Он протянул мне лист бумаги, на котором было фото в фас и профиль человека, пропавшего навсегда.
Вы получили фото, сказал я. Он пропал.
Могу я сделать предположение?
Попробуйте.
Он пропал, разлетевшись на куски?
Я пожал плечами.
Возможно.
Насколько возможно?
Весьма.
Я рад, что вы подтвердили это.
Почему?
Потому что один парнишка из мотеля нашел пистолет, который был отброшен взрывом ярдов эдак на пятьдесят, а его папаша принес пистолет нам. Мы сделали экспертизу и установили, что пуля, предназначавшаяся вам у дома Бостера, была выпущена из этого пистолета.
Похоже на правду, сказал я.
Тогда зачем эта фотография? спросил он.
Мне нужно кое-что выяснить об этом человеке
Его здесь никто не знал.
И больше не узнают.
Поскольку эта фотография поступила как на пропавшего без вести, я позволил себе сделать несколько копий. Двое моих парней уже опрашивают людей. Может вы знаете, где копнуть?
Ни малейшего представления.
А если мы что-нибудь обнаружим?..
*Я буду только рад нашему сотрудничеству
Вы настораживаете меня, сказал он резко. Вы, и это ваше отношение ко всему, оно так и выпирает из вас. Такого я раньше не встречал. Я давно работаю полицейским и научился быстро классифицировать людей. Словно в кино: есть хорошие парни и есть плохие. Довелись мне оценивать, я бы отнес вас к плохим, только дело в том, что плохие люди не имеют таких связей, как вы. Это-то меня и настораживает. Вся эта чертова ситуация настолько нереальна, что становится слишком реальной для меня. Этот городокто самое место, с которого можно все начать, и какие-то ракеты Советов наверняка нацелены на него, как и на другие объекты первостепенной важности. Я не намерен тихо сидеть, ничего не делая, и ждать, когда со мной покончат. Он выплюнул окурок сигары в металлическую корзину, и тот плюхнулся на дно со звуком падающего в воду камня. Так насколько же все плохо?
Очень плохо, сказал я просто.
Тогда почему вы один занимаетесь этим делом?
Я не один. Вы просто не видите других.
Могли газеты поднять шумиху?
С самого начала.
Хорошо, я буду с вами. И черт меня побери, если я не откопаю что-нибудь об этом типе.
Он уловил выражение моего лица.
Не беспокойтесь, мы тоже знаем, как задавать вопросы. У нас есть свои методы и свои люди. Я вам позвоню, если что-нибудь обнаружу.
Спасибо. Я указал на фото Генри Фрэнка. Не возражаете, если я возьму фотографию с собой?
Да, конечно.
Я еще раз взглянул на болезненное, с близко посаженными глазами лицо лысоватого человека, которого уже нет в живых. Его рот был изогнут гримасой, словно он только что попробовал кислое, а выражение лица свидетельствовало об отвращении ко всему окружающему. Возможно, раньше он выглядел иначе, пока его не обломала жизнь. Но сейчас, зная, кем он был на самом деле, я мог сказать, что фотография не обманывала. Я засунул ее в карман, кивнул Хардекеру и вышел.
Сильный дождь перестал, и с неба сыпались мелкие частые капли, монотонно шумя по листьям, разбиваясь о песок. Пропитанный дождем воздух пах морем. Маленький городок, казалось, замер в ожидании чего-то, что должно вскоре произойти, он затаился, словно невидимый зритель.
Я сел в автомобиль, развернулся почти на месте и помчался к дому Винсента Смолла. Время теперь подстегивало меня. Вся ситуация напоминала мне чашу, до краев наполненную горячим жидким желе, а ты должен стоять и безучастно ожидать, когда оно застынет и можно будет его использовать. При этом знаешь, что не располагаешь этим временем. Необходимо что-то, способное остудить его сразу и сократить этот период. Где-то в ночи сотни людей вели охоту. Тысячи инженеров просматривали схемы, выискивая ту, что поставил Агронски. В ночи копошились безликие люди, ищущие одинокого человека, который, казалось, отделился от всего мира Однако среди них и другой одинокий человек, который, может быть, в этой игре был на несколько шагов впереди, все ближе и ближе подбираясь к Агронски, держащему мир в своих руках и решающемучто же с ним сделать.
