Типичным образцом этого биологического вида являлся Петя Пятачок. Он был первым молодым человеком Эварсель и большим приятелем Уны. «Если б ты только видел, ка-акая у него елда!»говорила Уна, заводя глаза.
Виталика мало интересовала Пятачкова елда; кроме того, люди с милитаризованным сознанием его удручали. Но Петя сам по себе был парнем неплохим. Эварсель привела его к «толкиенутым», и Пятачок среди них адаптировался. Наблюдать, как он спорит с воином «Черной гвардии», было сплошным удовольствием. Кроме того, Петя проявлял любопытство:
Мне интересно знать, как живет нынешняя молодежь... Я не верю, что все так плохо, как говорят ТАМ... (Имеется в видутам, где гремят разрывы, свистят коварные черкесские пули и выскакивают из-под ног прыгающие мины.) Так вот, ТАМ уверены, что вы все здесьжалкие слизняки, которых по возвращении следует давить на каждом углу. Но я вижу, что это не так. Вытакие же, как и МЫ. Может быть, МЫ, в отличие от вас, кое-что поняли... Вам, впрочем, лучше ЭТОГО не понимать...
Так говорил Петя Пятачок Виталику во время их первой беседы. Они курили на лестнице, и тени от снежинок застревали в усах героического Пети, и глаза его чернели, не отражая фонарного огонька, и синий сумрак лежал на пятнистых плечах, как самая настоящая бурка. Он вообще делался похож на поручика Михал-Юрьича, да так, что Виталик внутренне качал головой и бормотал: «Чорт его знает...»
Виталик ожидал очередного появления Настеньки, когда из хлюпающих объятий города выплыл Петя Пятачок. Сегодня к таинственному его флеру примешивался какой-то серенький оттенок реальной беды.
Пятачок залетел на огонек, потому что ему очень не хочется ехать домой. Живет он где-то в Химках, но проблема не в расстоянии. Петя бродит по Квартире слегка рассеянный. Что-то случилось.
Сегодня у нас пусто. Можешь здесь переночевать,говорит Виталик.
Пятачок держит себя в руках, и только дрожащий ус выдает его волнение. Наконец он не выдерживает.
У меня, хм, неприятности...роняет он....С милицией...
Прибил кого-нибудь?небрежно спрашивает Виталик.
Нет пока... но они, похоже, думают по-другому.
Да в чем дело-то?
Пятачок подкручивает дергающий ус и, крякнув, повествует:
Спустился я, значит, неделю назад в «систему». Нашу, Химкинскую. И у шахты восьмого коллектора, в районе люка номер четыре, обнаружил труп мужчины. Приблизительно 28-30 лет, рост 182, обувь44-й. Обувь я особенно рассмотрелего ноги в проходе торчали... Рубчатая такая подошва... В брюшной полостидва проникающих ножевых ранения. На лбукровоподтек. На нижней челюсти с левой стороныобширная гематома. Документы, деньги и ценностиотсутствуют.
Ну а ты-то тут при чем?
Да я, дурак, сам в милицию пришел. Они меня три дня как свидетеля мурыжили. Чувствуюподозревают... козлы! Там, видите ли, ничьих следов, кроме моих, нет. Да и весь город знает, что я по «системам»первый спец. Вот и кажется, что меня сегодня брать будут.
Да ну, ерунда. Давно бы взяли, если бы хотели.
Ты не понимаешь. Не любят они меня,с горькой усмешкой произносит Пятачок.Чувствуют, что я их не боюсь,и не любят.
Ну оставайся, ночуй. Хоть совсем поселись, предложил Виталик.
Петя сумрачно клонит голову.
Позорно это как-то... Я думаю, шлепнут они меня. За сопротивление...
Виталику уже ясно, что Пятачок просто психует и при этом как-то трогательно ждет помощи. У него созревает решение.
Знаешь,говорит он,поеду я с тобой. Я, в конце концов, представитель прессы. Убивать нас обоихслишком много мороки. А так они и тебя не пристрелят. А мы с тобой винца возьмем, на кухоньке посидим, за жизнь побеседуем.
В произошедшее с Пятачком Виталик не очень верил. Деловитость, достоверность и обстоятельность рассказа несколько его смущали. Да и, потом, самый отпетый «серый гусь» не будет переть на рожон. Позорно там или не позорно, «эстремал» уйдет в такой ситуации куда-нибудь в подпольеи будет тысячу раз прав.
