Но слов больше нет. Как же я теперь буду жить без них? Ненавижу его ненавижу его ненавижу!
Наотмашь бью его по лицу. Его голова дергается, на щеке тут же остается яркий красный отпечаток, а он лишь на пару секунд закрывает глаза, глубоко дыша через нос.
Почему ему не больно? Почему он не чувствует ту же боль, что и я? Почему он не может испытывать нормальные, блин, человеческие эмоции, почему, почему, почему?
Я бью его снова и снова. По лицу, рукам, груди, но он ничего не говорит. Он не останавливает меня, но я хочу, чтобы он меня остановил. Я хочу, чтобы он сделал мне больно, чтобы физическая боль заглушила душевную.
Выкрикиваю что-то бессвязное, нанося хаотичные удары, выплескивая свою ненависть к нему. Мои родители. Господи! Я так сильно любила их, но я никогда больше не смогу сказать им об этом, никогда, никогда!
Сволочь, дьявольское отродье, трусливый ублюдок! Как ты мог? Как посмел?
Удар. Еще удар. И снова. Еще. Сильнее. Жестче. Больнее!
Он не останавливает меня, не заламывает мне руки, не бьет в ответ. Может быть, он не чувствует боли, как все остальные.
Мразь.
Подонок.
УБЛЮДОК!
Зачем вы это сделали? Удары становятся тише. Какой в них смысл? Почему? Почему?
Его терпению приходит конец. Ну, наконец-то! Он хватает мои запястья, и притягивает меня к себе. Его лицо, пылающее гневом, лишь в нескольких дюймах от моего. Он бледен. Ни кровинки.
Я сделал то, что должен был, чуть ли не по буквам шепчет он. Я не вызывался для выполнения этого задания, а получил приказ.
Вы могли бы отказатьсяя шиплю в ответ.
С какой стати? На полном серьезе спрашивает он. Понимаешь, в этом и есть разница между нами: я не обращаю внимания на средства достижения цели. Не имеет значения, что я делаю, главноеради чего я это делаю.
Нет.
Сколько чудовищных поступков вы еще совершите на пути к своей цели? Слезы текут по моим щекам. Я знала, что вы убьете меня потом, я всегда это знала. Но вы не должны были так
Меня душат рыдания, голова безвольно повисает вперед. Но ему этого мало. Он не оставит меня в покое. Он приподнимает мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
Не будь, как маленькая, жестко говорит он. Так было нужно. Смерть твоих родителей сослужила нам хорошую службу. Уизли сообщили, что Поттер, наконец, осознал всю серьезность ситуации. Он согласился встретиться с нами у них в доме завтра, при условии, что тебе не причинят вреда. Их смерть, грязнокровка, спасла тебе жизнь, как ты не поймешь?
МНЕ ВСЕ РАВНО! Я вырываюсь из его рук, и даю ему еще одну пощечину. Я не такая как вы! Я лучше умру, чем причиню вред им! Я умоляла, умоляла вас на коленях не убивать их
Он хватает меня за плечи и прижимает к стене.
У меня не было выбора! Шипит он. Почему ты не хочешь понять?
Потому что не могу! Почему вы просто не отказались, почему? Кричу от почти физической боли, охватившей меня. Вы не обязаны были убивать их! Я вас ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Надеюсь, вы сдохнете, трусливый
Его пальцы смыкаются на моей шее. Он мертвенно бледен, но глаза полыхают огнем.
Никогда. Не смей. Называть меня трусом.
В глубине его глаз мелькают отголоски всех тех ужасов, что он творил. Я не хочу этого видеть. Никогда.
Мой мир разбит на тысячи осколков. Ничего не осталось. Хочу умереть.
Или увидеть, как он умирает.
Его рука отпускает мою шею.
Не я приговорил их к смерти, говорит он тихо. Да, я убил их, но я бы не стал этого делать, если бы все зависело от меня.
Я не знаю, что думать.
Вы думаете, я поверю в это? Шепчу я.
Выражение его лица непостижимо. Но не потому, что оно непроницаемо, а потому, что в нем столько эмоций, которые я никогда не пойму.
Я никогда не лгал тебе, грязнокровка. Ты знаешь, какой я, ты знала об этом уже тогда, когда я тебя похитил. Ни разу я не солгал тебе. Я убил твоих родителей, но не я приказал убить их. Ты должна понять это.
Мой сдавленный смешок смешан с рыданиями.
