А что? Решил рассказать все как на духу?
Нет. Просто думаю, может, вы меня с кем-то спутали. Поэтому и спросил, когда играли.
Спедино, медленно сказал Карелла, тымешок дерьма.
Может, и так, не стал возражать Спедино, улыбнувшись своей хищной улыбкой, но я и вправду ни в чем не замешан с тех пор, как вышел из тюрьмы, и надеюсь никогда больше туда не возвращаться.
Хочешь сказать, надеешься, что тебя никогда больше не поймают, а, Спедино?
Нет, сэр, я хочу сказать, что больше ни в каких противоправных действиях я не участвую.
Начиная с 1936 года, так?
Да, сэр, с ноября 1936 года, так будет вернее.
А когда ты познакомился с Лассером? Приблизительно в ту пору?
Не знаю я никакого Лассера, упорствовал Спедино. Его речь, равно как и поведение, резко изменились, как только Карелла упомянул об игре в кости. Он старательно выговаривал каждое слово на манер преподавателя ораторского искусства, чем еще больше стал похож на мелкого мошенника, который один раз сел за попытку подделать чеки, а второйза угрозу применить насилие в ответ на отказ оказать ему помощь на выбранной им стезе, заключавшейся снова в подделке документов. И в то же время сидел он на стуле прямо и пытался держаться с достоинством, но тем не менее напоминал выбравшуюся каким-то образом из вод морских акулу в темно-синем костюме с серым галстуком и серой шляпой, что лежала у него на коленях.
Лассерэто тот, кто позволил вам играть в кости в своем подвале, объяснил Карелла. Тебе и твоему приятелю Зигги Реру, игравшим постоянно. Кстати, кто он такой, Спедино? У нас за ним ничего не числится.
Первый раз в жизни о нем слышу, сказал Спедино.
Спедино, меня ты слышишь? спросил Карелла.
Слышу.
Спедино, мы имеем дело с убийством.
Что значит «с убийством»?
Речь идет не об игре и даже не о подделке чеков. Речь идет о человеке, которого зарубили топором.
Я и муху-то убить не способен, возмутился Спедино. Куда уж мне взяться за топор, попробовал пошутить он, но детективы продолжали смотреть на него без улыбки.
Убийство, сказал Хейз.
Убийство, подтвердил Карелла.
Убийство? вдруг рассердился Спедино. Чего это вы вдруг решили мне пришить? Сроду не слыхал ни о Джордже Лассере, ни о Зигмунде Фрейде.
О Зигги Рере, поправил Карелла.
Ага, о нем. Что это с вами, ребята? Вы что, взялись теперь за тех, кто завязал? Ну, промазал я дважды еще в тридцатые годы, так какое это имеет отношение к нынешнему дню? Оставьте меня в покое, а? У вас что, есть против меня какие-то факты? А если нет, то либо я ухожу, либо дайте мне вызвать моего адвоката.
Смотри-ка какую птицу мы сюда заполучили, заметил Хейз. Настоящий гангстер. У него, оказывается, и свой адвокат имеется! Ну-ка, Спедино, давай покажем, как это делается в кино! Ты вызовешь своего адвоката, а мы будем стоять перед ним навытяжку и величать его «сэром», верно?
Ха-ха, очень смешно, угрюмо отозвался Спедино.
Расскажи нам про игру в кости, сказал Карелла.
Не знаю я ни про какие игры. Сказать по правде, я и счет-то вести не умею. Семь или одиннадцатьмне все едино.
Еще бы! отозвался Карелла.
Именно так.
Нам хотелось бы знать про твои связи с Джорджем Лассером или, верней, какими они были, сказал Карелла. Может, все-таки соизволишь поведать нам то, что нас интересует, Спедино, пока мы сами не отыскали, и тогда уж обязательно все повесим на тебя.
А что это вы собираетесь отыскать? Кого вы берете на пушку? Я чист, как снег.
Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Спедино?
Я работаю в книжном магазине.
В каком магазине?
Не верите, а? Вам кажется, что если отсидел в тюрьме, то в книжном магазине уже и работать нельзя? Вот представьте себе, что именно там я и работаю.
В каком книжном магазине?
На Хэмптон-авеню в Риверхеде, где торгуют остатками нераспроданных книг.
Как зовут твоего босса?
Мэтью Хикс.
И сколько он тебе платит?
Сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов.
И ты стараешься их спустить в игре в кости?
