Потом пришел Жеглов, которому Соловьев в тысячный раз поведал, как он вчера «так просто, от скуки, чтоб время, значит, убить» проверил номера облигаций по первому послевоенному тиражу:
Смотрю, братцы вы мои, серия сходится! А как увидел выигрышполтинник, так и номер проверять опасаюсь, вдруг, думаю, не тот, получи тогда «на остальные номера выпали». Отложил я газету на диван, пошел перекурить
А сердце так и бьется, сочувственно сказал Жеглов.
Ага простодушно подтвердил Соловьев. Зову Зинку. Зинк, говорю, у тебя рука счастливая, проверь-ка номер Да, братцы, это не каждому так подвалит
Еще бы каждому! подтвердил Жеглов. Судьба, брат, она тоже хитрая, достойных выбирает. А как тратить будешь?
Ха, как тратить! Соловьев залился счастливым смехом. Были б гро́ши, а как тратитьнет вопроса.
Не скажи, помотал головой Жеглов, «нет вопроса» К такому делу надо иметь подход серьезный. Я вот, например, полагаю, что достойно поступил Федя Мельников из третьего отдела
А чего он? спросил Соловьев озадаченно.
А он по лотерее перед самой войной выиграл легковой автомобиль ЗИС-101, цена двадцать семь тысяч.
И что?
Что «что»? Как настоящий патриот, Федя не счел правильным в такой сложный международный момент раскатывать в личном автомобиле. И выигрыш свой пожертвовал на дело Осоавиахима, понял?
Лицо Соловьева сильно потускнело от этих слов Жеглова, как-то пригасло оно от его рассказа, помялся он, пожевал губами, обдумывая наиболее достойный ответ, и сказал:
Мы с тобой, товарищ Жеглов, люди умные, должны понимать, что война кончилась, государство специально тираж разыграло, чтобы людям, за трудные времена пообтрепавшимся, облегчение сделать. Да и Осоавиахима уже нет никакого
Жеглов ухмыльнулся, потрепал Соловьева по плечу, сказал не то всерьез, не то шутейно:
Это, Соловьев, только ты умный, а я так, погулять вышел Конечно, вместо Осоавиахима я бы тебе другой адресочек мог подбросить, но, вижу, ты к этой идее относишься слишком вдумчиво. Поэтому, так и быть, ограничимся коньячком с твоего выигранного капитала. Сделались?
Соловьев явно обрадовался благополучному исходу.
Что за вопрос между друзьями! сказал он важно. Обмоем, как водится!
Не обманешь? А то на посуле как на стуле: посидишь, да встанешь, недоверчиво покачал головой Жеглов и, будучи не в силах угомониться, добавил: К тому же теперь будет у кого перехватить до получки, а?
Соловьев готовно покивал, но в глазах его я особой радости по поводу жегловских планов не заметил.
Теперь дочке пианино куплю, сказал он. А то в школу на трех трамваях ездит, покою нету Жене, Зинке, отрез панбархата возьму, в комиссионке на Столешникове видел. Ши-икарный отрез, розовый, две с половиной стоит
А слоники у тебя на комоде есть? поинтересовался Жеглов.
Какие еще слоники? не понял дежурный.
Семь таких слоников, мал мала меньше, они еще счастье приносят.
А у тебя эти слоники есть? спросил, подумав, Соловьев.
Есть, соврал Жеглов и «подставился».
Радостно захохотав, Соловьев заорал:
Вот у тебя есть, а у меня нет, а счастье все равно мне подвалило! Суеверие одно, товарищ Жеглов, ты на них, на слоников, не надейся
Ну и дурак, сказал Жеглов и хотел еще что-то добавить, но зазвонил телефон.
Глеб снял трубку, и по ходу разговора улыбка сошла с его лица, вытянулось оно, и жестко сжались губы.
Хорошо, отрывисто сказал он в трубку. Сейчас выезжаем. Дал отбой и скомандовал: Бригада, на выезд. В Уланскомтруп ребенка!
* * *
Во дворе около столовой стоял старый красно-голубой автобус с полуоблезшей надписью «Милиция» на боку. Шесть-на-девять крикнул мне:
Гляди, Шарапов, удивляйся: чудо векасамоходный автобус! Двигается без помощи человека
Трофейный «опель-блитц» наверняка за долгую свою жизнь повидал виды. От старости и того невыносимо тяжелого груза, что пришлось ему повозить за долгие годы, просели рессоры и высохли амортизаторы, машина будто припала к земле громоздким брюхатым кузовом на хилых перелатанных баллонах и неуклюжей статью своей и плоской придавленной мордой походила на огромного больного бульдога.