В доме Винсента Смолла горел свет, его машина стояла в гараже. Я подъехал по дорожке почти к самому дому, вышел из автомобиля и огляделся, прежде чем направиться к нему. Возле самой двери сбоку было небольшое окошко, в которое я заглянул, перед тем как позвонить. Я увидел Винсента Смолла, энергично расхаживающего по комнате и что-то горячо говорившего человеку, сидящему в кресле спиной к окну. Сидящий немного повернулся, и я узнал Клода Бостера. Губы его были плотно сжаты, на лице я заметил болезненное выражение.
Винсент Смолл открыл дверь и приветствовал меня так, словно он ожидал моего прихода. Отступив в сторону, он дал мне войти в дом.
Мистер Менн. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Чувство беспокойства отразилось на его лице, и мне показалось, что у него немного дрожат руки.
Я пытался связаться с вами, сказал я.
Да я, знаете уезжал. Он махнул рукой. Пожалуйста, проходите.
Клод Бостер приветствовал меня легким кивком головы и тем странным рассеянным взглядом, каким обычно профессионалы смотрят на того, кто ничего не смыслит в их области, и взялся за свой стакан с выпивкой.
Он нервно ерзал в своем кресле, часто прикладываясь к стакану.
Могу я предложить вам выпить? спросил Смолл.
Нет, спасибо.
Могу я вам задать один вопрос?
Да, пожалуйста.
Этот взрыв в мотеле имеет он какое-то отношение. Смолл оглянулся вокруг, и голос его прозвучал беспомощно. К нам?
Этот взрыв должен был уничтожить меня, сказал я, как и выстрелы у дома Бостера метили в меня или в него. Так что, друзья, кому-то мы очень мешаем. Ключом ко всему является Луи Агронски, и до тех пор, пока мы его не найдем, вам надо привыкнуть к виду мертвых тел.
Мистер Менн пожалуйста! Винсент Смолл посмотрел на меня с патетической беспомощностью и уселся на край стула, уставившись себе под ноги. Мы как раз говорили об этом. Он взглянул на Клода Бостера, который, казалось, вжался в кресло. Да теперь все становится намного яснее.
Что вы имеете в виду?
Луи то, как он вел себя последнее время. Что-то было не так.
Вы знали, что он наркоман?
Они снова обменялись быстрыми взглядами, колебание и нервное напряжение отразилось в них. Теперь уже Клод Востер облизал губы и сказал:
Мы предполагали что-то в этом роде. Винс и я мы говорили об этом.
Совсем недавно?
Нет, еще до того, как пропал Луи. В его характере стали происходить любопытные изменения Потом мы оба заметили, как быстро он восстанавливал силы после напряженной работы, стоило ему ненадолго зайти в ванную комнату. Были еще и другие моменты.
Например? спросил я.
Ответил Смолл:
Однажды я положил его пиджак на кровать, и из него выпала коробочка. В ней были шприц и несколько ампул. В то время я подумал, что инъекции связаны с его лечением после несчастного случая и предписаны доктором. У меня не было оснований думать иначе, до тех пор, пока как сказал Клод он временами стал вести себя очень странно.
Я расскажу вам, отчего он был таким, сказал я. Агронски имел особую восприимчивость к наркотикам. Он стал наркоманом случайно, но мгновенно, и это сильно изменило его характер.
Лицо Винсента Смолла побледнело, губы сжались:
Насколько все это серьезно, мистер Менн?
Я скажу вам но прежде я бы хотел напомнить, что если эта информация пойдет дальше нас, вы и глазом не успеете моргнуть, как окажетесь в тюрьме и будете считать это за счастье, так как вас могут просто убрать. Я дал им возможность усвоить сказанное, затем продолжил. У Агронски есть нечто, способное перевернуть весь мир. Он внедрил в систему контроля и управления запуском баллистических ракет устройство обходного контроля, которое позволяет ему по собственной команде либо пустить в ход всю систему, либо полностью ее отключить. Если мы не найдем его, до того как он примет решение, то все может погибнуть. Мы просто превратимся в прах.
Винсент Смолл поперхнулся, пытаясь что-то сказать. Востер просто сидел, уставившись на свои руки. Наконец Смолл медленно сказал: