Эмили, для начала ты должна понять, что все мои действия были направлены во благо тебе, начал папа. Когда ты родилась, с твоей мамой стали происходить странные вещи. Она ничего не ела, её настроение менялось каждую минуту, поведение стало агрессивным. Я думал, что это всего лишь послеродовая депрессия. Со временем Лори стала приходить в норму. Когда тебе исполнилось два года, она снова начала себя странно вести. Лори мало спала, часто разговаривала сама с собой, меняя голоса, как в спектакле, ночами она сидела у твоей кроватки, отрывая головы у игрушек, потом всё проходило, и Лори была нормальной. Но чем ты становилась старше, тем её состояние становилось хуже. Она постоянно на тебя кричала, часто била и даже сломала руку.
Сломала руку? я попыталась вспомнить этот случай, но ничего не вышло.
Мы объездили десятки больниц, Лори ходила на сеансы к психологам и психиатрам, но ничего не помогало. За пару месяцев до похорон мне позвонил доктор Холт из больницы Маклина и предложил свою помощь. Я, конечно же, согласился. Я хотел прекратить издевательства Лори над тобой, но у меня не всегда это получалось. Твоя мать была невероятно сильна для маленькой хрупкой женщины, словно в неё вселились бесы, она не раз набрасывалась на меня с ножом. Артур предложил перевезти её в больницу для обследования.
Но, пап, зачем же тогда было делать эти театральные похороны?
Артур сказал, что ты так легче перенесёшь её отсутствие. Зная, что Лори жива, ты бы боялась, что она может вернуться и снова начать бить тебя. Доктор оказался прав. Я огородил тебя от всего, что было связано с твоей матерью. Всё это время она находится в больнице, с ней работают лучшие специалисты. Я иногда её навещаю.
В больнице значит? Может, ты имел в виду психушку? я не сдержалась и всё же повысила голос.
Это не какая-то психушка! Больница Маклинаэто лучшая психиатрическая лечебница в США.
Но маму вылечить не могут? Да уж. Хотя бы скажи, что с ней.
У неё диссоциативное расстройство идентичности, за всё то время, что я говорила с папой, Дженнифер только сейчас осмелилась подать голос. Проще говоряраздвоение личности.
Это было неожиданно.
Дженнифер, ты всё знала? спросила я.
Конечно, мы же с Лори были лучшими подругами. Я всем сердцем хотела ей помочь. Доктора Холта нашла я. Знаю, он не очень приятный человек, но он хороший специалист.
Видимо, не достаточно хороший, раз позволил маме ранить его ассистентку, пробубнила я себе под нос.
Всё это было ради тебя, сказал папа. Ты боялась, у меня не было другого выбора.
Почему же я не помню такого? Я не помню, чтобы мама меня била и ломала руку.
Артур сказал, что твой детский разум обратил всё так, будто этого и не было. Так сказать, выстроил преграду, отделяя и стирая всё плохое, что с тобой произошло. Такое у детей бывает. Возможно, что со временем ты вспомнишь.
Пару минут мы просидели в полной тишине. Я думала о том, что если бы ни этот звонок, то я бы никогда не узнала, что моя мать жива. Папа бы не сказал. Теперь я понимаю, почему так боялась вернуться в отчий дом. Я боялась не самого дома, а мамы. Даже к лучшему, что я помню о ней только хорошее, но с другой стороны из-за этого хорошего я не могу поверить папе, хотя знаю, что мне он никогда не врёт. Мне нужно убедиться во всём самой.
Я хочу её увидеть.
Папа незамедлительно протянул мне карточку с адресом больницы, будто был готов к этому уже очень давно.
Глава 8
26 декабря 2012 г.
Вечер
Всю ночь и весь день я пролежала в своей комнате, внимательно слушая тиканье часов. Что это могло мне дать? Совсем ничего, но этот звук меня успокаивал. Тик-так, тик-так. Часы бегут, отсчитывая моё время. Я пролежу здесь ещё как минимум до утра, а потом решу на счёт поездки к маме.
Мама. У меня снова есть мама, которая жива и невредима. Или почти невредима. Интересно, сколько человек знают о том, что она свихнулась? А Генри знал? Хм, само собой. Не мог не знать. А кто ещё? Патрик? Чёрт, Патрик! Он же сегодня назначил встречу. Тогда почему же я лежу? Нужно же ехать к нему, но мне теперь уже не особо этого хочется. Мне вообще ничего не хочется. Я должна просто расслабиться и собрать мысли в кучу. Здравый ум мне понадобится. Хотя, кажется, изо всех навалившихся проблем я сама скоро сойду с ума. Пусть до конца своей жизни злится и пусть считает меня самой великой эгоисткой в мире, но я не выйду из этой комнаты пока сама этого не захочу.