Я нигде не стараюсь их спустить, с достоинством ответил Спедино. Я женат, у меня двое детей, и с 1936 года я ни разу не нарушил закона. Послушайте, я ведь уже не молод, мне пятьдесят два года. А Джорджу Лассеру было восемьдесят семь, заметил Хейз.
Прекрасный возраст, отозвался Спедино, и тем не менее я с ним знаком не был.
Значит, нас неверно информировали, да? спросил Карелла.
Вероятно.
Ты никогда не был возле дома 4111 на Пятой Южной, ничего не знаешь об игре в кости, которая шла в подвале этого дома, и не знаком ни с Джорджем Лассером, ни с Зигги Рером, так?
Совершенно верно, кивнул Спедино. Вы правильно меня поняли.
Мы еще вернемся к тебе, Спедино, пригрозил Карелла.
А сейчас я могу идти?
Где ты провел этот уик-энд?
За городом, я вам уже сказал.
Где?
Я возил семью в Джерси на несколько дней.
А почему сегодня ты не на работе?
Мы открываемся только в одиннадцать.
А когда закрываетесь?
В семь вечера. Это ведь книжный магазин. Люди не заходят в книжный магазин в восемь утра.
Кто написал «Мы чужие при встрече»? вдруг спросил Хейз.
Не задавайте мне вопросов про книги, сказал Спедино. Моя работа состоит в том, чтобы сидеть за кассой да смотреть, чтобы кто ненароком не утащил книгу.
Ладно, наконец сжалился Карелла, спасибо, что зашел, Спедино. Иди лучше на работу, не то опоздаешь.
Спедино встал, держа шляпу в руках. Посмотрев сначала на Кареллу, а потом на Хейза, он сказал:
Вы все-таки считаете, что я замешан в этом деле, да?
Мы тебя известим, Спедино.
Тогда у меня к вам одна просьба.
Какая?
Когда будете звонить моему боссу, мистеру Хиксу, скажите ему, что это просто очередная проверка, ладно? Не говорите, что вы меня в чем-то подозреваете.
Ладно, ответил Карелла.
Спедино с той же присущей ему акульей улыбкой обратился к Хейзу, словно призывая его в сообщники:
Он мне не верит, твой партнер.
Хейз ответил не менее хищной улыбкой:
Я тоже.
Пожав плечами, Спедино вышел из следовательского отдела.
Самое забавное в истории Спедино оказалось то, что в ней не было ни капли лжи. Он действительно работал в книжном магазине в Риверхеде, владелец которого, мистер Мэтью Хикс, сказал Карелле, что Спедино сидит за кассой и следит за мелкими воришками, очень умело их замечая. За выполнение его обязанностей Хикс платил ему сто семнадцать долларов в неделю за вычетом налогов, и Спедино, по-видимому, был вполне доволен своей работой, доволен своей женой и двумя дочерьми, одна из которых была замужем за бухгалтером, а вторая ходила в колледж, где изучала фармацевтику.
Положив трубку, Карелла изложил все эти сведения Хейзу, который, мрачно кивнув, вытащил из ящика стола телефонный справочник. Они отыскали в справочнике Зигмунда Рера, проживающего на Бартлетт-стрит, и, вызвав служебную машину, отправились по этому адресу. По дороге Хейз опять принялся рассуждать на тот счет, каким образом Джордж Лассер на скудное жалованье управляющего был в состоянии в 1939 году оплачивать учебу сына в частной школе и содержать жену в частной психиатрической лечебнице.
Так где, черт побери, он брал деньги? несколько раздраженно отозвался Карелла.
А я-то тут при чем? удивился Хейз.
Ни при чем, ни при чем, поспешил заверить его Карелла. Просто это дело начинает действовать мне на нервы, вот и все. Не выношу загадок.
Может, мистер Рер сумеет помочь нам решить все загадки, улыбнулся Хейз.
Надеюсь, вздохнул Карелла. Только и остается, что уповать на других.
Но мистер Рер, как выяснилось, был не в состоянии помочь им разрешить загадку. Мистер Рер, человек лет шестидесяти пяти, худощавый и жилистый, с лысой головой и острым взглядом карих глаз, одетый в коричневый свитер на пуговицах и клетчатую шерстяную рубашку без галстука, впустил их к себе в квартиру только после того, как они предъявили свои удостоверения, и затем спросил, чем может быть им полезен.