Гой еси, какая краля
Баба Ёжка молодая
Ей под тысячу годков,
Любит сладких молодцов!
пробасил Борис.
Прохор, оставался верен любимой теме:
Вот пришел Илья к Кощею
И свернул Кощею шею,
А Кощей ему в ответ:
«Я бессмертен, а ты нет».
Через некоторое время Борис упал на пол, лежа на спине, сучил в воздухе ногами. Оскар опустился на карачки и ползал вокруг него. Прохор, обнявшись с работниками, описывали вокруг них круги и дружно ревели:
Соловей разбойник первый
Все свистел, все верещал,
А Илья розгой ивовой,
Его жизни поучал:
Соблюдая тишину,
Пробежишь еще версту!
Допев, они снопами повалились на пол.
Ванюша, может, будет с них? попросила женщина.
Мелодия стала замедляться, в такт ей, вяло дергались тела, лежащие в изнеможении на полу. Гусляр прекратил играть, снимая ворожбу, завернул в белый рушник гусли, поднялся с лавки.
Этому тоже на острове учат? с восхищением спросил Иван.
Всему учат, Ваня, улыбнулся молодой калика.
Долго?
Долго, я прошел первый курс.
Это сколько?
Десять лет.
И сколько всего курсов?
Три. Похожупоброжу, мир посмотрю и пойду доучиваться. Сейчас у меня что-то вроде практики. Иван гусляр вышел из-за стола, подошел к женщинам. Как и договаривались хозяйка, спать буду на сеновале. Спасибо за ужин.
Тебе спасибо, Ванюша, за игру твою и науку драчливым мужикам. К утру я тебе молочка парного приготовлю и хлебца свежего испеку.
Спасибо, хозяюшка. Калика открыл дверь, две собаки встретили его на пороге, ласково потерлись о ноги. Он потрепал их за уши.
Любят тебя животные, заметила одна из девушек.
Со всеми можно язык найти. Гусляр посмотрел на царевича, Вижу Ваня, дорога у тебя, как и у меня, длинною будет. Людей, конечно, любить надо, только не на всех положиться можноистина простая.
Мы больше не увидимся?
Увидимся, Ваня. Еще увидимся, калика закрыл дверь.
Прохор и его работники стоная, встали.
Ох, ну и сыграл он плясовую, Прохор похлопал себя по ляжкам. Давно не прыгал, как молодой козел.
Его ребята рассмеялись.
И мы чуть дух не выпустили.
Вы на этих посмотрите.
Раскинув руки, на полу лежали царевичи. Борис громко храпел, его полный живот, на котором лежала голова Оскара, вздымался в такт храпу. Оскар тихонько посвистывал и стонал.
Богатыри-алкоголики, я-то думала, что мы с ними пообщаемся, сказала одна из девушек.
Я тебе, Дуняша, пообщаюсь, Прохор погрозил девице кулаком. Марш на кухню.
Мы все убрали, вмешалась старшая женщина, видимо у нее были такие же права, как и у Прохора.
Молодцы. Значит, всем спать.
Послушай, хозяин, ты не поможешь мне братьев в горницу оттащить, на кровати?
За ворота их надо, там в это время вервольфы бегают, проворчал Прохор. Прошка, Лешка, отнесите спящих царевичей в кровати. А ты почему от братьев отстал?
Иван виновато развел руками:
Не любо.
Не любо? Молодец, хозяин хлопнул царевича по плечу. Дуняша, принеси нам квасу холодного, после танцев запрел весь. Вот ведь леший какойна нас ворожбу навел, тебя и баб не тронул.
Прохор тяжело опустился на лавку. Его ребята, пыхтя, взвалили на себя отрубившихся царевичей и потащили их прочь из зала, в спальные комнаты. Ребятам не повезло: комнаты для гостей располагались на втором этаже.
Дуняша принесла две кружки кваса, остро пахнущие свежим хлебным мякишем. Кокетливо покосилась на Ивана и присела рядом.
Тебе чего, стрекоза? миролюбиво спросил Прохор, отхлебывая из кружки.
Посидеть захотелось, батюшка, весь день отдыха не знала, Дуняша ласково улыбнулась Ивану.
Царевич покраснел и смущенно спрятался за кружкой кваса.
Ты молодца не смущай, не видишь, не тебе завещан, усмехнулся Прохор.
Я его не смущаю, разве моя вина, что он такой красненький, как морковка.
Ваня покраснел еще больше.
Куда путь, добры молодцы, держите, если не секрет? поинтересовался Прохор.