Какой вообще смысл сейчас что-то делать, если уже как раньше никогда не будет! Одной быть легче. Никто не мельтешит перед глазами, никакой ответственности и никаких обязательств. Один человекодна забота. Я сама себе друг и сама себе враг. Так даже лучше, потому что окружающие меня люди слишком часто врут. Я не злюсь на папу за сокрытие от меня такой огромной тайны, но всё же что-то глубоко внутри не даёт мне покоя. Наверно это обида, но она пройдёт. Если бы я злилась, то всё было бы хуже.
На прикроватном столике завибрировал телефон. Загорелся экран, высветилось имя «Патрик». Что сказать? Как оправдаться? Обмануть? Нет, только не это. Не хочу быть такой, как другие. Тогда только правду.
Алло.
Патрик злобно выдохнул в трубку.
Объяснишь своё отсутствие?
Конечно. Я дома у папы, лежу на кровати в своей комнате и слушаю тиканье часов.
Вот это да! Правдивей и не бывает.
Что прости?
Ты не расслышал? Могу повторить.
Ну, знаешь ли, Эмили! Ты ты
Ну? Кто? Дай угадаюэгоистка?
Ты издеваешься? Да что с тобой такое?
А что с тобой? Ты первый это начал.
Но я же попросил прощения!
А я не принимаю твои извинения.
Стерва!
Патрик выплюнул последнее слово, а я просто и непринуждённо хмыкнула. Начало моего отчуждения от людей прошло успешно. Теперь я точно решила, что одиночество меня спасет, и буду в сорок лет сильной, независимой женщиной с двадцатью котами. Хорошая перспектива, лучше и не придумаешь.
Как же быстро всё меняется. Ощущение такое будто я играю нереально быструю мелодию на фортепиано: то чёрная клавиша, то белая, опять чёрная, опять белая и так до бесконечности. Почему нет никакого постоянства? Почему нельзя играть тихую и спокойную музыку только на белых или только на чёрных клавишах? Конечно, это жизнь и она смешивает всё хорошее и плохое в одну кучу. Но так ведь и нервов никаких не хватит. Всё меняется, всё. И я меняюсь тоже, хотя вовсе этого не хочу, но ничего не могу поделать. Я не могу контролировать непонятные изменения, которые во мне происходят. А что со мной не так? Нужно просто всё расставить по полочкам и решить все проблемы, тогда я смогу в себе разобраться.
27 декабря 2012 г.
Утро
Эй, детка, ты в порядке?
Я приоткрыла глаза и попыталась разглядеть говорившего. Это была Дженнифер. Она внимательно разглядывала моё лицо. Я глубоко вздохнула. В нос ударил восхитительный запах горячего шоколада и свежеиспечённых булочек с корицей.
Милая, ты позавтракать не хочешь? Дженнифер чуть подвинула тарелку с булочками на прикроватном столике.
У меня пересохло во рту, а в животе предательски заурчало. Вчера я совсем ничего не ела, поэтому была ужасно голодна. Тем более я никогда не могла отказаться от домашней выпечкиэто была моя слабость.
Я присела на кровати, подоткнув под спину пару подушек, и принялась уплетать завтрак. Медовые глаза Джен внимательно следили за каждым моим движением, от чего мне становилось немного не по себе.
Когда я закончила есть, Дженнифер слегка коснулась моих волос и улыбнулась. Я немного дёрнулась от её прикосновения, для меня это было совсем непривычно.
Джен, что-то не так?
Она сразу же убрала руку от моих локон.
Нет, ничего. Просто хотела спросить Ты всё ещё хочешь её увидеть?
Джен не нужно было объяснять, кого она имела в виду. Это было и так понятно.
Я кивнула.
Ты уверена в своём решении?
Я пожала плечами.
Я просто знаю, что должна это сделать. Всё-таки она моя мать
Хорошо, Джен почему-то огорчилась моим словам. Так будет правильно. Я всегда говорила об этом твоему отцу, но он стоял на своём. Ты и сама знаешь, какой он вредный.
Да, знаю. Мне его гены достались.