Вадим немного оттаял. Майлз будет иметь на этот счет другое мнение, но лесничие ответственны перед ним, не перед Катрионой. Еще одна грязная работа, которую придется делать не ей, отлично.
Хотя, наверное, ей придется после выслушать от Майлза, как все прошло.
Вадим уже набрал два полных контейнера жуков и понес их в машину, когда со стороны хижины донеслись приглушенные расстоянием крики. Низкий голос мог принадлежать лишь Борису, а перепуганные визги явно издавала Ядвига. Изумленная, Катриона вскочила на ноги и двинулась на второй крик. А когда увидела хижинупобежала. Дым вырывался не из трубы, а из окошка сбоку.
Вадим выругался и широким шагом догнал ее. Озадаченный Энрике последовал за ними.
Они вскарабкались по приставной лесенке на крыльцо, рывком распахнули дверь и замерлисцена перед ними не поддавалась объяснению. Койки полыхали, коптящее оранжевое пламя пожирало какой-то крепкий домашний алкоголь в качестве катализатора, воздух был полон едкой взвеси.
Ядвига сжалась в углу, плача, Инги маячил над нею в стойке неуверенной защиты. Посредине комнаты сцепились Борис и матушка Рога, боровшиеся за острый и длинный кухонный нож самого зловещего вида.
Матушка пыхтела в безумной решимости, хватая и выкручивая; глаза Бориса были широко распахнуты в ужасе. Они оба спотыкались, бились об стол, пинали пакеты с продуктамиупаковки с едой были сейчас рассыпаны по всему полу.
Ошеломленный Вадим выхватил парализатор и попытался прицелиться в пыхтящего, шатающегося Бориса.
Катриона сразу поняла, что он делает не так, и рявкнулаДай его мне!
Она выхватила парализатор из его сжатых пальцев, припала на одно колено и выстрелила.
Этот выстрел попал матушке Рога точно в голову. Покачнувшийся от ореола луча Борис упал на спину, тяжело дыша и отпихивая нож прочь. Вращаясь, нож со стуком закатился под тлеющую койку. На руках и шее Бориса виднелись алые потеки крови.
Борис, вынеси матушку наружу! Вадим, выводи Инги и Ядвигу!
А я посмотрю, что можно сделать с огнем, добавил протиснувшийся мимо нее ЭнрикеЗадержите дыхание и выбирайтесь.
Ну конечноон один был сейчас в изолирующем костюме, который заодно частично защищал его от жара и полностьюот дыма. Энрике имел опыт всякого рода экстренных случаев в химической лаборатории, так что был сейчас полностью спокоен, сосредоточен и действовал без паники.
Катриона повернулась, чтобы помочь вытащить обезумевшую от страха Ядвигу.
Они вывалились в дверь. Матушка висела мертвым грузом, Ядвига и того хужеизвивалась, но всех удалось спустить вниз по длинной лестнице, не сломав ни одной шеи. Они отковыляли на несколько метров в сторону и оглянулись посмотреть.
Горящие матрасы попадали из бокового окошка, следующиев дверь и вниз с крыльца. Еще несколько опасных в смысле возгорания предметов последовали за ними, и, когда они упали и упруго подпрыгнули, языки пламени погасли. Наконец появился Энрике, чей белый костюм лишь слегка закоптился. Он спокойно слез по лесенке на землю.
Думаю, все нормально, выдохнул он. Хижина уже не сгорит, но не возвращайтесь туда, пока мы не убедимся.
Но зачем, вопросил Вадим, упираясь ладонями в колени и переводя дух, вы выстрелили в матушку?
Скорее Катриону начнет трясти и затошнит. Но прямо сейчас она еще парила на приливной волне адреналина такой высоты, какую в последний раз переживала боже, больше пяти лет назад, когда расколотила вдребезги устройство в причальном доке на комаррской скачковой станции.
А вы разве не поняли? Борис не пытался зарезать матушку. Это она пыталась убить Бориса.
А затем, скорее всего, Инги и Ядвигупо степени возрастающей легкости, так сказать. После чего что? Воткнуть нож себе в грудь, когда пламя разгоритсячтобы получилось безумное подражание какому-нибудь варварскому похоронному жертвоприношению?
Борис и Инги кивнули. Борис почти не плакал больше, Ядвига рыдала с подвываниями, а Инги побледнел бы, если бы мог, но лицо его сейчас было застывшим и потрясенным.
Почему? выкрикнул он.