Но Виталик знал также и то, какие причудливые формы принимает иногда одиночество. «Кроме того, у меня сегодня меланхолия, и скандал, который Настенька обязательно закатит, мне противопоказан»,подумалось ему.
Пятачок как-то тяжко кивнул головой, и они стали собираться.
Я еду к Петру, у него и заночую,объявил Виталик Агасферу.
Агасфер сидел на лежбище по-турецки и глядел на просвет сквозь собственную фланелевую фуфайку. На слова Виталика он не среагировал.
Человек в трико. В этом месте я должен кое-что объяснить почтенной публике. Несмотря на то что место действия переносится почти на тридцать километров, действие по-прежнему четвертое. В данном случае автор просто расширяет место действия. Если ему понадобитсяон волен расширить его до метагалактики, и это не будет нарушением законов драматургии.
Явление четвертое
Подпрыгивая в хвосте автобуса, Виталик не без улыбки воображал, какая физиономия будет у Настеньки, когда она обнаружит его отсутствие. За последнее время наш герой подустал и отчаялся чем-либо помочь Дикой Женщине. Необходимость терпеть ее выходки превратилась в нудную обязанность. Следовало бы послать ее к черту, но Виталик не решался. Он был трус и к тому же очень не хотел признавать свое поражение. «Я не делаю этого из человеколюбивых побуждений,думал он.Кто-то же должен защищать от нее окружающих».
Квартира Пети была образцовой с точки зрения любого спартанца. Две комнаты и кухня были обставлены лаконично: лежак, тумбочка, холодильник, стол и два стула. В прихожей с вешалки стыдливо свисал штатский костюм приличного серого цвета. На полу под ним лежала толстая и длинная грязно-синяя торпеда. Только присмотревшись, Виталик сообразил, что это баллон для газосварки, очевиднонаследие недавнего ремонта.
На стене, распятая кнопками, желтела тусклая фотографияПетя с автоматом на фоне дремлющего вертолета.
Это я... в одном месте,сообщил Пятачок.
Виталик не стал уточнять, в каком именно. Такое фото могло быть снято и в Гудауте, и в Дубоссарах, и на аэродроме Тушино. Петя открывал бутылки и взрезал складным ножом банки с сайрой, шпротами и частиком мелким. Консервы тотчас остро запахли.
Петя давно успокоился. Приступ неврастении, кажется, прошел.
У меня с посудой неважно,предупредил он.Вот, возьми...И протянул Виталику латунный стаканкрышку от фляги.Хорошая вещь. Эту флягу я раздобыл еще в... словом, давно. А я из горла буду.
Они чокнулись. Глаза Пятачка ласково запотели.
Ты понимаешь,молвил он задумчиво,в этой Химкинской системе вечно творится какая-то чертовщина. Говорят, время там течет вспять... Мертвец этотего, наверное, даже еще не убили...
Что это у тебя на столе?спросил Виталик, рассматривая нечто металлическое, с рычажком, скользкое от смазки.
Деталь от винтовки М-16, США,отвечал Петя, загарпунив лезвием ножа верткую шпротину.
А где остальное? Под кроватью?
В разных местах. Эту винтовку поделили между собой пятнадцать человек. Когда придет время и мы соединимся вместе, у нас будет оружие.
Виталик попытался вообразить этот странный и торжественный обряд: пятнадцать избранных, повинуясь ЗОВУ, собираются на кухне у Пятачка, и по мере их прибывания буквально из ничего вырастает на «дачном» облезлом столике влажно блестящая красавица-винтовка...
Петя сбегал в комнату и принес на ходу оживающую ручную рацию.
Ух ты!сказал Виталик.
Это что! У меня в тумбочкецелая станция. И выход в частоту для общения. И куча других частоттаксисты там, «скорая помощь»... Это что-то вроде «Фидо», только в эфире. Эту станцию я привез из... в общем, она очень мощная. Я тут как-то ее к батарее отопления подсоединилвот антенна так антенна! Жаль, соседи разбушевалисьу них телевизоры перегорели.
Рация шипела и булькала. Петя нашел какую-то кнопку и заговорил:
Зеленый, Зеленый, ты здесь? Это Кабан, это Кабан...
Здесь я,раздался чей-то крепкий бас в сопровождении гула и щелканья.Рад слышать тебя.
Рад слышать тебя,отозвался Пятачок.
Кто это у тебя там чавкает? Опять бабу привел?осведомился бас.
Нет, это у меня один журналист. Ну, насчет того случая.