Они требовали ответов. Раня её, набрасываясь на неё, впиваясь в неё когтями.
Они требовали ответов.
Грязь вокруг становилась все глубже, но она пыталась бежать. Но не могла Она повалилась на живот, сопровождаемая смехом веселящихся демонов.
С криком, женщина проснулась, вся мокрая от пота. Глаза покраснели, постельное белье завернулось вокруг её тела. Инстинктивно, она коснулась ожерелья, чтобы обнаружить, что оно все еще на шее.
Концеттина подтянула себя к краю кровати, еще сильнее запутывая вокруг себя простыни. В конце концов, она просто повалилась на пол. С трудом поднявшись на ноги, она оказалась прямо перед большим зеркалом.
Всхлипывая и утирая слезы, Концеттина испугалась, увидев, как покраснели её глаза. С остервенением, она принялась тереть их руками, но заметила, что теперь кажется больше и сильнее.
Прежде, чем она успела подумать об увиденном, её взгляд остановился на рожках, торчащих из её головы. В шоке, она отшатнулась от зеркала. И длинный хвост с зубчатым наконечником хлестнул около неё.
Что? Как? заикаясь, пробормотала женщина, думая, что все еще спит. Да, должно быть это именно так.
Тем не менее, она чуть не потеряла сознание, когда обнаружила на спине большие кожистые крылья.
И тогда она поняла, что голос внутри неёникакая не иллюзия. На языке вертелось имя «Малкантет». Имя, которое ничего не значило для женщины. Но здесь, в зеркале, была не иллюзия, не магически сотворенная картинка. Это было её собственное отражение.
Её мысли бешено кружились. Она должна добраться до Ярина и жрецов. Да, жрецы! Она развернулась к двери и сделала шаг. Один.
Ты не можешь уйти, глупенькая Концеттина, услышала она собственный голос.
Женщина взглянула в зеркало. Её демоническое отражение, украшенное крыльями летучей мыши, широко улыбалось.
Этой ночью ты была довольно болтлива, произнесли отраженные в стекле губы. Быть может, это зеркало пыталось обмануть её, показывая слова, которых она даже не намеревалась произнести в реальности?
Она не знала и не могла решить этой загадки. Только теперь она подумала о двух последних актах любви с Ярином и тех вещах, которые были произнесены её собственным голосом.
Этот огромный детина красив, я согласна.
Её мысли, поняла Концеттина.
Я уже знаю все, что мне нужно о тебе и обо всех, кто тебя окружает, сказало отражение. Ты понимаешь, что это значит?
Концеттина попыталась закричать, понимая, что ей немедленно нужно разбудить стражу. Но её рот отказался повиноваться. Она не могла снова овладеть собственным телом, чтобы превратить в звуки нечленораздельное бульканье.
Отражение в зеркале снова принадлежало Концеттине. Просто Концеттине. Без рогов, хвоста и даже без ярко-красных глаз демоницы. На некоторое время женщина расслабилась, твердя себе, что она все еще находится посреди кошмара.
Она поднесла руку к ожерелью, касаясь большого драгоценного камня в его центре. Раньше он был прохладным, как и остальные самоцветы. Но сейчас она чувствовала легкое тепло, словно какая-то энергия билась в самом его сердце.
Только тогда она поняла, что какое-то другое существо, нечто, скрытое внутри неё, заставило её выполнить это движение. Концеттина слишком поздно попыталась оторвать руку от ожерелья.
Драгоценный камень схватил её душу и потянул, отрывая от телесной формы. Поначалу, она даже не поняла этого. Она даже удивилась, когда зеркало перед ней стало размытым.
Она услышала собственный смех.
Она видела, как отражение Концеттины любуется драгоценным камнем. филактерией!
Это существо, Малкантет, похитило её тело.
Отчаянная, пребывающая в страхе и отвращении, Концеттина попыталась вырваться. Попыталась вернуться в собственное тело.
О, ты хочешь драться со мной? насмехалось её отражение, Малкантет. Уверена, ты бы попыталась. Но у меня, конечно же, куча дел. И потому я просто не могу позволить этого.
Концеттина отпрянула, когда гигантская рука сомкнулась над ней. Ей понадобилось мгновение, чтобы понятьэто не рука гиганта. Это её собственная рука, которая охватила драгоценный камень. Теперь ею управляет демоница по имени Малкантет.
