Трус.
Это единственная мысль, что утешает и успокаивает меня.
Продолжай, Антонин, бесстрастно говорит Белла. Теперь она не будет сопротивляться, можешь быть уверен в этом.
Это действительно так необходимо, Белла? спрашивает Люциус, глядя на нее с выражением крайнего неодобрения. Мы выше этого. Она же маггла, в конце концов
Ты сказал, что она слишком гордая, бросает она. А какой наилучший способ сломить гордость? Как ты сказал, она всего лишь маггла. Это делает ее чуть лучше животного. А животному не нужна одежда. Логично?
Он не отвечает, но согласно кивает.
Этот кивокеще один пункт к моему списку причин ненавидеть его.
Я внутренне содрогаюсь, когда Долохов склоняется надо мной, мучительно медленно избавляя меня от каждого предмета одежды. По коже побежали мурашки, и нет, нет, НЕТ! Этого не может случиться. Я хочу к маме и папе. Я не могу позволить им увидеть меня голой, они не могут, нет
Люциус не смотрит на меня.
Я же не отрываю от него взгляда. Хотя, я делаю это в большей степени для того, чтобы отвлечься, чем по каким-то иным причинам.
Я так сильно его ненавижу. Я цепляюсь за это чувство, чтобы сохранить рассудок.
Смотри на меня, трус!
Хлопья засохшей крови сыпятся на меня, когда мою футболку снимают через голову. Стоп, не надо. Пожалуйста, прекратите!
Я бы молила их, если бы могла говорить.
Он снимает с меня грязные джинсы. Медленно, сантиметр за сантиметром, обнажая мои ноги.
Когда я думала о том, что неплохо было бы переодеться, я вовсе не это имела в виду.
Люциус все еще не смотрит на меня. Его взгляд блуждает где-то на полпути ко мне.
Смотри на меня. Смотри на то, что ты не хочешь прекратить.
Настала очередь моего нижнего белья, и дыхание Долохова учащается. Меня могло бы вырвать, если бы было чем.
Я смотрю на Люциуса, слезы текут по щекам от унижения. Он ведь не посмотрит на меня. А почему нет?
Почему?
СМОТРИ НА МЕНЯ!
«ТРУС!»кричу я про себя, вложив всю ненависть в это маленькое слово.
Его лицо омрачается. Он ведь слышит, о чем я думаю. Отлично. Тогда, возможно, он сможет почувствовать всю силу моей ненависти и злости.
Холодная, липкая рука ложится на мои ребра, а я даже не могу вздрогнуть. Боже, как это низко! Неужели Долохову недостаточно того, что ему позволили раздеть меня?!
Но едва он коснулся меня, как тут же отдернул руку, словно обжегшись.
Я позволил тебе смотреть на нее, но ты не можешь ее трогать, Люциус направил палочку на Долохова. Она грязнокровка, помни это. Попытайся сохранить хоть какое-то достоинство.
О, да ладно, умоляюще начал Долохов, но Беллатрикс оборвала его.
Нет, Антонин, таких, как она, трогать нельзя. Сам знаешь.
Если бы я могла, то задрожала бы.
Долохов неохотно отходит от меня, и я чувствую, как мое тело сотрясает дрожь. Знакомое ощущениезначит, я снова могу двигаться. Я сажусь так быстро, как только могу, прижимая колени к груди в попытке прикрыться.
Я смотрю на них. Снизувверх. Долохов плотоядно смотрит на меня. Беллатрикс злорадно улыбается. Выражение лица Люциуса невозможно прочесть.
Мне жаль, что я не владею Легиллименцией, как он. Я бы все отдала, лишь бы узнать, о чем он думает. Я никогда еще не встречала настолько сложного и скрытного человека.
Итак, Беллатрикс поворачивается к Люциусу, что нам нужно узнать у нее в первую очередь?
Какие отношения у Поттера с его родственниками, бросает он будничным тоном. Пока что она нам ничего не сказала. Она утверждает, что он никогда не упоминал о них.
А то! она ухмыляется, глядя на меня. Какие методы вы уже использовали, чтобы заставить ее говорить?
Антонин применил одно заклинание, безразлично говорит Люциус. Но, похоже, оно не возымело должного действия.
Не возымело должного действия? Я бы посмотрела на него после пяти минут под этим заклинанием. Я бы сама его наложила. А потом смотрела, как ублюдок кричит и корчится в агонии. О, да!
