И вот настал один из таких моментов.
Сердце в груди заколотилось, когда из-за дверного скоса, невидимого с того места, где я шёл, выступила парочка. Я замер и попятился. Обернулся. Позади ещё трое.
Долго же они меня выслеживали, и вот им, кажется, повезло. Шайка, зажавшая меня в проулке, принадлежала Нерме. Когда-то мы были друзьями не разлей вода, но лет пять назад тот стал карманником. Я отказался обчищать зевак, и с тех пор отношения наши не заладились.
Он вдруг решил, что я считаю себя лучше него. Задаюсь, брезгую «честным заработком бедняка». Объяснить, что мне дороги руки, я так и не сумел. Наши дорожки разошлись. Он нашёл себе новых друзейтех самых, что стоят сейчас вокруг меня и смотрят собаками. У одного из них уже не хватало пальцев, у другого кисти, а ведь они не были старше меня.
Приветик, Тэг, Нерме подцепил носком камень и пнул в мою сторону. Как поживаешь?
Я уклонился.
Не жалуюсь. Ты сам как?
Жив, как видишь, хрюкнул он довольный, что я участвую в его спектакле. Вот, наконец свиделись, но что-то ты, кажись, не рад встрече. Али я тебя обидел чем?
Я рад, конечно. Мы же старые друзья.
Я поддерживал разговор, надеясь, что за это время соображу, как выбраться из этой переделки. Шайке впервые удалось поймать меня, да ещё и в полном составе.
В последний раз, когда мне не повезло, их было трое, и тогда мне удалось вырваться. С той встречи, около года назад, я стал осторожнее: менял маршруты, не шастал по ночам, выходил будучи полностью уверенным, что подстеречь меня не удастся. Но никому не везет бесконечно долго и вот настал мой час.
Друзья, да, гаденько протянул он. Что ж ты ведешь себя не по-дружески? Вон, поднялся, кивнул он, окидывая взглядом мою одежду, а поделиться забыл.
Подфартило разок, нечем хвастаться. Со всеми бывает, оправдываясь, пожал я плечами и понял, что дело дрянь.
Проулок в этот час был тёмным и нелюдимымсюда редко заглядывали. А если бы сюда кто и забрёл, уносил бы ноги, видя, что здесь уже «веселятся». Кричать бесполезно, до спасения нестись минут пять, а то и больше. При условии, что мне позволят. Прорваться через Нерме и его дружков у меня вряд ли получится, а если и повезёт, не уверен, что хочу поворачиваться к ним спиной.
Нерме пнул второй камень и тот угодил мне в грудьувернуться я не успел. Амулет болезненно врезался в кожу, я скривился.
Ты стал совсем неженкой, Тэг. Вон и кудри, как у бабы до плеч. Что смотришь на меня своими жабьими блымками? Можт ты того, насосал на костюмчик-то?
Шайка мерзко загоготала.
Пока они развлекались, обступая меня кольцом, я успел осмотреть стены. Как назло, ни одного удобного выступа, чтобы схватиться и попытаться вскарабкаться на крыши. Я бы попробовал уйти и по кровлям. Дело это опасное даже днём, ночью и говорить не о чем, но я бы лучше попытал счастье так, рискуя сломать ногу, чем продолжал оставаться на месте. Куда шёл разговор, мне нравилось всё меньше.
Я тут подумал, что чисто по-дружески, ты мог бы отсосать и у нас. Верно, ребята? Тогда, думаю, мы бы разошлись миром. Правда шмотки твои мы всё же изымем. Вдруг тебе снова повезёт.
Уроды снова заржали.
Чего молчишь? рявкнул Нерме, недовольный, что я больше ему не подыгрываю. А я не видел смысла это делать, потому что сейчас мне придёт конец.
То, что я откушу член, если таковой окажется в моём рту, я не сомневался. Не знаю даже почему, но нисколечко в этом не сомневался. И тогда они попросту забьют меня лежачего до смерти. Тут и сказке конец, невесело подумал я, отступив назад, когда заметил, что на меня надвигаются все пятеро разом.
Тэг, вдруг разнеслось моё имя в кишке погрузившегося во мрак проулка. Чего это ты там стоишь? Я устал тебя ждать.
Уроды застыли разом, не дойдя до меня нескольких шагов. Их внимание привлёк незнакомец. Тот стоял поодаль, за спиной у Нерме. Достаточно далеко, чтобы различить удалось только густую тень в синеватом сумраке.
У меня беда, господин, унимая дрожь в голосе, пролепетал я. Старые друзья хотят пообщаться.
А ты?
Я сказал, что занят, господин, но они не верят.
Эй, гаркнул Нерме. Проваливал бы ты подобру-поздорову, господин, сплюнул он последнее слово. Считать умеешь? Нас пятеро, ты один. Или жизнь не слишком дорога?