Она слышала свой голос, который пел заклинания. И сильнейший порыв ветра закружил вокруг неё, отбрасывая прочь. Она боролась, она махала руками, хватая только воздух. Женщина летела вглубь закрученного туннеля, в котором клубились темные туманы. В конце концов она оказалась заключенной в тюрьму драгоценного камня.
Но нет, поняла женщина совсем скоро. Она больше не видела своей комнаты. Зеркало тоже пропало.
Только пара уродливых бесформенных дворфов вращала алчными глазами прямо у полупрозрачной стенки её тюрьмы. Сверкая своими гнилыми зубами, они вглядывались в камень.
Две тонны! воскликнул один из них.
Теперь я бы дал в десять раз больше. А может и еще накинул. За такое-то удовольствие! ответил второй. Но хей-хо. Нам пора убраться подальше!
ГЛАВА 18Сломанная кость, разбитый разум
Ивоннель смотрела на Матрону Мать долгим и пристальным взглядом. Стоящая в стороне Сосампту всеми силами пыталась привлечь её внимание. Отвлечь, так как женщина демонстративно игнорировала присутствие Хозяйки Арк-Тинилита.
Её тетка должна была понятьИвоннель уловила неприкрытую угрозу и готова встретить её лицом к лицу. Только что она объявила Матроне Матери о своем уходе из Мензоберранзана, и её совершенно не устроил полученный ответ. Квентл заявила, что, в таком случае, мудро будет заранее оповестить их о своем возвращении.
Служанка быстро явилась на мой зов, ответила Квентл на холодный взгляд дочери Громфа.
Потому что Паучья Королева обеспокоена моими поступками, без колебаний заявила Ивоннель. Она намеренно заставила слово «обеспокоена» прозвучать, как нечто совершенно замечательное.
Да, обеспокоена, сказала Квентл, стараясь сохранять твердость. Но, в конце концов, Йеккардарья ушла. Даже несмотря на присутствие СосАмпту и нескольких других жриц Дома Бэнр, было совершенно очевидно, что Матрона Мать не в восторге от перспективы ссоры с могущественной племянницей. Паучья Королева была достаточно обеспокоена, чтобы отправить Йеккардарью для твоего наказания.
Для того, чтобы получить разъяснения, поправила Ивоннель. СосАмпту дернулась, словно желая что-то сказать, но Ивоннель резко подняла руку, заставляя тетку замолчать прежде, чем та начала свою тираду.
Попробуем прийти к пониманию, Матрона Мать, продолжила Ивоннель. Госпоже Ллос не нравится, что я отказываюсь забрать трон Дома Бэнр, а вместе с ним и место во главе Правящего Совета. Я могла бы доставить ей такое удовольствие, немедленно решив эту проблему.
Угроза была слишком явной. Несколько жриц, находившихся в комнате, ахнули, а сама Квентл выглядела так, словно желала последовать их примеру.
Но мне это не по душе, пояснила Ивоннель. И Йеккардарья приняла мою идею. Пока. Я вернусь в Мензоберранзан, когда и как сочту нужным. И если к тому времени ты все еще будешь Матроной Матерьюмы придем к соглашению. Во имя Дома Бэнр, во имя Мензоберранзана и во имя Паучьей Королевы. Но уверяю тебя, довольно безрассудно преждевременно делать ставку на подобный исход.
Она обернулась и насмешливо фыркнула, глядя на Сосампту. Одарив пренебрежительным взглядом Минолин Фей, женщина развернулась, чтобы уйти, но, затем, остановилась, чтобы язвительно заметить:
Может быть тебе повезет, Матрона Мать Квентл Бэнр. Тетушка. Может быть, я решу навсегда остаться в стороне.
С этими удивительными словами, Ивоннель Бэнр вышла из комнаты.
Взяв из конюшен ящера, женщина быстро покинула город. Она заскользила по туннелям Подземья, быстро приближаясь к нижним залам Гаунтлгрима.
Всегда восток, сказала Далия.
Артемис Энтрери окинул её любопытным взглядом. Он стоял у их палатки, располагавшейся на поле, рядом с растущей Башней Магии.
Ты всегда смотришь на восток, пояснила женщина.
Энтрери пожал плечами, словно понятия не имел, на что она намекает.
И думаешь о нем, продолжала Далия, и мужчина, наконец, понял.