Влад привез ее на квартиру своих родителей, накануне выехавших на дачу. Опущенные шторы, мягкий свет, нежная мелодия, дорогие вина и угощения. Молодой хозяин был ласковымдальше некуда. Без умолку твердил, что Людмила прекраснейшая из девушек, самый большой подарок судьбы. По простоте душевной она полагала, что и вправду удача шла ей в руки. Подстерегая момент, Влад скользнул за спиной и намертво сомкнул руки под горячей грудью. И она покорно дала увести себя в спальню.
Здесь все наше с тобой, нашептывал Купылех, суля Людмиле заманчивую будущность.
За свою любовь Скворцова довольствовалась ужином в ресторане. Но кроме ужина надо было еще и обедать, платить за комнату, модно одеваться. Для этого требовалось многое, и не в последнюю очередьденьги.
Их можно зарабатывать, не занимаясь переписыванием конторских бумаг, поучал Купылех.
И Скворцова спешила к своим клиентам, щедро платившим за «разовую» любовь. Казалось бы, невинная забава. Сегодня удовольствие и комфорт. А завтра? Об этом Людмила не задумывалась. Карта шла. Вот она и играла.
Вы, наверное, только тем и занимаетесь, что ищете преступников, исподволь разглядывая Осокина, сказала Скворцова. Ее загорелое, тонко очерченное лицо выражало безмятежность.
Пока, к сожалению, они ходят по земле, в тон ей ответил Осокин. Сейчас, к примеру, меня интересует окружение Макса Коркина. Знаком?
Скворцова почувствовала легкий укол в сердце. «Неужели все-таки влип, слюнтяй, раскололся?» промелькнула мысль, но она ее тут же отбросила. И с вялым безразличием сказала:
Знаком. Милый мальчик. Неужели и онразбойник?
Тогда, пожалуйста, скажите, каким образом у него оказалась эта книга. Капитан извлек из портфеля «Живописную Россию». Вы знакомы, общаетесь, должны знать.
Боже, о чем речь? Скворцова поморщилась, стараясь не выдать досаду. Во всяком случае он не украл это сокровище.
Допустим. Но я жду конкретного ответа.
Он купил.
У кого?
Не знаю, отрезала девушка.
Офицер заметил, что зрачки ее сузились, лицо слегка побледнело.
У нас с вами, Людмила Карловна, доверительный разговор, предупредил Осокин. Вы должны говорить правду. Не играть со мной в кошки-мышки, не тянуть время.
Скворцова задумалась: «Как же это я, дуреха, сболтнула? Теперь он будет на этом играть, не отступит» И тут ее озарило:
Извините, я сперва не придала серьезного значения нашему разговору. На самом деле мы подарили Максу эту книгу.
Кто именно?
Друзья. В ее голосе послышалась жесткость. Осокин, усмехнувшись, упрекнул себя: «Зря теряю время. Не скажет. Ее надо к этому подвести. Исподволь, незаметно».
Ну хорошо, сказал он. Книгу, допустим, Коркину подарили. Обмыли, как водится, а потом
Скворцова вызывающе усмехнулась:
А потомсуп с котом. Неужели и такие очевидные вещи надо объяснять товарищам из уважаемой милиции?
Стройная, благоухающая, она вела себя независимо, с достоинством. Все ей шло: и ярко-сиреневое открытое платье, и босоножки под «цвет», и улыбка, и та естественность, с которой вела разговор.
Что ж, не будем вторгаться в запретную зону, миролюбиво заметил Осокин и предложил пойти в сквер. После полудня дождь освежил воздух, было тихо и тепло. Куда вечером-то ездили? Где-то около восьми часов. На «Волге», разумеется. Куда?
Скворцова помолчала.
Друг пожаловал. Надо было встретить, солгала она.
Встретили?
Да, конечно.
И куда повезли? К себе? К Максу?
Скворцова искоса взглянула на офицера и с некоторой запинкой ответила:
Не туда и не сюда.
Куда же все-таки?
Скворцова почувствовала, что заходит в лабиринт. Она не знала, как себя вести, не могла все наперед просчитать. Поэтому решила выкручиваться, говорить все, кроме правды.
К друзьям, выдохнула она.
Да-да, у вас, я вижу, повсюду друзья-товарищи.
А как же! Не имей, говорят, сто рублей
Что верно, то верно. Без друзей тяжко. Так куда же все-таки повезли друга?
