Степан, а какова роль Ситняка в деле Хохлова?
Я считаю, что привлекать к уголовной ответственности надо и Хохлова, и Ситняка. Оба воры. А действовали они вот как. Перед каждым праздником готовые пакеты Ситняк вывозил из комбината на своей машине, а потом рассылал их по квартирам руководства. Когда отмечалось пятидесятилетие генерала Мунтяна, он много вывез высокосортного коньяка, а с других предприятийделикатесов к столу. Только за это он должен сесть надолго. Вот вспомнишь меня, отыграется эта мразь на Тузлукове за задержание Хохлова с коньяком.
Ты прав. Пока зло торжествует, но, я думаю, ненадолго. Свежим воздухом повеяло в МВД. Министр поддерживает Рыкова, а тот стремится создать аппарат из профессионалов. Это радует. Уверен, что твой вопрос будет пересмотрен и справедливость восторжествует, подвел Санев итог беседы с Сидореней.
Дай бог, чтобы так и было, согласился тот.
Ты ешь, а то все ведь остыло.
* * *
Цердарь был весьма обеспокоен начавшимся расследованием. Еще с начала проверки, проводимой Саневым и Шамшуриным, он, выбитый из равновесия, заволновался, переговорил с приятелями, предупредив их не давать показаний, как бы ни изощрялись сотрудники милиции при опросах, посоветовался с шурином Дудко. Анатолий Ефремович предложил активных действий пока не предпринимать, а скорее выяснить, что криминального может быть вменено именно ему, и только тогда подключать высокопоставленных покровителей. Главноене паниковать.
Несколько успокоенный, Цердарь убеждал себя, что никому не удастся разбить созданный им щит защиты, поэтому на первых порах просто наблюдал за действиями сотрудников, радуясь их неудачам.
Но время шло. Были возбуждены уголовные дела. И это обстоятельство привело его в паническое состояние. Он сделал попытку поговорить с Шамшуриным, но тот отделался молчанием и даже прикрыл дело при его появлении в кабинете. На вопрос, нужна ли помощь, следователь ответил отказом и откровенно выжидал, когда наконец Виктор Александрович отойдет от стола. Для приличия Цердарь еще некоторое время побеседовал на отвлеченные темы, но заметив, что его собеседник разговора не поддерживает, попрощался и торопливо вышел из кабинета.
Вечером он заехал на квартиру к Дудко. С приветливой улыбкой его встретила сестра Соня, молодая, рано располневшая женщина. Она расцеловала Виктора Александровича и предложила пройти в зал к мужу, куда обещала принести и ужин. Анатолий Ефремович, в спортивных брюках и майке белого цвета, с солидно выпирающим животом, в одиночку смотрел телевизор. В раскрытое окно влетал теплый ветерок, мягко шевеля шторами.
Здравствуй, Ефремыч. Скучаешь один, заметил Цердарь и, не ожидая ответа, поинтересовался:Как мои племянник и племянница?
В пионерском лагере пребывают. В воскресенье Соня их навестила, а мне не удалось. Все работа, черт бы ее побрал. Как только подходит выходной, обязательно найдется какое-нибудь дело. Видимо, пора уходить на пенсию, заключил Дудко.
В твоем-то возрасте на пенсию? Смеешься, Ефремыч. Надо еще поработать. Уйдешь ты, меня съедят с потрохами. И так крутят, вертят, что-то вынюхивают, пожаловался Цердарь.
Что крутят, то верно. Даже посадить могут. Сейчас модно отправлять работников милиции в колонию за любую мелочевку. Может, по этой причине они и вокруг меня вьются, поддержал его Дудко. Ну со мной ты можешь говорить откровенно. Я твой родственник и обеспокоен не меньше тебя в благополучном исходе дела. Так что можешь не юлить.
Ну хорошо. Я тебе доверяю, как себе. Мне очень плохо. По этому делу, которое они раскручивают, я могу загреметь как организатор ограбления. В своих ребятах я уверен. Они будут молчать, но как поведут себя другие, не знаю. Особенно боюсь Милютина. Он основной свидетель.
А сейчас где он?
В следственном изоляторе. Арестован за хищение запчастей на Тольяттинском заводе.