А, его любимое! ухмыляется Беллатрикс, поворачиваясь к Долохову. Я, конечно, восхищаюсь им, Антонин, но все же, иногда стоит менять тактику
А зачем, если и так срабатывает? Я слышу обиду в его голосе. Она бы заговорила, если бы ты нас не прервала.
Да, я тоже так думаю, Люциус переводит взгляд на Беллатрикс. Но, все же, согласен с тобой Белла. Разнообразие придает вкус жизни.
Беллатрикс улыбается, глядя на меня, а я сжимаюсь от ужаса.
Люциус, думаю, у тебя получится лучше, чем у Антонина, она кивает в мою сторону. Покажи мне свои излюбленные приемы. Я могла бы перенять у тебя парочку. Для улучшения собственной техники, так сказать.
Господь всемогущий! Я что, лабораторная крыса?
Люциус смотрит на меня. Выражение его лица словно маска, его невозможно прочитать.
Неужели он сделает это? Я думала, что может быть после всего, что я ему вчера сказала, он не сможет больше причинить мне боль
Я ошибалась. Он спокойно подходит ко мне, поигрывая волшебной палочкой.
Я сворачиваюсь клубком у стены, пытаясь прикрыть свое тело от его взгляда. Но в любом случае, его это не интересует.
Он стоит надо мной, прижав кончик палочки к своему подбородку и глядя на меня с таким выражением лица, будто он никак не может решить, какое заклинание использовать на мне в первую очередь.
Как я могла допустить мысль, что я достучалась до него? Как я могла быть настолько глупой, чтобы поверить в то, что Люциус Малфойчеловек, который убивал и пытал бесчетное количество раз без каких-либо угрызений совестивдруг пожалеет грязнокровку?
Он медленно опускает палочку, направляя ее кончик мне в лицо. Некоторое время ничего не происходит, и я задаюсь вопросом, действительно ли он собирается наложить на меня заклятие? Я вся дрожу. Пот струится по спине. Я жду и гадаю
До тех пор, пока мои глаза не начинает жечь.
Нет. Не может быть
Я поспешно потираю глаза, но от этого становится только хуже. Я продолжаю тереть, в то время как жжение усиливается, и к нему прибавляется ощущение, будто сотни маленьких игл впиваются мне в глаза.
Я все еще могу видеть! Вокруг все плывет, но я все еще вижу. Я сильно тру глаза, и чувствую влагу слезы или что-то другое.
Я вытираю влагу с глаз и убираю пальцы от лица. Они покрыты кровью.
Нет, это неправда! Я кричу от шока и ужаса, а еще от боли, потому что глаза невыносимо жжет, и течет кровь. Боже, почему я все еще могу видеть? Я чувствую, как кровавые слезы катятся по лицу, и словно кто-то царапает глаза, пытаясь вырвать их из глазниц. Я понимаю, что больше так не могу. Это не должно продолжаться, ведь я могу ослепнуть
Он ненавидит их! Я кричу. Он их терпеть не может и даже не живет теперь с ними!
Несколько мгновений ничего не происходит.
Но затем жжение в глазах прекращается.
Я тяжело дышу, вытирая кровь с лица. Я чувствую под пальцами теплую, вязкую, сладковато-приторно пахнущую влагу, покрывающую мое лицо. Когда я открываю глаза, мое зрение вновь четкое и ясное.
Я удивляюсь сама себе: как я могу сначала биться в агонии, а в следующий момент чувствовать себя прекрасно?
Это магия.
Но сейчас, магия уже не кажется мне такой замечательной, как раньше.
Они обмениваются взглядами, и я замечаю, что они разочарованы.
Господи, что я им сказала?
Все хорошо. Они не могут этим воспользоваться. Никто не пострадает. Все хорошо. Все просто прекрасно. Хорошо, хорошо, хорошо.
Я громко повторяю про себя это, как мантру, дабы заглушить все остальные мысли о том, что я слабое, отвратительное и жалкое
Все хорошо. Все просто прекрасно. Хорошо, хорошо, хорошо.
Долохов проверяет пергамент, прежде чем повернуться к остальным. Они выжидающе смотрят на него с мрачным выражением лица.
Она говорит правду.
На лицах Люциуса и Беллатрикс появляется выражение недовольства.
Черт, выдыхает Беллатрикс.
Да неважно, говорит Люциус, вчера она назвала достаточное количество людей, которых он может использовать вместо бесполезных теперь уже магглов. Когда ему кто-нибудь понадобится, у него будет достаточно широкий выбор. Да, ему придется вычеркнуть родственничков из списка, но вряд ли это имеет для него значение.