Конечно, Лето и не думал отступать, собираясь получить омегу во что бы то ни стало. Он был твёрдо намерен выиграть войну, пусть первое сражение окончилось разгромом. И всё же, непросто оказалось проглотить обидный проигрыш. В отказе Лето действительно виделось досадное поражение, к тому же такое, которое пришло незаслуженно, словно бы противник нарушил правила или использовал запрещённый приём, ещё больше возмущая всё существо альфы, привыкшего биться честно.
Наверняка на то у него имеется веская причина, рассудительно произнёс Карафа в десятый раз. Именно она заставила Хюрема сделать вид, что вы не пара. Уверен, это имеет больше смысла, чем нам с тобою кажется. Время покажет, добавил он избитую истину, с которой, увы, сложно было спорить. Сосредоточься на том, что пока Хюрем тебя не знает. И это играет тебе на руку, видя непонимание на лице подопечного, Карафа растолковал: Забудь об истинности и представь, что ты бы хотел покорить понравившегося омегу. Покажи то, что, по твоему мнению, заслуживает восхищения.
Что, например? слегка смущаясь, буркнул Лето.
Покажи широту души. Храбрость и отвагу, честность, справедливость, твёрдость принципов. Не бойся быть понимающим. В общем, покажи всё то, за что бы тебя мог полюбить омега. Тогда Хюрем не устоит.
Расчёт старшего субедара был тонким, но понятным. Как и то, что изменить мнение омегиомеги с преимуществом пережитого, омеги с секретами, омеги из другого мира, пока неизвестного Летобудет не просто.
Ведя за собой Хюрема, Лето оказался как раз в том самом месте, где и случился этот личный разговор между наставником и подопечным. Лето ещё раз напомнил себе, что следует сдерживаться, хотя бы до момента, пока он не будет уверен, что омега сдал позиции. Только тогда он сможет объяснить Хюрему что должно, а что нет. Но слушать омега станет только тогда, когда будет уважать и любить Лето.
«Нужно быть терпеливым», повторил про себя Лето, перед тем, как распахнуть двери своих личных покоев.
Никто бы не обратил внимания на то, что молодой альфа шёл немногим медленнее, чем обычно. Всё было рассчитано на то, чтобы Хюрем получил возможность хорошенько осмотреться и понять, что рядом с Лето его ожидает лучшая доля, чем та, на которую он мог рассчитывать.
Хюрем уже должен был впечатлиться монументальным величием Пропилей, через которые, взойдя вверх по крутой лестнице, они попали во внутренний двор анаки, некогда крепостного сооружения, превратившегося в место обитания семей высших раджанов, тех, чьи мужья и сыновья наполняли казармы, оставляя стариков, омег и малышей следить за очагом с помощью слуг. Жилища располагались по окружности и напоминали своеобразное кольцо укреплений, необходимость в котором давно отпала, уже не вспоминая о том, что следующий естественный ярус возвышенности, застроенный гарнизоном, был более чем в пятнадцати метрах вниз по крутой скале. Посередине небольшого плато раскинулась мощёная каменными плитами площадь, служившая местом собраний, представлений и прогулок. Её западная сторона поднималась пологими ступенями, вырубленными в скальной породе, вплоть до Храма Аум, вытянувшегося вдоль обрыва. Барабаны строгих колон, в четыре человеческих роста, скрывали сердце храма.
Дом жреца занимал дальнюю точку возвышенности. Он был ниже двускатных крыш храма, но заметно выше домов привилегированных раджанов. Такой же внушительный и суровый, как и всё вокруг, дом демонстрировал голые стены, являясь ещё одной преградой, обращённой к внешнему миру и замыкающий пространство в центре. Внутри жилище представляло собой подобие анаки в миниатюремножество кубических комнат всевозможного назначения, большинство из которых сообщались с открытым внутренним двориком цепью галерей, поддерживаемых резными колоннами, выдававшими долю изящества и утончённости, которое можно было позволить в пределах собственного крова.
От Лето не укрылось, как оглядывался по сторонам Хюрем. Должно быть, никогда прежде не видел он такое обилие белого и розового мрамора. Редкую породу, увитую жилами красно-жёлтой руды, доставили сюда неизвестные мастера шахт Зергецких островов многие и многие столетия назад. Природные бедствия были милостивы к Барабату, и потому анака сохранилась в своём первозданном виде.
