Уйдем куда-нибудь с этого холода, простучал зубами Карелла. Что с тобой, Дэнни? Я помню времена, когда мы встречались, как цивилизованные люди, в ресторанах и барах. К чему вдруг эта насквозь промерзшая тундра?
Тебе холодно? удивился Дэнни.
Я стою здесь на углу уже пятнадцать минут. Послушай, как гудит ветер. Прямо как на Северном полюсе.
Смотри-ка, а мне тепло, сказал Дэнни.
Вон там подальше кафетерий. Пойдем туда, предложил Карелла. И уже на ходу спросил:
Разузнал что-нибудь для меня?
Разузнал насчет игры. Не знаю, какая тебе от этого польза, но кое-какие подробности прорезались.
Выкладывай.
Во-первых, игра ведется нерегулярно, как ты считал. Играют, когда охота. Иногда два-три раза в неделю, а порой и раз в месяц, понятно?
Понятно, отозвался Карелла. Входи.
Он вошел в кафетерий сквозь вращающиеся двери. Дэнни последовал за ним.
Я всю жизнь боюсь вращающихся дверей, заметил Дэнни.
Почему?
Ребенком меня один раз прищемило.
Кофе будешь?
Конечно.
Они подошли к стойке, взяли две чашки кофе и нашли пустой столик в глубине зала. Прежде чем сесть, Дэнни внимательно огляделся.
В этих открытых круглые сутки кафетериях обычно гужуются наркоманы, сказал он. Не хватало, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел меня с тобой.
Давай, сказал Карелла, рассказывай про игру.
Я уже сказал тебе, что ты ошибаешься: игра там ведется нерегулярно, так?
Да. Что еще?
Во-вторых, ты прав насчет того, что играют они в одном и том же месте. Но, Стив, размах этой игры не заслуживает внимания.
Ты имеешь в виду число игроков или ставки?
И то и другое. Если каждый раз набирается десять человек, считай, что им повезло.
Это не так уж мало, заметил Карелла.
Да нет, ерунда. Я видел, как вокруг стола сидит двадцать человек.
Ладно, а как насчет ставок?
По малой. Лимита нет, но ставка не больше доллара-двух, от силы пятерки.
А что насчет Лассера? Имел он что-нибудь с этого?
Нет.
Тогда зачем рисковать, позволяя у себя в подвале играть?
Не знаю, Стив.
Да, не очень понятно.
Непонятно и насчет игроков.
А кто там играл, Дэнни?
Каждый раз другие, большей частью мелочь всякая. Постоянных было только двое, насколько мне удалось выяснить.
И кто это?
ОдинАкула Эли Спедино, слыхал про такого?
Что про него известно?
Почти ничего, ответил Дэнни. По-моему, он сидел, и не раз, в Каслвью. За чтоне знаю.
А кто второй?
Его зовут Зигги Рер. Слыхал про такого?
Нет.
Я тоже. Во всяком случае, игра была на уровне детсадовской. Деньги небольшие, да и про игроков никто ничего не знает.
Были такие, кто выиграл порядочно?
Как можно выиграть порядочно, если ставят по мелочи? Кроме того, если Лассер не был банкометом, с чего это кому-то затаить против него злобу, выиграл ты или проиграл?
Да, верно. Я ничего что-то не понимаю, Дэнни.
Одно я понимаю, ответил Дэнни. По какой бы причине Лассер ни позволял им пользоваться его подвалом, во всяком случае, не потому, что ему за это платили.
А он сам вкладывал деньги?
Ты о чем?
Сам он играл? спросил Карелла.
Нет. Иногда смотрел, как играют. Но большую часть времени сидел в другой стороне подвала, читал газету или раскладывал пасьянс.
Кто тебе об этом рассказал, Дэнни?
Малый, который участвовал в нескольких играх, а потом понял, что зря теряет время.
Не понимаю, покачал головой Карелла. Ей-богу, не понимаю.
Чего ты не понимаешь?
Лассер должен был зарабатывать на этих играх. Так, по крайней мере, объяснили мне его приятели.
Приятели не всегда знают, пожал плечами Дэнни. Я говорю тебе то, что узнал, Стив. Играли по маленькой. Лассер с того ничего не имел.
Может, кто-то из них платил ему постоянно за право играть? Сотни две долларов, как ты думаешь?