Завтра поезжай к начальнику следственного изолятора Васильеву и переговори с ним. Он должен тебе помочь. Я его вытаскивал из такого дерьма, что всей своей жизнью не рассчитается. Первое, что сделай, это переговори с Милютиным, но разговор поведи такой, чтобы тот от страха в штаны наложил. Тогда он будет молчать. Я позвоню Васильеву и попрошу, чтобы держал Милютина на крючке, проводил профилактические беседы и применял другие «эффективные» меры. В этом он мастер. А ты, Виктор, действуй энергично. Обрубай концы везде где можно. Тогда Шамшурин окажется бессильным. Как чувствует себя твой вернейший друг Ситняк?
Мандражит так, что смотреть противно. Совсем упал духом, совсем. Его высокопоставленные покровители ушли в сторону и с ним стараются не общаться, боятся за себя. Ситняк злится, однако ничего сделать не может, а эта сволочь, Санев, делает все, чтобы отправить Серегу на скамью подсудимых, ответил Цердарь.
Переговори с Сергеем и, если найдешь нужным, действуйте вместе, используйте связи, покопайтесь в прошлом Санева и Шамшурина, испробуйте шантаж, женщин и выпивку. Будет неплохо, если вы их на чем-нибудь поймаете. Тогда многое можно будет нейтрализовать.
Спасибо, Ефремыч. Все, что посоветовал, сделаю.
В это время жена Дудко вошла с подносом, принесла ужин и графин вина. Все расставила на столе, понимающе улыбнулась мужчинам и быстро вышла из комнаты. Хозяин дома наполнил бокалы, и они, не чокаясь, молча выпили, а потом принялись за еду, продолжая обсуждать все тот же вопрос. Разошлись довольно поздно.
Татьяна еще не ложилась спать, обеспокоенная долгим отсутствием мужа. Встретив Цердаря упреком, что не сообщил, когда придет домой, она метнулась на кухню, чтобы приготовить ужин, но Виктор ее остановил:
Ужинать не буду. У Анатолия Ефремовича и выпил, и закусил. Пошли спать, Танюша.
Витенька, давай договоримся на будущее, сообщай, пожалуйста, где находишься и когда придешь домой, чтобы я не волновалась. Ведь это не трудно, говорила она, взбивая постель.
Обещаю, Танюша, больше такого не будет. Замотался сегодня и забыл позвонить. Извини меня и не сердись, Виктор обнял ее сзади, положив обе руки на груди и крепко прижал к себе. Она откинула голову назад, дав поцеловать в губы и шею
Утром, не заезжая на работу, Цердарь отправился в следственный изолятор. Васильев уже находился на рабочем месте и сообщил, что ему звонил Дудко и по всем вопросам проинформировал.
Так в чем проблема, Виктор Александрович? Анатолий Ефремович сказал, что ты все подробно пояснишь. Если вопросы касаются следственного изолятора, то все решим. Здесь сложностей нет, улыбаясь и разливая крепкий чай, говорил начальник СИЗО.
Задача простая. Необходимо привести в «сознание» одного твоего подследственного и заставить надолго замолчать, Виктор Александрович постучал ложечкой по стакану, подчеркивая важность сказанного.
Ты предлагаешь организовать сердечный приступ с летальным исходом, как говорят врачи, или самоубийство в камере? Трудно будет, но коль это нужносделаем, помрачнев, заявил Васильев.
Да нет. Ты меня не так понял. Доставь его в следственную комнату, а я сумею поговорить так, что будет молчать.
Кого доставить?
Милютина. Разве Анатолий Ефремович тебе не говорил о нем?
Нет, не говорил. Иди в девятнадцатую комнату. Сейчас его к тебе доставят.
Через минут двадцать перед Цердарем сидел Милютин и молчал.
Здравствуй, Наум. Зашел и не поздоровался. Обиделся, что ли? Но повода на обиду я не давал, начал разговор Цердарь.
Мне обижаться не на кого и нечего. Я жизнью обижен. Зачем вызывали? спросил Милютин.
А вызывал я тебя просто побеседовать. Кое-что хочу спросить, кое-что хочу посоветовать.
???
Тебя не допрашивали по поводу изъятия видеоаппаратуры?
Никто не приходил и никто меня не допрашивал, ответил Милютин, решив все отрицать.
Наум, зачем врать? Тебя допрашивал Шамшурин, вот в этой самой комнате. Об этом имеются документы и разрешение твоего следователя на допрос. Возникает один вопрос: почему ты скрываешь этот факт и зачем?
Меня допрашивали столько раз, что всех следователей запомнить трудно. Может, и Шамшурин был, сказать утвердительно, не могу, равнодушно, не повышая голоса, отвечал Милютин.