Зоя Ивановна походила, походила по высоким кабинетам, и, видя, что толку от этого хождения нет, принялась за Минаева. Но и тому встречаться с ней не очень-то хотелось.
Это не Зоя Ивановна, а исчадие ада, плевался он всякий раз, когда Черняев или Подушкин говорили, что к опорному пункту приближается Колесникова. И за какие такие провинности послал ее Бог мне на голову?!!
Грехов, Виталий Васильевич, только у Бога нет, хихикал Подушкин, блестя чернотою цыганистых глаз. У остальных: возами возитьне перевозить
Черняев, Паромов, «штаб», разбирайтесь с ней сами, как хотите. Меня нет! отдавал команды старший участковый.
Сам же, чтобы не встречаться, убегал, кривя конфузливую мину на лице, в кабинет Подушкина. Подальше от глаз назойливой Зои Ивановны.
Если Минаев прятался от нежелательной посетительницы, то Черняев торжествовал.
Здравствуйте, Зоя Ивановна, радостно, как лучшему другу, говорил Черняев всякий раз, как только Колесникова входила в опорный пункт. С чем вы пожаловали к нам?..
И с откровенным злорадством потешался над ней, спрашивая, как дела у Валерика, устроился ли на работу Вовик, вышла ли замуж Лена, успевают ли в школе млад-шенькие. Словом, по полной программе отводил душу за те огорчения, которые доставляла ему сама Зоя Ивановна и ее детки. При этом его лицо выражало такое неподдельное искреннее участие, что со стороны, не зная всех обстоятельств дела, вряд ли можно было заподозрить подвох.
Когда же Зоя Ивановна, багровея от злости, в очередной раз объясняла ему, что ее сыновья Владимир и Валерий находятся на «сутках», он сочувственно ахал.
Так нехорошо получилось так нехорошо
И совсем блаженствовал, когда Зоя Ивановна доверительно сообщала, что все случилось благодаря стараниям майора Минаева, в которого она так верила. Тут уж Черняев столь громко сокрушался по поводу «нехорошего поведения» Минаев, что тому в укрытии точно было «не по себе».
Откровенное глумление Черняева над пожилой женщиной, пусть со вздорным и скверным характером, стало напрягать Паромова.
Может, достаточно? как только за Колесниковой в очередной раз закрылась дверь опорного пункта, заявил он старшему коллеге. Все-таки женщина, мать К тому же участник войны, ветеран
Не лезь не в свои сани! немедленно последовал ответ. Побегай с мое из-за ней самой и ее семейки по прокуратурам, попотей в высоких кабинетах милицейского начальства, постой «навытяжку»сразу запоешь по-другому, правозащитник ты наш скороспелый!
Петрович прав! категорично встал на сторону Черняева Подушкин. Да она и не понимает, что над ней потешаются. Вот если б Виктор вдруг повысил голос, она бы восприняла это как личное оскорбление и тут бы накатала очередную жалобу. А такда ради Бога! Пусть душу отводит
Все-таки орденоносец
За это ей честь и хвала, и земной поклон, как говорится Только и при орденах надо оставаться нормальным, вменяемым человеком и гражданином
Минаев, выбравшийся из укрытия, тоже был на стороне Черняева.
Не все же нам плясать под их дудку, пусть и они попляшут
«Что плевать против ветра! решил Паромов. Ребят уже не переубедишь. Дай Бог, чтоб самому таким вскоре не стать. Займусь-ка самообразованием».
8
Пользуясь затишьем, достал из небольшой стопки книг, стоявшей на уголке стола, уголовный кодекс РСФСР с комментариями и стал перелистывать. Со вчерашнего дня его интересовала ответственность граждан за притоносодержание. «Надо же до конца разобраться с этой проблемой, решил он, а то позабудется ненароком!»
На странице семьдесят шестой нашел сразу две статьи на интересующую его тему: 226 и 226 со значком 1.
Статья 226 УК РСФСР гласила, что содержание притонов разврата, сводничество с корыстной целью, а равно содержание игорных притоновнаказывается лишением свободы на срок до пяти лет с высылкой или без таковой, с конфискацией имущества или без таковой; или ссылкой на тот же срок с конфискацией имущества или без таковой.