Катриона нестерпимо пожалела, что точно знает ответ на этот вопрос. Она постаралась облечь это понимание в такие слова, чтобы все здесь поняли:
Полагаю она считала, что мы пытаемся увезти ее семью. И предприняла попытку вернуть вас себе единственным способом, который знала.
«Убийство, самоубийство и погребальный костер разом, окончательный отказ и неповиновение».
Она свихнулась, прошептал Инги. Хотя, полагала Катриона, Борис с Вадимом ее объяснение воспринялипо крайней мере, отчасти. Энрике выпрямился, мрачный и вежливый, как посторонний незнакомец на поминках. Но Катриона могла поклясться, что он всё отлично понял.
Она ошиблась, поправила Катриона. У нас не было необходимости делать ничего такого. Все можно было обговорить. Если бы я выражалась яснее
Сквозь закопчённое стекло шлема было видно, как Энрике приподнял брови, точно хотел оспорить последнее утверждение, но так ничего и не произнес.
Катриона тяжело шлепнулась на землю, скрестила ноги и принялась вытаскивать наручный комм из-под рукава защитного костюма. Проблема с кнопками аварийного вызова в том, что, когда у вас долбаная авария и вы в самом ее центре, некогда до них дотянуться. Все, на что хватает времени, это это схватить парализатор и выстрелить. Вот почему Майлз настоял, чтобы она проходила курсы самообороны заново каждый чертов год.
Боже. Чего бы еще ни потребовалось от нее миру сегодня, она уже не в состоянии этого дать.
С третьей попытки она прижала тревожную кнопку дрожащими пальцами. Ответ, слава богу, был мгновенным.
Оруженосец Пим? Мне нужна помощь.
***
Катриона была благодарна, что успела доесть свой безвкусный больничный ужин, прежде чем в ее палате образовался Майлз. Даже ему пришлось претерпеть общую процедуру и задержаться в коридоре, поскольку дежурная медсестра отправляла всех посетителей без исключения одеваться в защитные костюмы. Оруженосец Роик в повседневном коричневом с серебром мундире к склонился к окошку в ее двери, сделанному из свинцового стекла, и то ли помахал ей, то ли откозырял. В его улыбке чувствовалась тревога. Она помахала в ответ, искусно изображая жизнерадостность, и это его, кажется, успокоило.
Медсестра осмотрела снаряжение Майлза в последний раз и наконец-то позволила ему войти. Вслед за ним в качестве дружеской поддержки плелся Энрике. Катриона с облегчением отметила, что оба просто натянули поверх своей одежды обычные одноразовые комбинезоны с медицинскими масками и перчаткамисамый простой вариант защиты от радиоактивного загрязнения. Если многоопытное отделение радиологии Хассадарской Центральной больницы не паникует насчет ее состояния, значит, никому другому тоже нет оснований пугаться. Свою трость Майлз оставил с Роиком в коридоре, отчего к ее кровати он не подлетел, а скорее прохромал. Она почувствовала жар его ладоней сквозь большие не по размеру медицинские перчатки, когда он схватил ее за руку. Более выразительные объятия и восклицания «Боже, как ты?!» по причине карантина временно (она на это понадеялась) откладывались.
Ты уже был дома? перебила она его, не дав начаться потоку словоизвержения.
Еще нет, покачал он головой. Я бы приехал сюда раньше, но там были люди. В очереди ко мне.
Даже такони лезли ко мне друг у друга по головам. В конце концов мне пришлось вызвать своего внутреннего графа Петра, чтобы от них отделаться.
Энрике кивнул. Его, похоже, это впечатлило.
Катриона могла вообразить себе этот полезный, пусть порой и пугающий, прием.
Я до ужина успела ответить на звонок от Ори и Никки. Никки был слегка встревожен, но я его, кажется, смогла успокоить. Тебе нужно домойхотя нет, сперва тебе нужно начать нормально дышать, а то ты совсем запыхался. А затем домой и всех там тоже привести в чувство. Помолчав, она добавила:Хотя Ори сказала, что близнецы пока ничего особо не заметили.
Ладно. ЛадноОн тяжело вздохнул под маской.
Энрике казался более собранными у него, очевидно, нашлось время принять душ и переодеться после возвращения из зоны, а может, даже и поесть (или, скорее, перехватить питательный батончик, который Марсия всунула ему в руку на ходу). У него был задумчивый видэто было скорее данью образу, которого все ожидают от высокооплачиваемого иностранного ученого, хотя его мысли зачастую путешествовали по лабиринту разума довольно прихотливыми путями. Но он, похоже, успел доложиться Майлзу обо всем, чему сам был свидетелем.