Впустив омегу в собственные покои, Лето понадеялся, что Хюрему здесь придётся по душе. Как и везде, окна тянулись под самой крышей, впуская необходимое количество света, чтобы можно было прекрасно видеть вокруг, не жертвуя при этом безопасностью. Просторная кровать у дальней стены, где с удобством расположились бы трое, а то и четверо, тяжёлая мебель, состоявшая из стола, стульев и пары сундуков у подножья кровати и у входа, как часто располагали утварь на случай, если требовалось срочно привалить дверь, открывавшуюся вовнутрь.
Здесь было намного удобней, чем в казармах, и приличней, нежели в выделенной омеге комнате. Чище и теплее. Пусть погода пока и радовала жителей Барабата, даря погожие дни осени, не за горами холода, и тогда Хюрем непременно оценит не только надёжность толстых стен, но и тепло
Лето перестал мечтать, видя, как омега, пройдя к ложу, сел и принялся стягивать с себя тунику. Отбросил её в сторону, обнажая торс с тонкими отчётливо проступавшими рёбрами узкой грудной клетки и тёмными сосками. Перехватил шнурок, поддерживающий штаны, завозившись с узлом.
В горле у Лето тут же пересохло.
Что ты делаешь? спросил он не своим голосом.
Хюрем поднял взгляд. На лице его было выражение, никак не вязавшееся с тем, чем он был занят. Ведь омега, кажется, хотел Лето в том самом смысле, о котором и сам альфа успел пофантазировать не раз, поэтому и раздевался.
То, зачем ты меня сюда привёл, без обиняков отозвался Хюрем. Ведь это и есть твое де-ело, с холодным презрением протянул он последнее слово.
Лето остолбенел и не сразу нашёлся, что ответить:
Ты всё не так понял. Я просто хотел показать тебе, где с этих пор ты станешь жить.
А-а, протянул Хюрем, ещё раз обведя глазами комнату. То есть ты трахнешь меня ночью?
Грубые слова прозвучали пощёчиной.
Я я не стану делать ничего такого, чего бы ты не захотел, ответил Лето раньше, чем подумал, что именно имел в виду и куда может завести такой разговор.
Хюрем смотрел на него не моргая некоторое время.
Хорошо. Тогда я не хочу быть твоим подручным и жить здесь.
Лето понял, что собственные слова сыграли с ним злую шутку, ведь отпускать от себя омегу он не был намерен.
Тебе придётся остаться здесь, процедил альфа, противореча своим же собственным словамкак он собирался сложить о себе достойное мнение, если не мог толком объясниться?
И поскольку здесь одна кровать, то спать мы станем вместе, так? продолжал спокойно рассуждать омега.
Щёки Лето согрел румянец. Он почувствовал себя неправым, а ведь ещё минуту назад не сомневался в собственных действиях. Да и омеги никогда не смели так с ним заговаривать.
Лето кивнул с запозданием, понимая что выглядит полным кретином.
Спать мы будем вместе, но трахаться не будем? продолжал допытываться Хюрем.
Лето хотелось придушить омегу. Вместо этого он произнёс как можно спокойнее, хотя и услышал, что голос его подводит:
Если ты не захочешь Не будем.
То есть, в первый раз когда я сказал, что на тебя у меня не встаёт, ты не поверил?
Вторая словесная пощёчина прозвучала звонче.
Прекрати! потребовал Лето, чувствуя, как с трудом удерживает себя на месте.
Прекратить что? спросил Хюрем всё с тем же удушливым безразличием.
Прекрати себя так вести! Лето не выдержал, это было уж слишком!
Я просто хочу знать нюансы отведённой мне роли. Старший субедар прямо сказал, что с этих пор я твоя подстилка, поскольку тебе там что-то почудилось. Объявив меня подручным, ты доходчиво подтвердил, что именно я стану делать. Так что давай отбросим ненужные условности. Дырку мою ты получил. Пользуйся, бросил Хюрем, словно ему было совершенно плевать на самого себя.
В порыве гнева Лето бросился вперед.
Он придавил Хюрема к постели собственным весом и стал срывать с омеги штаны. Он действовал груботкань треснула, и Лето всё ждал, что Хюрем вот-вот испугается и попросит пощады. Извинится за то, как себя вёл. Но всё, чего добился Лето, это обмякшее под собой тело, словно он оседлал соломенное чучело, сброшенное на землю. Хюрем и не думал препятствовать готовому свершиться насилию! Омега просто смотрел на своего истязателя отсутствующим взглядом, и Лето вдруг показалось, что это он лежит под Хюремом и тот издевается над ним, как хочет, и поделать с этим альфа не может абсолютно ни-че-го.