На воле ходи где угодно и кого хочешь, заражай, но в административной изоляциине смей!
И Бекет отлично пользовался этой несуразицей, а точнее, прорехой в законодательстве. Первые полгода, когда материалы о нарушении им правил административного надзора до суда не доходили, придерживаемые Озеровым в надежде на ценную информацию, да так и «чахли» по истечению срока действия.
Чтобы привлечь поднадзорного по статье 198-2 УК РСФСР, то есть за злостное нарушение установленных ограничений, его сначала надо было дважды через суд «притянуть» к административной ответственности. А там, то сами милиционеры простили, то срок давности истек, то судья усмотрел нарушения в милицейском иске и отказал в наложении административного наказанияи оставался поднадзорный на свободе. Правда, до поры до времени
Так вот и с Бекетом получилось. То милиция первые полгода не спешила в суд с материалами выходить, то он, почуяв неладное, стал хитрить и прятаться от участковых. Зиму на «Стезевой даче», в противотуберкулезном диспансере провалялся. Ближе к весне в вендиспансер залег. Лечилсяне лечился, а на вполне законных основаниях от надзора уходил. И от справедливого наказаниятоже.
А если не находился в диспансерах, то шатался по знакомым, в основном, лицам, ранее судимым, с кем одни и те же зоны топтал и из одного котла баланду хлебал. Одни из них, те, что придерживались воровских традиций, предоставляли кров с радостью, чтобы на очередной «планерке» похвастать, что он милиции не боится и опального друга выручает; другиес большой неохотой. На одни сутки, на одну ночь. Чтобы потом бывшие дружки в темном месте не перехватили и морду не набили за отказ в «гостеприимстве». Не брезговал и притонами, теми самыми, о которых еще недавно информацию в отдел поставлял.
Хоть и говорят, что для зэка тюрьмадом родной, но желающих быть в этом доме находилось мало. Хотя и были случаи, что бомжи от тоски, безысходности и зимних холодов сами просились на зону. На полгода по 209 статье. Чтобы немного подхарчиться за казенный счет, да подлечиться, очиститься от коросты и педикулеза. Но таких «мудрецов» были единицы. Остальные от тюрьмы отбивались всеми правдами и неправдами. В том числе и Бекет.
Однако, участковый инспектор Астахов и в этой сложной обстановке умудрился один раз административное нарушение правил надзора ему впаять, «выцарапав» как-то ночью от братьев Ершей, проживавших на улице Черняховского, не раз судимых, но притихших в последнее время, и старых друзей Бекета. Примерно в середине апреля.
После чего Бекет в прямом смысле слова кинулся в бега, перейдя на нелегальное положение. И выловить его было трудно.
А тут дело с подрезом гражданки Лащевой ее сожителем Костей вновь всплыло и мельничным камнем на шее повислоприходилось отбиваться уже не от прокуратуры, а от областного суда, где оно рассматривалось, и куда Астахова стали чуть ли не ежедневно вызывать на допрос в качестве свидетеля. А потом и «частник» на имя начальника прислали, чтобы бедного участкового наказать, который уже и так был наказан. Строгим выговоряшником с занесением в личное дело.
Потом семейный дебошир Аненков, доставленный Астаховым в опорный пункт за мелкое хулиганство, учиненное с женой и дочерью, попросившись в туалет, там чуть не повесился на брючном ремнеи опять нервы натянуты как струны.
Только стало это забываться, как новое ЧП. Во время вечернего дежурства потерпевший Дроздов, мужчина пожилого возраста, полный и страдающий одышкой, придя в опорный пункт с жалобой на сына-подонка, избившего его, неожиданно умер. От инсульта, как констатировали врачи «скорой помощи», немедленно вызванные в опорный пункт. Сам по себе факт малоприятный, а тут еще то, что Дроздов при падении во время инсульта, головой ударился об угол стола и рассек себе на лбу кожу. И доказывай, что ты не верблюд, и что его, этого терпилу, не в милиции убили!.. Уж очень любят всех собак на милиционеров вешать! Хорошо, что дружинников было человек пять, и все произошло на их глазах, да заместитель прокурора района Деменкова Нина Иосифовна сама выезжала на место этого происшествия и разобралась без лишней волокиты. Хорошо-то, хорошоно опять нервы натянуты до звона в ушах и сердечко того и гляди из грудной клетки выпрыгнет
Это только опера подкалывают, что у участковых работа непыльная и несерьезная, не требующая ни ума, ни нервов. На самом делене работа, а сплошной стресс!
Не успел от этого отойти, как надо весенний «набор» в ЛТП осуществлять. Вставали в пять, ложились в двенадцать. Спасибо внештатным сотрудникам. Тоже день и ночь проводили на опорном, помогая оформлять, охранять, чтобы не разбежались будущие трезвенники, водить по медкомиссиям. А медкомиссии у них были почище, чем у сотрудников. И рентген, и флюорография, и десятки анализов крови, мочи и кала.
Как космонавтов обследуют! возмущались участковые дотошности врачей. Простому смертному такое и не снилось. Надо стать алкашом, чтобы получить квалифицированное медицинское обследование. Во, страна!
Словом, Астахову было не до Бекета. Точнее, не до одного Бекета. О себе и думать не приходилось, хотя желудок все чаще и чаще напоминал о необходимости ложиться в санчасть на лечение.
Но о себе потом. Сначала работа. Главноеэто работа.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
За что, братцы, еще выпьем? отрывая наполненный сухим вином стакан от столешницы, спросил больше себя, чем остальных постоянных обитателей ОПОП начальник штаба ДНД завода РТИ. За удачу выпивали, за дружбутоже, за меняеще раньше, в самом начале. Так, за что?
Подушкин Владимир Павлович был чуть на взводе. Не часто расстаешься с друзьями. Не часто меняешь работу. Еще неизвестно, как там, на новом месте, сложится. И потому немного расслабился.
За окончание весеннего синдрома, подсказал очередной тост старший участковый. Может, дурдом наконец-то прекратится! Как-никак, а уже двадцать девятое число заканчивается. Первомай на носу.
Выпили.
Кто, как Подушкин, винца, ктоводочки
Стали, не спеша, закусывать.
Было около двадцати трех часов. Рабочий день кончился. Давно по домам разошлись дружинники и внештатные сотрудники милиции. Давно убыл на своем УАЗике водитель Наседкин, отвозя данные о профилактической и административной работе за вечер в дежурную часть Промышленного РОВД. И только трое участковых, да инспектор по делам несовершеннолетних, да начальник штаба ДНД все еще не покидали «родные пенаты», устроившись за накрытым столом в кабинете Подушкина.
Палыч переходил в охрану завода заместителем начальника охраны и по данному поводу учинил прощальный ужин. Вообще-то, всегда нескупой, напоследок он совсем расщедрился. На столе стояла вместе с уже традиционным сухим вином и пивом бутылка «Золотого кольца» с винтовой крышечкой. Нарядная и пухленькая, как доярка в колхозе-миллионере. Закусь был если не обильный, то довольно разнообразный и калорийный.
«Бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе сражались они». Не торопясь, обстоятельно. Это еще когда удастся так вот собраться?..
А помнишь, Володь, как Ероху из твоего дома успокаивали после семейного скандала? спросил Сидоров Подушкина. А он, одурев от водки, за нож схватился. Помнишь?
Что-то подобное припоминаю.
Да, как же! Припоминаю! передразнил Сидоров с небольшим возмущением, что Подушкин не может вспомнить этот эпизод. Ты еще подушку у них с кровати взял, чтобы в случае чего, защититься Ну?
Это тот, что себя ножом в пах сдуру саданул и потом месяц в больнице отлеживался: лезвие-то оказалось с ржавчиной?
Вот, именно! обрадовался Сидоров. А то: не помню, не помню
Ты сам лучше вспомни, как из сотового дома труп Ласточкина в морг на мотоцикле отправлял. А тот, как памятник, из люльки торчал и почему-то своей негнущейся рукой путь к светлому будущему указывал. Засмеялся Подушкин.
Живеммучаемся, и помремсплошное издевательство, вклинился Паромов. Ни родное министерство, ни местная власть, так любящая кричать про заботу о простом человеке, до настоящего времени так и не удосужились обеспечить труповозкой город. Только в фильмах: санитарная машина отвозит умерших в морг. Только в фильмах. А у насучастковый. И санитар, и труповоз. Что попало под руки, на том и повез как бревно.