Еще строже и жестче были санкции статьи 226-1 УК РСФСР.
«Организация или содержание притонов для потребления наркотических веществ или предоставление помещений для тех же целейнаказывается лишением свободы от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой».
Комментарии к статье 226 вообще отсутствовали, а к статье 226-1 вкладывались в четыре строчки и сводились к тому, что ответственность наступает как за неоднократное предоставление помещения для потребления наркотиков, так и одноразовое; как из корыстных побуждений, так и без таковых.
«Понятно, что ничего не понятно, повторился в своих размышлениях Паромов. Но теперь не стыдно будет обратиться за разъяснениями к старшему участковому инспектору. А то спросит: сам читал?.. Краснеть пришлось бы».
Выбрав на его взгляд подходящую минуту, он попросил Минаева «просветить» по интересующей теме:
Минаев, не спеша, развалясь по-барски в кресле, закурил свежую «примку». Посмотрел внимательно на Паромова, глубоко затянулся и, запрокинув голову к потолку, пустил несколько тоненьких колец.
А что, неплохой вопрос, после паузы ответил он. Совсем неплохой!..
И стал излагать свое видение данной проблемы, порой споря и полемизируя сам с собой. Заодно и с уголовным кодексом.
В результате длинного и отчасти странного монолога Паромов пришел к выводу, что наличие какой-то статьи в уголовном кодексе еще не говорит о том, что статья эта будет действовать. «Не рабочая статья», звучал такой парадокс на языке юристов. Кроме того, сотрудники милиции, особенно участковые и оперативные работники, довольно свободно трактовали слово «притон». Им, как говорится, не мешало бы вникнуть в юридические тонкости, а не руководствоваться эмоциями.
Оказалось, что по статье 226-1 УК РСФСР привлекать вообще некого. Только два известных Минаеву лица: Мишин Михаил, старый особо опасный вор-рецидивист, отбывающий очередное наказание, да Беркут, скрывающийся от милиции, только и были привлечены к уголовной ответственности за незаконное приобретение и употребления наркотических средств. Добывали в аптеках. Какие тут притоны для наркоманов, если таковых практически не имелось
Что же касалось статьи 226 УК РСФСР, то, несмотря на всю ее грозность звучания и тяжесть санкций, все юристы спотыкались на расшифровке такого понятия, как «разврат». Уж слишком это слово было емким и неконкретным. Распитие спиртных напитков, даже групповое, даже в антисанитарных условиях, даже в помещениях, пропахших мочой и потом, с полчищами бесстрашных тараканов, вряд ли подпадало под диспозицию статьи. Имевшие же место факты случайных совокуплений разнополых посетителей этих злачных помещений еще надо было зафиксировать, а потом и доказать на следствии и в суде, что они являлись актами разврата, а не страстным порывом любящих сердец И где свидетели этого разврата? И кому нанесен моральный и нравственный ущерб?!!
Вот так и получилось, что статьи в УК были, что притоны и их содержатели официально состояли на учете в милиции и почти ежедневно проверялись, но к уголовной ответственности никто не привлекался.
Время от времени сотрудники милиции «выгребали» из этих злачных мест постоянных или случайных посетителей, составляли административные протоколы, в том числе и на хозяев притонов, и направляли в районные народные суды. В судах незадачливые любители острых ощущений штрафовались или подвергались административному арестуэто как уж сотрудник милиции смог изложить обстоятельство вменяемого правонарушения. На этом вся борьба с притоносодержателями фактически заканчивалась.
Кроме того, что имелись определенные процессуальные закорючки, были и оперативные соображения. Соображения эти в какой-то мере позволяли существованию выявленных притонов. Например: данные притоны были уже известны и потому легко контролируемы, их хозяева, где по собственной воле, где вынужденно сотрудничали с милиционерами, поставляли информацию. Так зачем же рубить сук, на котором сидишь? Курицу, несущую золотые яички, на бульон не пускают.
Доходчиво объяснил, улыбаясь одними глазами, мягко и вкрадчиво спросил Минаев, окончив консультацию.