом поколении после разрушения Вашнуя множество людей, которые выжили на прилегающих землях, продолжали украдкой пробираться в свои дома. Специальной службы лесничества тогда еще не существовало, так что с ними попеременно имели дело окружные стражники, военная полиция с патрулями и деревенские старосты. Ни обитателям округа, ни представителям закона это дело не нравилось, к тому же приказ «Стреляйте в людей, чтобы они тут не погибли» логически несуразен, и это было ясно каждому. В какой-то момент даже предложили сжечь оставленные дома, чтобы люди туда не возвращались. Я бы назвал это предложение «радикально скандальным», да только в окрестностях Вашнуя у людей теперь появилось новое определение для слова «радикальный».
Катриона понимающе кивнула. Энрике напряженно слушал.
Наконец Петр постановил, что любой человек старше шестидесяти может на эти земли вернутьсяраз уж его невозможно от этого отговорить. Детям и молодым людям этого не позволялось.
Некоторое время поблизости от границ зоны образовалось довольно странное общество, состоящее сплошь из стариков.
Проблема исчерпала себяточнее, скончалась, если говорить с некоей жестокой точностью, за несколько лет. Ну, десятилетий. У людей помоложе не было никаких воспоминаний о прежних местах и желания туда возвращаться. Плюс более разумное большинство не желало туда ехать ни за какие коврижки. К тому времени, когда в дело вступил я, эта фаза практически завершилась.
Похоже, не до конца, поправила Катриона.
Ага, грустно согласился Майлз. Но это значит, что как бы эта история ни противоречила нынешним законам, если тут можно говорить о законах, но согласно установившимся обычаям стариков у границ зоны отчуждения оставляли в покое. И то позволение, что, по словам матушки Рога, дал ей граф Петр, опирается на прецедент. Было не совсем, гм-м-м, бессмысленно со стороны нынешних рейнджеров считать, что ее в каком-то смысле поселил там лично мой дед, хотя она и задержалась там намного дольше, чем предполагалось.
Ей стоило бы уйти оттуда много лет назад, сказала Катриона, припомнив мрачное кладбище за хижиной на сваях. Семнадцать лет назад, если не все тридцать. И, может, спасти больше этих найденышей. Даже если она в своей изоляции этого не понимала, кто-то же должен был! Хотя на самом деле не похоже, чтобы она жила в полном неведении относительно новостей. Но она пыталась позаботиться о покинутых детях, спасти их. Лицемерием было бы ругать эту женщину за то, что она справлялась с этой задачей так себе, если никто другой даже не хотел взяться за нее. Катриона нахмурилась, уставившись себе в колени. Я думаю, не стоит ли нам провести для погребенных там тел идентификацию по ДНК.
Я бы мог, предложил Энрике. И что вы с ними тогда сделаете?
Сложный вопрос. Найти родителей, заставить их вторично пережить горе и испытать вину, когда уже, казалось бы, все давно кончено? Кому это пойдёт на пользу, чего ради?
Майлз сделал жест, раскрыв обтянутую перчаткой ладонь«да, понимаю, нет, не знаю решения».
Прошлое исправить нельзя, это возможно сделать только с настоящим.
Что ты собираешься делать с Вадимом? спросила она его.
На этот раз Майлз поморщился очень выразительно.
Его необходимо уволить за то, что он нарушил все инструкции и предписания для своей должности.
Что заставляет меня чувствовать себя непорядочным. Так что, думаю, мы назовём это выходом в отставку по накоплению предельной дозы излучения, чего он никак не сможет опровергнуть, а потом, быть может, тихонько передадим его под крылышко Марку. Тот уж наверняка сумеет найти для него десяток различных занятий.
От одного Форкосигана другому? усмехнулась Катриона, в душе довольная. От вас никак не сбежать?
Компетентному человекунет. Майлз пожал плечами, явно о том не сожалея. А он такой и есть, только попал в жуткую «вилку». Мне в этом деле нужно утешить свою совесть, и Вадим сойдет за подобное оправдание.
А дойных коз мы аккуратно перевезли в новый загон на Жучином Ранчо, подсказал Энрике. На завтра уже заказан фургон лесничих для перевозки лошадей.
О, отлично, порадовалась Катриона. Хоть что-то. Как полагаешь, ты сможешь задержаться перед уходом у палаты детей и рассказать им эти новости?
Конечно. Он помедлил. Даже я способен понять, как много эти животные для них значат. Это дает определенную надежду.
Губы Катрионы дрогнули в улыбке.
На что? На их реабилитацию? Реинтеграцию? Второе слово подошло бы лучше, если бы они когда-либо прежде уже жили в нормальном обществе раньше. Действительно, их словно выдернули прямиком из Периода Изоляции и высадили здесь.
Она с некоторым сомнением подумала про Ядвигу. Борис, об этом было сказано вскользь, когда-то раньше рисковал выбираться в Округ, даже если после и сбежал обратно в зону. Ей нужно больше об этом узнать. Инги, кажется, в меру и молод, и сообразителен для хорошего социального прогноза, но тут остается вопрос его внешности. Точнее, того, как ее воспримут другие мальчишки. Она из-под ресниц покосилась на Майлза.
Я подумал, начал Энрике, и Катриона навострила уши, об этом старом бараке для работников, который стоит на задах Ранчо. После того как бумаги будут выправлены, он может послужить чем-то вроде временного дома для детей, пока они акклиматизируются к современному Барраяру. Он не прибавил «Как бы он ни был плох», спасибо. В лаборатории и вокруг нее найдется множество задач разной степени сложности. Бориса, возможно, удастся научить, а Инги совершенно точно это сможет.
А Ядвига? Если она выйдет из больницы? Пройдут дни, если не недели, пока врачи будут решать ее судьбу, и Катриона ничем не может этот процесс ускорить. В первый раз она ощутила такое же глубинное нетерпение, какое было свойственно Майлзу. Она строго напомнила себе, что для лечения радиационных поражений Хассадарская больница столь же хороша, как любое медучреждение на Барраяре, хотя бы потому, что Майлз не выпихнул ее саму отсюда в какое-нибудь более проверенное место.
Разумеется, да, оптимистично махнул рукой Энрике. Если она может доить коз, она окажется способна и на любую другую ответственную работу. Может, не так быстро, как прочие, но Ранчо живет по своему собственному графику.
То ли Энрике сейчас ловко расширяет свою опытную коллекцию крупных млекопитающих, то ли его сердце тронуло, как искренне Ядвига радовалась жукам, а может, и то, и другое сразу. Важно ли это?
Это может сработать. Или по крайней мере стоит попытаться.