Иван выглянул из-за кружки.
И не стесняюсь я вовсе, ответил он Дуняше.
Прохор и девушка прыснули смехом.
Я вижу, сказала Дуняша. Ладно, батюшка, я пойду, раз богатыря смутить не сумела, Она взъерошила Ивану волосы. Ох, вот я тебя бы причесала, девушка рассмеялась. Спокойной ночи, прынц.
Царевичи мы. Спокойной ночи. Иван облегченно вздохнул, когда девушка вышла.
У меня девки такие, Прохор улыбнулся, им только попади на язык.
Иван кивнул головой.
Едем мы к царю Руфию, за молодильными яблоками.
Втроем?
На Перепутье каждый свою дорогу выберет.
Слышали о Перекрестке?
Гусляр пел.
Пел. Голос хозяина стал строгим и серьезным. У распутья легких дорог не бывает. Я догадываюсь, какая тебе достанется.
Какая?
Самая легкая, с иронией ответил Прохор. По ней не только с мечом, но и с умом проехать надо.
Проедем.
Хорошо, что смелый такой. Прохор поднялся. Вернулся за свой бар, что-то поискал на полках. Найдя, вернулся к столу. Протянул Ивану небольшой фиолетовый флакончик. Бери.
Что это? Иван отвинтил крышку, принюхался. Обыкновенная вода.
Вода, да не обыкновенная. Это эликсир против сна. Если примешь его, три дня спать не будешь, как раз хватит, чтоб Гиблые Земли пересечь.
Какие земли?
Прохор зевнул:
Все, Царевич, много будешь знать, быстро состаришься. Спать пора. Про флакон не забывайзабывчивость жизни может стоить. Завтра сам поймешь. Прохор поднялся. Твоих братьев на заре подниму, долго спать не дам, без опохмелья обойдутся. Сумки переметные хозяйка приготовит, Прошкаконей. Чем рассчитываться будете?
У меня берендеевки есть.
А у братьев?
У братьев нет ничего.
Понятно. Берендеевками так берендеевками, потом у гномов обменяю. Пора вам на единую валюту переходить, эдак вы никогда доллар не опрокинете.
Рассчитаться сейчас?
Утром. Спокойной ночи, царевич.
Спокойной ночи. Ваня прошел к лестнице. Поднимаясь, с удивлением подумал, что минуту назад совсем не хотел спать, а сейчас готов упасть и уснуть на лестнице. Поднявшись в свою горницу, он обессиленно разделся и повалился на кровать
Трое всадников стояли над распутьем. Двое стонали, поддерживая себя за луки седла, третий сидел прямо. Старая дорога оставила за их спиной гостеприимный трактир «Перекресток». Если оглянуться, вдали у дороги можно было увидеть темное, похожее на холм пятно. Еще дальшесерый косогор с черной щетинистой полосой леса, из-за которого только что выкатился заспанный красный глаз Ярилы.
Теперь дорога растерянно упиралась в старый, замшелый круглый валун, делящий дорогу на три отдельных пути, разбегающихся в разные стороны дикого поля и исчезающие, перечеркнутые пустынной линией горизонта.
Ой, как болит голова, простонал Оскар, Борис, прочитай, что написано на камне.
С которого прочитать? Борис наклонился к валуну.
Сколько ты видишь?
Два.
Ясно. Ваня, огласи, пожалуйста, весть список, мы в состоянии нестояния, попросил Оскар.
Иван соскочил с коня.
Тут написано, он опустился на колени, рукавом почистил старую, выбитую резами надпись. «Направо поедешьсебя спасать, коня потерять. Налево поедешьконя спасать, себя потерять. Прямо поедешьженату быть». Иван взобрался на коня. Над головой, в небе, закаркал ворон. Описав несколько кругов над царевичами, черная птица опустилась на валун. Не обращая внимания на людей, стала приводить в порядок перья.
Во, прилетел, словно падаль почувствовал, заворчал Борис. Падаль, он погрозил птице кулаком.
Ворон поднял голову.
Сам дур-рак! Кар! Толстый!
Что? Борис открыл рот, недоверчиво уставился на птицу. Да я тебе мозги вышибу! заорал он, хватаясь за меч.
Ворон, лениво взмахнув крыльями, слетел с валуна. Описав круг над головой Бориса, каркнул на прощание:
Дур-рак! Кар! Он полетел в том направлении, где обещали падеж скота.
Глупая птица! Борис рассек мечом воздух и неохотно спрятал его в ножны. Он и вправду что-то сказал, или мне с бодуна почудилось?