Как же, как же, дорога. А тебе?
Чего ты там лепечешь?
Говорю, вас всего пятеро сопляков, от горшка три вершка. Может, исчезнете, пока я в настроении?
Ну ты и тугодум, произнёс Нерме и повернулся к незнакомцу. Остальные, как по команде, обернулись следом.
Тэг, ты по ним будешь скучать?
Не очень, господин.
Тогда будь умницей и закрой глаза. Откроешь, когда я скажу, понял?
Что за хуйня ещё? ощерился Нерме, поняв, что, кажется, больше он не тот, кто всё решает.
На самом деле, мне было не лучше. Кажется, стало ещё страшнее, но я так малодушно не хотел принимать в этом участие, что попросту согласился, отступив ближе к стене и прикрыв глаза.
Пока я стоял замерев, прижимая морковку к груди, вокруг происходило нечто ужасное. Крики, стоны, хруст костей, вопли, брань, а затем снова крики. Казалось, этому не будет конца. В груди заполошно колотилось сердце, несмотря на лёгкий осенний морозец, по лицу и телу тёк пот. Кровь так глухо стучала в ушах, что я чуть не пропустил момент, когда всё вдруг разом прекратилось и воцарилась тишина.
Я всё ещё не решался открыть глаз, так и продолжая стоять истуканом. Руки и ноги сводило от напряжения, но я всё равно стоял, не шелохнувшись.
Всё закончилось, произнёс Эйриг.
Голос прозвучал так близкодолжно быть, он стоял прямо передо мной, и я отшатнулся, небольно приложившись затылком о стену. И распахнул глаза.
Эйриг стоял ко мне вплотную. Сморгнув, я отклонился чуть в сторону, пытаясь разглядеть то, что находится за его спиной, как он вдруг шагнул в ту же сторону. Я непонимающе уставился в его лицоон улыбался, понял я несмотря на темень.
Я пока не разрешал тебе открывать глаза. Подожди ещё немного. Пока мы не уйдём отсюда.
Натужно сглотнув, я почувствовал, как по спине прокатилась волна мурашек.
Почему мне нельзя смотреть? И почему вокруг стоит такая гнетущая тишина?
Всё в порядке? спросил он, возвращая меня в действительностьмы так и стояли друг напротив друга вот уже какое-то время.
Да, господин, произнёс я, и услышал, как голос дрожит от страха.
Тогда делай как я тебе велел, и ни о чём не волнуйся. Я тебя проведу.
Больше не в силах выносить тлеющий взгляд напротив, я зажмурился.
Рука опустилась на моё плечо, снова пустив по телу беспокойную дрожь. Эйриг направлял меня, чуть сжимая ладонь, когда следовало остановиться. Затем давал новые указания, и я снова шёл. Так мы двигались целую вечность, и всё же я пожалел о миге, когда мне позволили раскрыть глаза.
Передо мной была одна из оживлённых улиц. Эйриг стоял рядом. Лица его я не видел, и смотреть не хотел.
Прости, что не давал о себе знать. Я был занят. Как твои дела? как ни в чём не бывало начал он светскую беседу.
Всё ещё напуганный и сбитый с толку, я не мог вымолвить ни слова, вытаращившись перед собой и ничего не видя.
Ещё не пришёл в себя? вежливо спросил он. Это ничего, скоро отпустит. Ступай за мной.
Эйриг двинулся вперёд. Он ступал уверенно, высоко подняв подбородок, словно это не он только что сцепился с местной шантрапой. Он не оборачивался, чтобы проверить иду ли я следом. Захоти я в этот момент сбежать, смог бы наверное, но куда? Где я жил, Эйриг знал, и как же кстати он появился в той подворотне. Что было бы, если бы он не пришёл?
Не сразу, но я всё же последовал. Пристроился позади, не решаясь ни о чём спрашивать. Не решаясь издать ни звука. Не желая, чтобы мне когда-нибудь вообще пришлось говорить. И думать. И помнить.
Мы шли и шли, пока не оказались в одном из тихих благоустроенных кварталов города. У низкой решётки одного из домов Эйриг замедлился, приблизился к калитке и вошел, направляясь к небольшому трёхэтажному дому, вмещавшемуся аккурат между городской библиотекой и зданием банка.
Мне казалось, что я бывал здесь сотни, нет, тысячи раз, но никогда не замечал этой постройки прежде. Она словно выросла из-под земли. Четыре узкие пики башенок протыкали низкое хмурое небо. Кирпич или мелкий каменьпоздноне разобрать, потемнел от времени. Вытянутые оконца украшали резные наличники, ставень не было вовсе. За стёклами теплился тихий тлеющий свет, словно догорающие в камине поленья. Такой же, как в глазах Эйрига, подумалось мне.