Скворцова медлила с ответом. Наконец сказала:
Ребята называли какую-то улицу. Где-то в новом районе. Запамятовала, ей-богу. Я же в городе пока плохо ориентируюсь.
Может, на улицу Зайцева? подсказал Осокин. Скворцова раскрыла свой разукрашенный ротик, но, втянув воздух, так ничего и не сказала в ответ.
А потом поехали в Купчино, продолжал капитан, внимательно следя за выражением больших голубых глаз.
Какое еще Купчино? переспросила она с застывшим изумлением.
То самое, где «Волгой» сбили женщину.
Скворцова разразилась нервной скороговоркой. Слова посыпались как горох из мешка:
О какой женщине вы говорите? Никто в Купчино не ездил. Я и не знаю, где оно. И никто из нас никого не сбивал, что за шутки? Да что это вы такое говорите? Разве можносбить женщину
Переждав, Осокин бесстрастно заметил:
Какие могут быть шутки? Жду от вас, Скворцова, правдивых показаний. Спрашиваю, где ездили с Коркиным? Где расстались? Конкретно, на какой улице? В котором часу? Отвечайте.
Не помню. Было уже темно. Город я
Тогда, может, покажете?
Скворцова схватилась за голову:
Ой, вы меня совсем запутали!
Капитан сказал наставительно:
Когда человек не виноват, он не путается. Он говорит то, что было на самом деле.
Девушка печально вздохнула:
Ей-богу, не помню. Машины шныряли в разные стороны. Стояли на каком-то перекрестке, «тачку» ловили
А «Волга»? Где же ваша-то «тачка» была?
«Запуталась, совсем завралась, с горечью подумала Скворцова. Мамочка, милая, помоги»
Не знаю. Ничего не знаю, обмерла от страха девушка, и ее лицо на глазах поглупело.
Выслушав Осокина, начальник ОУР сказал:
Вот видишь, Николай Иванович, как все оборачивается. Факты, казалось бы не связанные между собой, сами выстраиваются. Думаю, что они вот-вот замкнутся в цепочку. В одну, а потом во вторую. Так пока и пойдем по двум направлениям.
Миронов помолчал, обдумывая.
Не исключено, что Коркина использовали втемную, продолжал он. Он виноват, но неизвестно, в какой степени. Хорохорился, как тот петух, потом, видно, сдрейфил, но повел себя не лучшим образом.
У парня своя версия, вставил Осокин.
Лопнула как мыльный пузырь. Вот появится отец, и сынок по-другому запоет.
Старший Коркин, помнится, проходил по какому-то делу? Кажется, кража, но попал, понимаешь ли, в скользкую руку
Офицеры выразительно переглянулись.
Начав с продавца, Коркин прошел все торговые ступени и добрался до директорского кресла. Не раз и не два ему приходилось за некоторые действия, подпадавшие под соответствующие статьи Уголовного кодекса, держать ответ, но «свои» люди достаточно ловко выводили его из-под огня.
Я вот о чем думаю, сказал Осокин. Не мешало бы с Максом проехать по его субботнему маршруту, а потом отдельносо Скворцовой.
Это, Николай Иванович, идея, подхватил Миронов. Я сейчас ему позвоню.
Он набрал номер телефона Коркина. В ответдлинные гудки.
Не берет трубку. Не берети все, сделал вывод Осокин.
Будем разгадывать пароль, сказал майор, прокручивая диск.
Наконец он дозвонился.
Не могу, товарищ майор, сказал Макс. Предков встречаю.
Тогда несколько вопросов, взглянув на часы, не отступал Миронов. Первый. За кем ездили на «Волге» в субботу вечером?
В трубке слышалось только характерное потрескивание.
Жду, Макс. Вы, говорят, друга встречали. Очевидное отрицать неразумно. Маленькая ложь порождает большие подозрения.
Скворцова попросила подбросить ее к метро «Кировский завод». Там ее поджидали.
А кого на улицу Зайцева подбросили?
Девушку.
Как ее зовут?
Не знаю. Это Людмилина приятельница.
Вам уже приходилось оказывать подобные услуги?
Иногда.
Кого-нибудь запомнили?
Нет. И не собираюсь запоминать.
Понимаю, но кто-то что-то рассказал, допустим, анекдот. Случайно разговорились. Девушка приглянулась. Мало ли что бывает в дороге
Нет. И тут же, отменив неуверенное «нет», сказалВообще-то вспомнил одну девицу. С зелеными, как у кошки, глазами. Так ее и звалиРыжая. Оля Рыжая.