Так я должна быть благодарна за то, что, хоть вы и были их палачом, не вы подписывали им смертный приговор? Я качаю головой, слезы катятся из глаз, и я опускаюсь на колени, погружаясь в свое отчаяние. Я никогда больше не смогу почувствовать себя счастливой. Уходите, Люциус. Просто оставьте меня в покое.
Но он не уходит. Он не оставит меня в покое. Он направляет кончик палочки вниз, и на холодном каменном полу появляется стеклянная бутылка медно-красного цвета с небольшим бокалом рядом. Он садится на корточки передо мной и наливает в него жидкость, а потом протягивает его мне, встречаясь взглядом со мной поверх хрустального ободка.
Выпей.
Ну уж нет! Я выхватываю бокал из его рук, и бросаю через всю комнату. Он разбивается о каменный пол, стекло разлетается на множество маленьких осколков, совсем как моя израненная душа.
Да пошли вы, шепчу я.
Он смотрит на меня долго и в упор. Я чувствую, как невидимая сила вновь проникает в сознание, но сейчас меня это не волнует. В моих воспоминаниях есть вещи, которые он никогда не поймет. Такой, как он, не способен понять, что я чувствую, как я люблю своих родителей, равно как и не сможет ощутить боль утраты, что отныне будет со мной до конца моих дней.
Он глубоко вздыхает.
Я сделал то, что должен был. Может быть, когда-нибудь ты поймешь.
Внезапно меня озаряет.
Разве это единственная причина? Мой голос звучит апатично. Согласна, вы должны подчиняться приказам Волдеморта. Но вы также хотели наказать меня, не так ли? За то, что я перешла еще одну черту. Я видела слишком много в Омуте памяти, и вы выбрали самый ужасный и действенный способ наказать меня за то, что я подошла слишком близко.
Он напрягается и поднимает палочку.
Ну, давайте же, мне уже все равно. Что бы вы ни сделали, это не может быть хуже того, что вы уже совершили. Попробуйте наказать меня снова, и посмотрим, сможете ли вы жить с этим дальше.
Он хватает меня за волосы и тянет назад. А затем наклоняется ближе к моему лицу, приставляя палочку к горлу.
Не искушай меня, грязнокровка, шепчет он мне на ухо
Ах, ну, конечно. Продолжайте истязать меня, пока я не сломила еще один барьер. Но можете не волноваться. Я лучше умру, чем снова подойду к вам.
Люциус сильнее сжимает кулак, кончик палочки все еще упирается мне в шею. Я смотрю на него и вижу, что он борется со своими эмоциями.
С рычанием он резко отпускает меня, выпрямляется и поднимает меня на руки. Я не сопротивляюсь, потому что меня уже ничего не волнует. Абсолютно ничего.
Ничего.
Он кладет меня на кровать, усаживаясь на матрас рядом со мной, и призывает бутылку, чтобы налить еще один бокал.
Пей, говорит он, протягивая его мне. Это Сонное зелье.
Я отрицательно качаю головой.
Не хочу. Я ничего от вас не хочу.
Он пристально смотрит на меня.
Это не так, говорит тихо. Ты хочешь спать. Хочешь забыть все, что случилось, хотя бы на несколько часов. Выпей, это поможет тебе.
Я смотрю на него с вызовом несколько секунд, а потом нехотя беру бокал. Делаю глоток и откидываюсь на подушки, моля Бога о смерти.
* * *
Медленно открываю глаза. Мне было так тепло и спокойно, но реальность тяжкой ношей ложится на плечия все еще помню.
Кажется, я сейчас опять расплачусь. Закрываю глаза.
Господи, почему ты не позволил мне умереть? Почему я все еще жива?
Я не одна. Я слышу тихое дыхание, и чувствую сильные пальцы, переплетенные с моими.
Открываю глаза. Люциус сидит на краю кровати и смотрит на меня. Он держит меня за руку.
Смотрю ему прямо в глаза. Хочу заплакать, но не могу; слез нет. Они закончились. Я чувствую себя опустошенной.
Как это случилось? Скажите мне, я хочу знать. Как
В горле стоит ком, и я с трудом говорю. Сглатываю. Он смотрит на меня внимательно, его губы сжаты в тонкую линию.
Как они умерли? Моих сил хватает только на шепот.
Он колебался с минуту прежде, чем ответить мне.
Я прибыл в их дом в полночь, его голос лишен эмоций. Они спали и не проснулись, когда я вошел в комнату. Я они умерли во сне. Они ничего не почувствовали.
Этого достаточно. Я не хочу больше ничего слышать. Закрываю глаза, чтобы не видеть его лицо. Лицо убийцы моих родителей.