Стив, это же не игра, а слезы, понятно? Доллар-два, вот и все. Кто же будет платить Лассеру за это две сотни, можешь ты объяснить? Банк-то у них был пустяковым.
Ладно, не две сотни, а четвертную или что-то вроде этого.
Это ближе к истине, только я не пойму зачем.
За меньшие деньги он не стал бы рисковать, отозвался Карелла.
Рисковать? Послушай, Стив, из того, что мне стало известно, я понял, что об этой игре знают все патрульные на том участке. А это значит, что им платили, верно? Поэтому чем рисковал Лассер? Никакого риска не было. Он позволял им пользоваться подвалом, а сам оставался чистым.
Значит, просто делал одолжение? спросил Карелла.
Почему бы и нет? Давал ребятам возможность поиграть. Почему в это так трудно поверить?
Ни почему, ответил Карелла. Я верю.
Тогда в чем проблема?
Мне хотелось бы знать, каким образом Джордж Лассер, который жил на такой респектабельной улице в Нью-Эссексе, познакомился с подонками, которым захотелось поиграть в кости в его подвале.
Почему бы не спросить об этом самих подонков? усмехнулся Дэнни.
Именно это я и собираюсь сделать, ответил Карелла.
Глава 7
Акула Эли Спедино явился в сыскной отдел по собственному почину в десять утра в понедельник 13 января. Весь уик-энд его в городе не было, объяснил он, а когда вернулся, узнал кое от кого по соседству, что двое ле... два детектива его разыскивают. Поскольку скрывать ему было нечего, он рассудил, что лучше самому прийти к ним прежде, чем они объявят розыск по всей стране, ха-ха-ха.
Карелла и Хейз предоставили Спедино возможность немного похохотать, а затем попросили его присесть. Спедино недаром прозвали Акулой. Голова у него по форме напоминала акулью голову, а когда он улыбался, у человека замирала душа при виде его острых мелких зубов. Он обладал подвижностью и грацией танцовщика, и поэтому казалось, будто он, не прилагая никаких усилий, способен скользить в водах Карибского моря, охотясь среди коралловых рифов за аквалангистами. И кроме того, он был не то чтобы бесстрашным, а каким-то непредсказуемым. Невозможно было понять, что он предпримет, если брызнуть ему в лицо водой: уплывет ли в страхе или начнет кровожадную атаку? Акула не понравился Карелле еще тогда, когда он перечитывал имеющееся на Акулу досье, и вызвал у него еще меньше симпатии, когда расположился перед ним за столом в следственном отделе.
Так зачем я вам понадобился? переспросил Спедино, усевшись на стул в понедельник утром.
Доводилось отбывать срок, Спедино? решил проверить его Карелла.
Если вы меня искали, значит, уже видели мое досье и прекрасно знаете, что я делал и чего не делал, верно? улыбнулся Спедино своей акульей улыбкой, обнажив мелкие острые зубы.
Предположим, что не видели и ничего о тебе не знаем. Расскажи-ка лучше сам.
Я засыпался дважды, сказал Спедино, и улыбка исчезла с его лица, сделав взгляд еще более напряженным. В 1930 году подделал кое-какие бумаги и отсидел пять летвесь срокв Каслвью.
Впервые нарушив закон? спросил Карелла.
Да.
И отсидел весь срок?
Да. Мне в ту пору было всего восемнадцать, норовом я был горяч, поэтому освобождения условно, честно говоря, не заслужил.
Значит, тебя выпустили в 1935 году, верно?
Да. А в 1936-м я снова сидел, только уже не в Каслвью.
Где и за что?
Шесть месяцев на Уокер Айленде за подстрекательство к преступлению.
И кого же ты подстрекал?
Я пытался убедить одного малого из банка изготовить на мое имя несколько чеков.
И каким манером ты его пытался убедить?
Сказал, что порежу, если он этого не сделает.
И чем это кончилось?
Он пошел в полицию, пожал плечами Спедино. Чеков я так и не получил, зато заработал шесть месяцев на Уокере.
А с тех пор? спросил Хейз.
Чист, как снег.
А кто играл на деньги в подвале у Лассера? Выражение лица у Спедино не изменилось ни на йоту.
Какие игры? спросил он. И кто такой Лассер?
Джордж Лассер.
Первый раз слышу.
Пятая Южная, 4111.
А где это?
Мы знаем, что ты там бывал, Спедино.
Когда шла игра? спросил Спедино.