Водитель автобуса Копырин ходил вокруг машины, задумчиво пиная колеса, и недовольно качал головой, не обращая внимания на подначки оперативников. Взглянул на меня и, может, потому, что я один не смеялся над его транспортом, сказал мне доверительно:
Эх, достать бы два баллона от «доджа», на задок поставитьцены бы «фердинанду» не было.
Какому «фердинанду»? спросил я серьезно.
Копырин засмеялся:
Да вот они, балбесы наши, окрестили машину, теперь уж и все так кличут. Мол, на самоходку немецкую, «фердинанд», сильно смахивает
Я улыбнулся: и верно, в приземистой кургузой машине было что-то общее с тупым напористым ликом самоходного орудия.
Ты-то сам против них стоял когда? спросил Копырин.
Случалось, ответил я, и в этот момент прибежал Жеглов.
Копырин влез в кабину. Пассажирскую дверь он отпирал длинным рычагом, когда-то никелированным, а теперь облезшим до медной прозелени и все-таки не потерявшим своего шикагнутая ручка на фигурном кронштейне.
Первым в автобус прыгнула огромная дымчатая овчарка Абрек, степенно залез проводник-собаковод Алимов, нырнул ловко Коля Тараскин, загремел на ступеньках своей аппаратурой и нескладными суставами Шесть-на-девять, осторожно, будто в лодку входил, подался судмедэксперт, я шагнулраз-два, к переднему сиденью в углу. Жеглов встал на подножку, молча оглядел всех, словно еще раз проверил, есть ли смысл брать нас с собой, и только тогда кивнул шоферу.
Копырин нажал ногой на педаль, стартер завыл так тонко и горестно, так скулил он от истощения и старости аккумулятора, что пес Абрек тревожно поднял голову, дыбком воздел уши и ответил ему низким рыком. Шесть-на-девять, восседавший на кондукторском месте, уже открыл рот, чтобы оценить должным образом ситуацию, но Жеглов бросил на него короткий взгляд, быстро сказал:
Помалкивай
И мотор наконец чихнул, затем еще раз, ещевспышки разрослись в частый треск, заревел громко и счастливо, заволок двор синим едучим угаром, и «фердинанд» тронулся, выполз на Большой Каретный и взял курс на Садовую.
* * *
Жиденькая толпа стояла у дверей подъезда во дворе пятиэтажного дома в Уланском переулке. Копырин лихо затормозил, проводник выскочил с Абреком первым, за ним, дробно грохоча каблуками по металлическим ступенькам автобуса, вывалились остальные. Навстречу им шагнула девушка в милицейской форме, четко вскинула руку к козырьку:
Здравия желаю! Докладывает младший сержант Синичкина: вызов оказался ложным, ребенок жив, это просто подкидыш.
А что же сразу не могли разобратьсяжив ребенок или нет? недовольно спросил Жеглов. Какого черта дергаете по пустякам муровскую бригаду?
Девушка покраснела, быстро ответила:
Вызов к дежурному по городу был сделан соседями еще до того, как я прибыла на место происшествия. Я пришла со своего поста десять минут назад и сразу позвонила на Петровку, но вы уже выехали
А где сейчас ребенок? поинтересовался Жеглов.
Его в квартиру пока внесли, там наверху, показала Синичкина рукой. Чего же ему еще на холоде терпеть?
А почему вообще решили, что он мертвый? все еще сердито допытывался Жеглов.
Его обнаружил на лестничной клетке около чердачной двери слесарь Миляев
Из-за ее спины вырос невысокий парень в замызганной черной краснофлотской шинели, на деревянной ноге, затараторил бойко-бойко, сглатывая концы фраз:
Елки-моталки, а чего ж мне еще-то думать, когда иду я на чердак, магистраль бандажить, а оно здеся и лежит, кулечек махонький, люля запеленутая, и тишина гробоваяни тебе крика, ни сопения, а сплошное молчание, и взял меня страх, что какая-то стервоза, извергиня, собственное дите жизни лишила, ну, я тут сразу же бегом в тридцать вторую квартирутелефон у нихи вызвал власти милицейские, чтобы дознались они про этого демона в женском обличье
Все понятно, кивнул Жеглов. Ну, раз приехали, давай, Шарапов, поднимемся с тобой, взглянем на найденыша